И разверзнутся хляби небесные - Майкл Смит

Взять, к примеру, меня. Я, хорошо воспитанный представитель среднего класса, вырос в уютном пригороде и получил неплохое образование. Разумеется, я жил отнюдь не в родовом поместье и все такое. Но и я получил свою долю колотушек, так сказать, жестокости ради минутного развлечения. У меня, например, кривоватый нос — и все из-за того, что его однажды сломали. Как-то вечером я возвращался с друзьями из паба, и на нас напали трое парней, решивших поразвлечься. Для таких вечер прошел зря, если не удалось с кем-нибудь подраться.

Мы ускорили шаг, чтобы оторваться, но это не сработало. Парни тоже припустили за нами. Наконец я повернулся к ним и попытался их урезонить, хотя в моем возрасте пора было бы и получше соображать. Я сказал им, что мы замечательно провели вечер и не хотим неприятностей. Сообщил им даже, что на углу улицы стоит женщина-полисмен. Я предложил им разойтись с миром, причем каждому своей дорогой, не доставляя друг другу неприятностей. Поскольку я был изрядно навеселе, то скорее всего доводы выдвигал вполне убедительные.

Однако парень, стоявший ближе всех, ударил меня. Он врезал мне как следует, прямо по носу. Моментально утратив веру в доводы разума и возможности логической аргументации, я повернулся к друзьям, но они уже успели отойти метров на пятьдесят, причем припустили изо всех сил.

Я снова повернулся к преследователям. Двое из них гаденько ухмылялись, а глаза их так и сверкали. Один по-прежнему стоял ближе всех ко мне, переминаясь с ноги на ногу. У него был совершенно остекленевший взгляд. Я начал снова убеждать их, но парень опять меня ударил. От боли я пошатнулся и неловко шагнул вперед, и тогда он ударил меня еще раз, причем весьма чувствительно, прямо в скулу.

А потом они просто взяли и пошли прочь. Я повернулся и заметил на углу улицы полицейский фургон, но не думаю, чтобы это хоть как-то помогло. Фургон стоял метрах в ста от нас. Оба моих приятеля топтались возле него и объясняли что-то полицейскому, высунувшемуся из окошка со стороны пассажирского сиденья. Тот явно не собирался ничего предпринимать. Вроде и не к чему. Вот оно, насилие в чистом виде, примитивное и бессмысленное. Оно словно смех или сквозняк от приоткрытой двери — налетит и исчезнет.

Я медленно побрел по дороге, друзья обернулись и посмотрели на меня с явным облегчением. Полицейский бросил на меня короткий взгляд и, покопавшись внутри кабины, протянул мне большой комок ваты. Только тогда я заметил, что у меня и лицо, и свитер залиты кровью.

Пару дней я походил с распухшим лицом, а нос так и остался на всю жизнь кривым. Но веду я к тому, что все происходило как бы само собой. И то, что полицейский совершенно буднично и деловито протянул мне вату, подтверждало обыденность происшествия. Ничего серьезного. Ты мужчина, а с мужчинами такое случается. Утри сопли и иди своей дорогой.

Поэтому, входя в паб, мужчина всегда бессознательно осматривается. Он проверяет, нет ли опасности, а если есть, то откуда ее можно ждать. Если начинается драка, женщина, так же неосознанно, примется восхищенно наблюдать или, того пуще, бесстрашно вмешается и посоветует драчунам остановиться. Вполне естественная реакция, но большинство мужчин в таком случае постараются отвернуться, притворяясь невидимками. Они-то знают, что насилие не терпит зрителей: оно обязательно распространится на тебя и втянет в круговорот событий. Не имеет значения, что ты незнаком с дерущимися, а просто сидишь и выпиваешь себе потихоньку. Всякое бывает. Жестокость по отношению к женщинам, как правило, объяснима. Не поймите меня превратно, причина может оказаться отвратительной, но она всегда найдется.

Жестокость мужчины по отношению к мужчине может быть просто мгновенным приступом крайнего возбуждения. Никакой причины для этого может и не иметься, а потому держаться следует очень и очень осторожно.

Парни, сидящие и стоящие у стойки бара в «Дикобразе», подавали совершенно очевидные сигналы опасности такого рода. Что-то неуловимое в выражении лиц, в беспокойных взглядах и натужном юморе говорило как раз об отсутствии причины. Парень у стойки по-прежнему орал что-то невразумительное бармену, а тот все так же неопределенно улыбался. Один из парней нагнулся к девушкам, сидящим за столиком возле стойки, и что-то им втолковывал. На одной из девушек был обтягивающий свитер, и, возможно, именно это и вызвало выброс гормонов в организме парня. Может, он решил, что у него располагающая улыбка, но тут уж точно ошибся.

Через несколько минут обе девицы подхватились и слиняли, но я не стал занимать освободившееся место за их столиком. Слишком уж близко от этих парней. Находясь там, в зоне действия их ауры, я мог внезапно оказаться вовлеченным в неприятности. Может, я рассуждаю как трус или параноик, но навидался я таких случаев. У меня было право сесть на это место, так же как у женщины есть право носить то, что она считает нужным, не привлекая нежелательного внимания. Право — прекрасное понятие, удобное окошко для того, чтобы смотреть на мир. Но как только это окошко разобьют, вот тут-то ты и начинаешь понимать, что никакого права не существует.

И я остался стоять у длинного стола, потягивая пиво и исподтишка оглядывая зал. Я не мог сообразить, что эти парни здесь делают. На одном из них была шерстяная шапка, которую он постоянно теребил, и она уже вся покрылась пивными пятнами. Я с трудом различил на ней буквы ФК, наверняка означавшие какой-нибудь футбольный клуб, но непонятно, что группа футбольных фанатов потеряла в «Дикобразе», если поблизости не было ни одного стадиона. Несколько человек взялись за руки и принялись горланить какую-то песню, но слова невозможно было разобрать.

Я поглядывал в сторону стойки, прикидывая длину очереди и возможность получить вторую порцию пива, когда произошел первый инцидент. Поверить в это трудно, но с него начался отсчет событий, очевидцем которых я стал.

Дверь на улицу была открыта в тщетной попытке понизить температуру в переполненном помещении до терпимого уровня. Пока я присматривался к посетителям у конца стойки, выбирая, где бы встать в очередь, чтобы получить свое пиво, в дверь вошел огромный серый пес и тут же затесался в толпу. Я обратил на него внимание, так как предположил, что за ним идет хозяин, но никто не появился. Я решил, что хозяин — или хозяйка — сидит в пабе, а пес просто ненадолго выскакивал на улицу. «Похоже, все же хозяин, — рассудил я. — Женщина вряд ли стала бы держать такую собаку». Я видел пса всего лишь мельком, но заметил, что впечатление он производил жуткое: огромный, косматый, двигался плавно и в то же время стремительно. Тут я обнаружил, что парочка на галерее потянулась за пальто, и сразу же забыл про собаку. Парочка сидела за лучшим столиком в пабе — в углу у большого окна. Я тут же начал пробираться сквозь толпу к заветному месту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});