Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ой, что же я наделала! Ну, Цветкова меня убьет!..
Моя мама была биохимиком, и любовь ее к восхитительно стеклянной науке происходила, вероятно, из того же милого женского корня, откуда произрастает любовь к стряпне. Как мне нравилось в детстве бывать в маминой лаборатории, разглядывать на высоких столах штабеля пробирок с разноцветными растворами, стройные, с птичьими носами бюретки, толстые темные бутыли. И как же ловко мама управлялась со всем этим сверкающим стеклом... Готовила мама тоже преотлично. И соуса, и пироги, и кремы... Дался же мне этот перловый суп! Не так уж часто мама его варила. Но в тот день был как раз перловый...
С колючим шарфом на шее я сидела в кухне на маленькой скамеечке и смотрела, как мама что-то химичит. Еше две соседки копошились у своих столов, мелко гремели посудой, звякали ножами.
И тут в кухню вошла Надежда Ивановна. Странная была старуха, вся в разноцветных заплатах. И на одном глазу, тоже вроде неуместной заплаты, сидело бельмо. Молча потянула она маму за рукав, и мама, бросив морковку и вытирая на ходу руки, мелкой своей походочкой пошла за ней, встревоженно спрашивая:
- Что? Что? С Ниной?
Нина была дочь Надежды Ивановны, взрослая девушка, тяжелая сердечница с ракушечными голубыми ногтями и синими губами, плохо закрашенными красной помадой.
Я было двинулась за мамой, но она почти грубо махнула мне рукой:
- Сиди здесь.
И я осталась сидеть, обиженно перебирая кисточки кусачего шарфа. Соседки, на минуту оторвавшись от хозяйства, снова застучали и загремели. Потом одна ушла со стопкой чистых тарелок, а вторая пошла отвечать по телефону, который был привинчен к стене в другом конце коридора.
Я сидела довольно долго, успела сплести все кисточки в одну перепутанную косичку.
А потом мама и Надежда Ивановна вернулись. Что-то переменилось. Они шли медленно. Мама, взявши соседку за плечо, усадила ее на табурет. Лицо Надежды Ивановны было неподвижное, белое, казалось, что у нее не одно бельмо, а два. В руке она держала картонный футляр от градусника. Мама ей тихо говорила:
- Мы сейчас валерьянки... валерьяночки... Надежда Ивановна...
- А если "скорую", так ведь увезут... - не меняя неподвижного лица, говорила соседка. И совсем невпопад: - А я думаю, спит-то как спокойно...
- Сейчас, сейчас... Позвоним... все сделаем, Надежда Ивановна, торопливо говорила мама, громко капая в рюмку.
А соседка в коридоре кричала в телефон:
- Это тебе не отдел снабжения, Шура, ты имей в виду... Пусть заявку пишет, от меня не дождетесь!
Надежда Ивановна отвела мамину руку с протянутой рюмочкой и с лицом, как будто вдруг проснувшимся, сказала маме:
- Марина Борисовна, налей-ка ты мне тарелку супчику...
Мама заметалась, вытащила из-под меня скамеечку, потому что красивые тарелки стояли на верхней полке и она до них не доставала. Налила в белую фаянсовую тарелку с выпуклыми квадратиками по краю серебристого и переливчатого перлового супа, поставила тарелку на край кухонного стола. Вытерла серебряную ложку с тонким черенком свежим полотенцем и подала соседке.
- И ты поешь со мной, Марина Борисовна, - попросила Надежда Ивановна, и мама протерла еше одну ложку и, придвинув вторую табуретку, села рядом с одноглазой старухой и запустила ложку в ту же самую тарелку.
Мне очень хотелось сказать этой старухе, что мамочка моя никакая не Марина, что ее зовут Мириам, но сказать я не могла ничего, потому что они ели из одной тарелки, и слезы текли по лицу Надежды Ивановны, и не только из живого, но и из белого, неживого глаза, и по маминому лицу тоже текли слезы.
- Вкусный ты суп варишь, Марина Борисовна, - сказала Надежда Ивановна. - И чего ты в него ложишь?
Она последний раз облизнула ложку и положила ее рядом с тарелкой:
- Спасибо тебе. Отмучилась моя доченька.
...Давно никого нет. Нины. Надежды Ивановны. Мамы уже двадцать лет как нет. И перловый суп я никогда не варю.
- Моя жизнь - Софья Андреевна Толстая - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Второго марта того же года - Людмила Улицкая - Русская классическая проза
- Он уже идет - Яков Шехтер - Русская классическая проза
- История про кота Игнасия, трубочиста Федю и одинокую Мышь - Людмила Улицкая - Русская классическая проза
- Бедная счастливая Колыванова - Людмила Улицкая - Русская классическая проза
- Гуля - Людмила Улицкая - Русская классическая проза
- Бронька - Людмила Улицкая - Русская классическая проза
- Бумажная победа - Людмила Улицкая - Русская классическая проза
- Картина на холсте, или История никому неизвестного художника - Ника Александровна Миронова - Прочие приключения / Русская классическая проза
- Гороховый суп - Татьяна Олеговна Ларина - Классическая проза / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика