Изумруд - Никита Борисов

твои вопросы, если они будут правильными.

Я посмотрел в ту сторону, куда указал Обан, и вернул взгляд назад, но его уже не было. Что за мистика? Вопросов становилось все больше, и пора бы найти на них ответы.

Собравшись с силами и борясь со множащимися в голове вопросами, я начал движение в указанном направлении. Шелест травы и монотонность пейзажа все же не давали успокоиться мыслям, но тут я услышал дивный звук. Это была птица. Ее пение доносилось издалека и было мелодичным, как симфония до сих пор неизвестного мне автора.

— Тр-р-ра-а-а… — и тишина. — Чи-чи-чи! — как эхо, отзывалось с противоположной стороны. И так — несколько раз.

Потом добавились новые звуки. Это уже напоминало оркестр. И вот наконец один из певцов явил себя, вылетев нежданно откуда-то слева, ловко лавируя над головой, вероятно, не ожидая наткнуться на живую фигуру, которая нарушит его заранее намеченный маршрут. Если бы он мог говорить, непременно возмутился бы этим подвохом. Пышно размахивая крыльями, переливающимися перламутром и обрамленными по нижнему краю особо широкими перьями цвета индиго, цветастый друг так же быстро исчез за перспективой деревьев, как и появился, тяжело стеля пушистым длинным хвостом с выступающими белесыми завитушками на прощанье.

Я успокоился. Звуки ослабили напряжение, а нежданное знакомство приподняло настроение, и мой шаг ускорился. Было уже совсем не холодно, но это не позволяло мне и дальше разгуливать нагишом — хоть и по безлюдному, не считая Обана, но лесу. И, как назло, ни одного не то что бутика, даже гардероба с одеждой мне по пути не попадалось: все те же исполины и покрывало из травы.

По ощущениям прошло уже около часа, и не было уверенности, что я не хожу по кругу. Но вдруг вдали показалось что-то иное, совсем не такое, как окружающая меня однотипная растительность. Я ускорил шаг, который до этого незаметно сбавлял всю дорогу, утомляемый монотонностью неизменного пейзажа. Теперь стало ясно: это что-то наподобие высокой травы вроде камыша. Когда я подошел ближе, четко обрисовались контуры стены из высоких, как дачный забор, кустов. Чем ближе я подходил, тем сочнее становилась трава под ногами, и в какой-то момент из-под ступней начала просачиваться влага, покрывая пальцы тонким слоем воды. Наверное, за этой стеной озеро или река? Отойдя чуть дальше, туда, где почва была достаточно сухой для комфортного передвижения, я пошел вдоль зарослей, держась правее. Где-то же она должна закончиться? И я не ошибся: совсем недалеко зиял зазор, как будто здесь планировали поставить калитку.

Преисполненный любопытства, я выглянул за стену, чтобы узнать, что творится в этих укрытых стараниями природы угодьях. Забор из камышей был всего пару метров в толщину, а далее — снова густая низкая трава, которая плавно скрывалась под водой. Не сразу стало понятно, где заканчивается суша, так как гладь воды стояла совершенно неподвижно. Водоем оказался настолько чистым и прозрачным, что только лучи солнца, отражавшиеся от поверхности, обозначали границу между водой и воздухом.

Идти влево не было смысла: буквально в нескольких шагах камыши вплотную прижимались к воде. Правее же береговая линия тянулась далеко вперед, не имея видимого окончания и лишь изредка сужаясь в некоторых местах. Пройдя несколько метров, я наткнулся на одно из таких сужений. Чтобы его миновать, необходимо было пройти по воде. Прежде чем ступить на гладкую поверхность, я внимательно всмотрелся в воду. Что я хотел там увидеть? Скорее, меня пугала неизвестность того, что может скрывать эта с первого взгляда безобидная зеркальная гладь. Не хватало еще застрять в топи! Ведь помощи ждать неоткуда… Загадкой было даже то, есть ли здесь люди, помимо Обана.

Присев на корточки и опустив руку в воду, я плотно прижал ее ко дну, покрытому все той же травой. Вода была прохладной, но не обжигала холодом, заставляя тут же выдернуть руку, а наполняла тело бодрящим приливом свежести. Под давлением руки из-под травы, как из губки, просачивалась более холодная влага, как будто вся земля была пронизана тонкими капиллярами водоносной системы и у водоема не было конкретного источника. Немного прожав дно, я уперся ладонью в плотную подстилку, которая не позволяла погружаться руке глубже даже под напором всего тела. Убедившись, что угрозы увязнуть нет, я смело ступил в воду. Тело немного вздрогнуло, остужаясь от ступней, и в этот же момент мимо меня, обволакивая, пронесся порыв прохладного ветра. Кожа покрылась мурашками, а редкие бесцветные волоски на теле, как спящие солдаты, резко поднялись по боевой тревоге. Замерев на месте и немного запрокинув голову, я сделал глубокий вдох и невольно закрыл глаза, вслушиваясь в шелест камышей. Такой свежий и концентрированный воздух встречался мне лишь у подножия Домбая, где природа не была осквернена неугомонной человеческой страстью к преобразованиям и сохраняла свою первозданность.

Порыв ветра исчез так же быстро, как и появился, и вокруг воцарилась все та же тишина, что окружала меня с момента пробуждения.

Я сделал еще несколько шагов, и изгиб камышей уходил в резкий поворот, освобождая место бархатному ковру травы. Будучи уже по колено в воде и глядя под ноги, чтобы не за что не зацепиться, я поднял голову и с облегчением вздохнул: лодка. Самая обычная, слегка вытянутая, но широкая, а в ней смирно лежали два весла, нагреваясь на утреннем солнце. Ускорив темп, чтобы добраться до нее побыстрее, я зацепился ногой за что-то твердое. Скорее всего, это был выступающий корень одного из деревьев, которые стояли вплотную к берегу. Со свистом я всем телом шлепнулся о воду, распластав руки в стороны. Видели бы меня мои друзья! Смех стоял бы на весь лес, сокрушая воцарившуюся здесь идиллию флоры и фауны. «Ну, вот и умылся», — подумал я про себя. Самое время принять утренний душ.

Спешить было некуда, и солнце как раз поднялось достаточно высоко, чтобы его лучи не скользили по поверхности, а впивались в нее, прогревая все под собой. Усевшись на берегу и откинувшись на локти, я закрыл глаза и наслаждался мягким теплом, обсыхая после непредвиденных водных процедур. Утренний штиль постепенно сменялся легким ветром, проветривая коридоры между стволами деревьев и рисуя легкую рябь на воде. Запах леса убаюкивал своим настоем из листьев и разнотравья. Да и какая вообще разница, где я нахожусь, если здесь такое блаженство? И даже если меня потеряют на работе, есть уважительная причина: я неизвестно где и неизвестно каким образом тут оказался. Главное, чтобы в сумасшедший дом не определили по возвращении…

Солнце