Последний мужчина Джоконды - Игорь Кольцов

шедевров протекает под нашим неусыпным контролем. Здание Лувра оснащено новейшей швейцарской системой безопасности, которую можно увидеть в лучших банках Европы, хотя, именно увидеть ее и невозможно. Экспонаты висят, стоят, лежат и прочее в этом прекрасном музее, словно у меня за пазухой.

— Да, да! — встрепенулся метр Омоль. — Мадемуазель, месье! Поверьте — ни каким ворам с их самыми изощренными методами никогда не похитить наши ценности. Смешно сказать, но проще украсть Нотр Дам де Пари, чем бесподобную Мону Лизу. На этом все. Всем спасибо за внимание. Нам пора приниматься за работу.

Эта пресс–конференция состоялась в апреле 1911 года, а уже в августе…

Глава первая. Прощай, Италия

1

— Винченцо, Винченцо! — ворчала матушка. — До каких пор ты будешь таким рохлей? Тебе уже шестнадцать лет. О, Мадонна! Ну, почему ты внешне так похож на своего деда? И почему ты не похож на него духом? Твой дед был прекрасный человек. Смелый, благородный… Святая Мария–Магдалина, пригляди за ним на небесах. Не зря он был одним из телохранителей самого Гарибальди. Сколько раз он спасал жизнь великого генерала! Сам Гарибальди подарил нам этот дом в Деменци за заслуги твоего деда. Твой предок пришел к восставшим без единой монеты, а стал уважаемым землевладельцем за свои подвиги. А теперь он лежит под старой оливой на кладбище Святой Катарины, а ты бездельник позоришь его имя и при этом умудряешься предстать передо мной с этим синяком под глазом. О, Мадонна! Пошли мне горстку твоего терпения!

— Ну, расскажи мне, сын, — вступал в разговор отец, только что вернувшийся с поля. — Как получилось, что у тебя на лице появилось сие украшение?

— Я подрался со Стефано Рицци.

Сидевшие в комнате, которая служила для семьи Перуджио и гостиной и столовой, три брата Антонио, Марко и маленький Федерико, а так же две сестренки Сильвия и Конкордия дружно покатились со смеху. Даже маленький Федерико хихикал, хотя по его личику было видно, что он ни чего не понял и вот так заливисто смеялся лишь для того, чтобы поддержать старших.

— Как же! — хохотал громче всех Антонио, самый старший из братьев. — «Подрался» не то слово. Он ударил Стефано, потом встал и снова его ударил. И так до тех пор, пока из ворот своего дома не вышел старик Рицци. Вот от него Стефано действительно получил.

— Не правда! — возмутился Винченцо, потирая окрестности синяка. — Я его действительно ударил. К тому же тебя там не было.

— Мне Марко рассказал. Он все видел собственными глазами.

— Что он видел, этот Марко? — вскричал Винченцо, сжав кулаки от негодования. — Его там не было!

— А вот и был, недоумок ты этакий! — встрял Марко, скаля зубы.

— О, Мадонна! — заголосила матушка. — Марко! Не смей так называть своего брата. О, небеса! Сильвано! Скажи же ему, не молчи.

— Что ему сказать? — переспросил отец, сжимая и разжимая натруженные ладони.

— Скажи, что так нельзя разговаривать со своим братом, — не унималась жена.

— Клаудия! Марко и так это только что от тебя услышал.

— Может быть, и услышал, но только для детей важно, чтобы они иногда получали взбучку именно от отца. Так ты скажешь или нет? О, Святая Мадонна! Неужели мне придется все время заставлять тебя разговаривать с ними?!

Видя, что Клаудия разошлась не на шутку, Сильвано вздохнул и нахмурил брови для пущей острастки. На самом деле, ему совершенно не хотелось не то что ругаться, а даже просто разговаривать — ему приходилось трудиться за десятерых и сил на разговоры в конце дня просто не хватало. А за десятерых ему приходилось работать, потому что помимо их семьи ему еще приходилось кормить двух тетушек Клаудии, которые являлись приживалками в доме Перуджио, а по совместительству старыми девами, кивающими седыми головами на каждое слово жены. «Святые угодники! — возмущался про себя частенько Сильвано. — Когда же вы, наконец, приберете к своим рукам этих двух ведьм!» Но вслух он этого никогда не говорил. Еще бы! Клаудия его за это съест со всеми потрохами.

— Марко, — погрозил он пальцем среднему сыну. — Не смей так называть брата.

— Ха! — воскликнул Марко. — Какой же он мне брат, если не может дать сдачи этому хлюпику Рицци? Мама сама его подкидышем называет.

— Марко! — рявкнул Сильвано. — Винченцо твой брат. Такой же, как и Антонио и Федерико. И не смей такое говорить про него. Иначе я применю крайние меры.

Отец шумно выдохнул и натянул на свое лицо самую грозную из своих гримас.

— Он твой брат. Мама шутит, будто он подкидыш. Просто Винченцо романтик. Он вечно витает в облаках. То, что он не умеет драться, дожив до шестнадцати лет — это целиком твоя вина и Антонио. И в следующий раз вы со старшим братом, вместо того, чтобы высмеивать его, лучше заступитесь. Раз, другой — и вся округа поймет, что братья Перуджио — это неодолимая сила. И перестанут донимать не только его, но и других. Покажите же всем, что вы семья. Ты понял меня?

— Понял, — буркнул Марко.

— Не слышу! — грозно возвысил голос отец.

— Понял, — отчеканил средний сын.

— А теперь ты, Антонио, скажи — ты понял меня?

— Да, отец, — ответил нахмурившийся, бросающий устрашающие взгляды на Винченцо, старший сын, и почесал отросшую куцую бородку, которой очень гордился, считая, что она придает ему вес в общении с мужчинами деревни.

— Вот и хорошо. Думаю, что мы больше не вернемся к этому разговору, — вздохнул с облегчением Сильвано. На сегодня он свою воспитательную миссию закончил. Или нет? Он покосился на Винченцо. «За что мне это?!» — пронеслось в голове. — А ты Винченцо? Расскажи — из–за чего произошел спор между тобой и Стефано?

— Ну…, — замямлил Винченцо. — Я нарисовал портрет Франчески, а он украл его и подрисовал усы, а потом бегал по деревне, всем показывал и дразнился. Тили–тили–тесто, жених и невеста.

— Это какой еще Франчески? — удивился отец. — Франчески Тоцци дочери лавочника Донато?

— Да, папочка, — вмешалась старшая дочь Сильвия и добавила заговорщическим шепотком. — У них любовь. Тайная. Об этом не знает никто, кроме всех присутствующих, а еще Фабио,