Найди свою мечту - Ферн Майклз

Младшей сестры, Опал, тоже не было дома: она уже отправилась в церковь на занятия катехизисом. Признаться, они с Опал давно объединились против родителей и своей старшей сестры Амбер. Руби обещала писать письма, адресуя их на дом бабушки, Мэри Козински.

Девушка осторожно спустилась по лестнице и замерла, услышав какой-то звук: видимо, вернулся отец. Со скрипом открыв стеклянную дверь, она постояла на крыльце, ожидая, не позовут ли ее обратно в дом. Возле колен назойливо жужжала пчела. Прихлопнув насекомое рукой, Руби снова подумала о старшей сестре. Раньше Амбер мыла нижнее крыльцо. Однако из-за ее частой болезни долгое время эту работу каждое воскресенье выполняла Руби. Теперь наступила очередь Опал.

Руби торопливо вышла на улицу, миновала завод лесоматериалов, пересекла железнодорожные рельсы и проследовала мимо предприятия по производству памятников Райли, где работал ее отец. Затем она направилась в сторону гаража своего дяди, пересекла мост и начала подниматься в гору. Возле кабачка Бендера в нос ей ударил запах застоявшегося пива, вынудив на секунду задержать дыхание.

Наконец впереди показался дом бабушки. Лицо Руби озарила улыбка. Она слишком любила Мэри Козински, чтобы уехать, не попрощавшись с ней.

Маленький приземистый домик бабушки был сделан из полевого камня и обнесен стеной на высоту строения. Руби с грустью подумала о том, что ей уже никогда не доведется посидеть на этой стене, полежать под каштаном во дворе. Признаться, она очень любила это дерево. Его раскидистые ветви служили ей укрытием и одновременно выполняли роль своеобразного огромного зонтика. Руби знала, что всегда будет помнить эту милую ее сердцу обитель.

Самым примечательным в доме бабушки была кухня, большая, квадратная, оклеенная обоями с рисунком махровых роз, от вида которых у Руби иногда начинала кружиться голова. На подоконниках и многочисленных полках в цветных глиняных горшках стояли комнатные цветы. Холщовые занавески были отделаны красной зигзагообразной тесьмой собственноручной бабушкиной вышивки. Их меняли два раза в год, когда мыли окна. Красивый узорчатый пол, покрытый линолеумом, поражал своей ослепительной чистотой. Но больше всего Руби нравилась старомодная угольная плита, на которой в горшках постоянно кипели апельсиновые корки. Она называла это помещение «кухней чистой любви». Когда-то Руби любила и родительский дом, но эта любовь постепенно превратилась в нечто совершенно противоположное, чего нельзя было сказать о ее чувствах к бабушкиному дому.

— Руби? Это ты? — раздался с заднего крыльца голос Мэри Козински.

— Да, — ответила Руби, пересекая двор.

Посмотрев на цветущий куст жимолости, она вспомнила, как однажды принесла в свою комнату целый букет. Мать тут же выбросила его, заявив, что не желает иметь в доме такую дрянь. Чуть позже Руби все-таки вытащила из мусора злополучный букет и поставила у себя.

В кухне вкусно пахло яблочным пирогом, столь любимым дядей Джоном. А вот дядя Хенк предпочитал творожный. Руби знала наперед, что сегодня к обеду будет приготовлено два пирога.

— Я пришла еще раз сказать «до свидания», — улыбнулась она, целуя бабушку в макушку.

— Я ждала тебя. Ты хорошо выглядишь. Уже позавтракала? — После утвердительного кивка выучки Мэри Козински добавила: — Ты нервничаешь, что тебе придется ехать поездом в Вашингтон?

— Нет, ну, возможно, самую малость. В основном из-за Амбер. Она должна была встретить меня, но теперь не хочет этого делать. Впрочем, на прошлой неделе я купила для нее подарок, поэтому ей придется позаботиться обо мне. Однако дело даже не в этом. Мне кажется, я меняюсь или уже изменилась. Определенно, я уже не прежняя Руби. Возможно, это просто потому, что в следующем месяце мне пойдет восемнадцатый год. Но вы не должны беспокоиться обо мне и Амбер. Я сумею устроиться в Вашингтоне.

— Надеюсь на это, — проговорила Мэри Козински. — Твердо стой на своем и не позволяй сестре обводить себя вокруг пальца.

— Ты не будешь волноваться из-за меня, правда?

— Я буду думать о тебе каждый божий день, пока не узнаю, что у тебя все хорошо. Помнишь, однажды мы беседовали о сезонах в жизни женщины. Так вот, у тебя сейчас весна — самое лучшее время, когда все еще впереди. Скоро ты вырастешь, раскинешь свои крылья, превратишься в прекрасную женщину, ты выйдешь замуж, родишь детей. Думаю, тогда ты многое поймешь. А сейчас твоя голова слишком забита мыслями о будущем.

Конечно, Руби могла сказать, что это не так, что она все прекрасно понимает. Но тогда ей придется согласиться с тем, что ее любимая бабушка сейчас переживает закат своей жизни, а Руби даже не хотелось думать об этом. Уж лучше притвориться, сделав вид, будто она взволнована предстоящей разлукой, а еще вернее — переменить тему разговора.

— Я обещала писать Опал и посылать письма на ваш почтовый ящик, — сказала Руби. — Опал будет читать их вам. Кроме того, она намерена по пятницам помогать вам убирать кухню и мыть полы, а по средам — ходить на ферму. Опал будет также собирать бруснику, помогать вам готовить желе. Она прекрасно гладит и шьет. Вы можете вполне положиться на Опал. Я считаю, вам следует экономить ее деньги так же, как вы это делали для меня. Если же вы будете отдавать их Опал на руки, отец будет заставлять ее класть деньги на счет в банк. Между прочим, сегодня утром отец предъявил мне счет, — раздраженно заметила Руби. — Теперь я должна сама платить за жилье, покупать продукты, оплачивать проезд на автобусе и другие мелкие расходы. Да я просто превращусь в старуху, прежде чем рассчитаюсь со всем этим! Помнится, ваши родители преподнесли вам подарок по окончанию средней школы. Я же получила счет за свое содержание и должна отдать отцу все деньги, накопленные мной от воскресного заработка — весь мой восемнадцатилетний капитал. Я подсчитала — десять центов от каждой воскресной суммы, — убито закончила Руби.

Мэри ласково погладила внучку по темным волосам.

— Сколько же у тебя получилось?

— Благодаря церкви — девяносто три доллара шестьдесят центов. Счет же за мое содержание составил шесть тысяч.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала бабушка. — Только, пожалуйста, перестань плакать, иначе твои глаза покраснеют и опухнут от слез, а тебе еще предстоит ехать на поезде. Ну, улыбнись же мне.

Руби вытерла слезы краем бабушкиного передника, пахнущего сладостями.

— Подарок? Какой? — глаза ее радостно сверкнули. — Большой?

— Очень маленький, милочка. Кстати, я рада, что в твоем платье есть карман. Этот подарок должен стать нашей общей тайной. Пообещай никогда не рассказывать о нем Амбер, даже если сестра выведет тебя из себя. Ты также не должна ничего говорить об этом отцу, по крайней мере сейчас. Возможно, когда-нибудь расскажешь, когда ты станешь обеспеченной и счастливой. Ты обещаешь мне?