Гребень волны - Евгений Филенко

Он спокойно ждал, пока Кратов вылезет из-под теплого покрывала и растворит окно. Просторные белые брючины Григория Матвеевича были по колено влажны от предусмотренных Руточкиным сценарием рассветных рос. На худом коричневом лице застыло терпеливо-сосредоточенное выражение.

– Костя, – промолвил Энграф значительным голосом. – Вас хочет видеть тектон.

Холодная волна прокатилась по телу с головы до пят и хлынула обратно. Сна как не бывало.

– Он здесь? – спросил Кратов растерянно.

Григорий Матвеевич скорчил ядовитую гримасу.

– Я вам поражаюсь, коллега, – сказал он. – Явись тектон в нашу миссию, поднялся бы грандиознейший переполох из всех, какие только возможны. И вы отлично знаете, что пиетет здесь ни при чем, а все дело в специфических эффектах, коими сопровождается само присутствие тектона. Да что я вам объясняю? Вас хочет видеть тектон по имени Горный Гребень. Красиво, не правда ли? В духе восточной поэзии, которую вы столь цените… Но не канительтесь так, будто свидания с тектонами на воскресных пикниках для вас обычное дело.

– Да, я уже почти готов…

«Ни черта я не готов, – с досадой подумал Кратов, рыща по спальне. – Как к такому вообще можно быть готовым?!»

– Ну, ну, – сказал Энграф, небрежно облокотившись о подоконник. – Не следует, однако же, впадать в шок. Поменьше суеты, побольше достоинства. Не путать последнее с отчаянной наглостью… Тектон жаждет встречи с вами в течение этого дня. Посредник передал также, что в случае вашей занятости тектон готов перенести встречу на любое удобное для вас время. Удобное для вас, Костя, а не для тектона, заметьте. Как он выразился: отложить на любой отличный от бесконечности срок. Как вы полагаете, достанет вам бесконечности, чтобы привести себя в подобающий вид?

– Надеюсь… Иное дело, хватит ли терпения!

– Это извинительно. Тектон просил сообщить приемлемые для вас условия встречи. Приемлемые опять-таки для вас, Костя.

– А кто посредник? – зачем-то спросил Кратов, натягивая свитер.

– Шервушарвал, дшуббанский семигуманоид. Вы его не знаете.

– Сообщите мне его код…

– Не стоит хлопот, я сам с ним свяжусь.

– Спасибо, Григорий Матвеевич. Передайте, пожалуйста, коллеге Шервушарвалу… В общем, я буду готов к встрече в течение следующего малого сфазианского интервала. На условиях тектона. Только пусть там будет чем дышать.

Григорий Матвеевич изобразил на лице довольную улыбку.

– Вы поступаете правильно, Костя, – сказал он. – А это означает, что первый шок благополучно миновал, теперь пережить бы второй… Немедленно и на их условиях. Тектоны оценят этот знак уважения. Но оденьтесь потеплее – тектоны, насколько известно земной ксенологии, любят холод. И учтите такой фактор, как «дыхание тектона». Я знаю, что вы человек в высшей степени подготовленный, но мало ли что…

Энграф помолчал, внимательно разглядывая Кратова выпуклыми черными глазами.

– Костя, – сказал он строго. – Надо вам знать следующее. Последний ксенолог, видевший тектона визави, давно умер. О контактах с ними сохранились одни лишь легенды да скупые свидетельства в Глобальном инфобанке. Разумеется, самый сопливый юнец из юнцов, едва вызнавший где-нибудь само слово «тектон», имеет полное право требовать и получить аудиенцию у самого старшего тектона из тектонов с двенадцатичленным именем. Но уважение к их мудрости и традиционная скромность рода людского всегда останавливали даже самых отпетых ксенологов, вроде меня. Посему будьте внимательны. Это контакт, а вы – ксенолог. Не забывайте об этом. Факты, факты и факты.

Григорий Матвеевич коротко кивнул и удалился, в задумчивости загребая растопыренными ладонями упругую волглую траву.

– Тектоны любят холод, – бормотал Кратов, вертясь в жгуче ледяных струях душа. – Тектоны любят дышать «дыханием тектона». Что они еще там любят, дай же бог памяти?.. Конечно, я в панике, я в шоке, а вы как думали?!

Спустя несколько минут он выскочил на крыльцо, волоча под мышкой наитеплейшую накидку, какая только обнаружилась в доме.

– Кит, дружок, ты мне нужен!

В соседнем пряничном домике медленно растворилось окошко, и в нем явилась пленительная Руточка Скайдре – золотой загар, пшеничные волосы по плечам, жемчужные зубы, хризолитовые очи… Даже за пятьдесят шагов, через всю поляну, Кратову передалось сонное тепло ее тела.

– Костик, – нежно произнесла Руточка и потянулась так, что у него пресеклось дыхание. – Опять ты куда-то сорвался и позабыл позавтракать. Я тебе этого… – Руточка снова упоительно потянулась, – не прощу-у-у…

Но верный друг Чудо-Юдо-Рыба-Кит уже планировал точно в геометрический центр поляны, и солнце резвилось на росяных бусинках в его шерсти, а люк в его боку зазывно зиял. Мавка, дремавшая подле Руточкиного крыльца, и ухом не повела, а Полкан поднял голову с ее загривка, сонно заворчал на Кита и с отвращением гамкнул пролетавшую мимо стерильную муху. Загорелся, запищал, заколол в запястье браслет на левой руке.

– Да, Григорий Матвеевич, – сказал Кратов.

– Шервушарвал просил сообщить вам, Костя, что тектон Горный Гребень ждет вас в своей резиденции в течение всего большого сфазианского интервала. И что там сегодня будет земной воздух и земной ландшафт – как его воображают тектоны, что само по себе чрезвычайно любопытно…

* * *

Теперь Кратов топтался в нескольких шагах от входа в пещеру тектона и набирался отваги, чтобы одолеть эти шаги. Напрягая зрение, пытался хоть что-то разглядеть. Его способность видеть в темноте здесь не годилась: нужно было прежде войти-таки внутрь и пообвыкнуть хотя бы немного, чтобы отработали адаптационные механизмы… В какой-то момент ему померещилось смутное движение – будто по стене вдруг пробежала строчка тусклых огоньков. Рука Кратова непроизвольно потянулась лечь на теплый, родной, живой бок Чуда-Юда. Но тот был далеко позади, по обыкновению своему в геометрическом центре долины.

– Кит, – позвал Кратов. – Как тебе здесь?

– Плохо, – мысленно откликнулся биотехн. – Мертво. Нет солнца. Нет движения.

– Старый ворчун, – усмехнулся Кратов. – Все тебе неладно…

– В пещере кто-то есть.

– Я знаю. Не бойся за меня.

Он вступил в пещеру.

Теперь ветер заунывно гудел и плясал снаружи, а здесь воздух был спокоен и даже отдавал затхлостью.

Сначала Кратов ничего не различал, а затем глаза привыкли, переключились в режим ночного видения, и он разглядел уходящие высоко в недосягаемость, изборожденные трещинами стены, на каменных уступах – сиротливые кустики краснотравья, не нуждавшегося в солнечном свете, нетоптаный мелкий щебень… И лишь затем – тектона, который стоял в нише прямо напротив входа, а может быть, сидел. В общем, находился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});