Да благословит вас бог, мистер Розуотер, или Бисер перед свиньями - Курт Воннегут

Ной и ему подобные быстро смекнули, что континент имеет свои пределы и не так уж трудно убедить алчных чиновников, особенно законников, отхватывать от него кусок за куском и швырять эти ломти туда, где бы они достались таким, как Ной.

Вот как получилось, что горстка хапуг завладела в Америке всем, чем стоило владеть. Вот как была создана жестокая и нелепая, никому не нужная, ни с чем не сообразная, безотрадная классовая система Америки. Честные, смышленые, мирные граждане оказались классом паразитов, раз они требовали, чтобы им выплачивался прожиточный минимум. А тех, кто смекнет, как нажиться на преступлениях, не предусмотренных законом, отныне и впредь полагалось награждать и прославлять. Вот так американская мечта опрокинулась на спину брюхом кверху, позеленела, закачалась на мутной поверхности бездонной алчности, раздулась от газов и с треском лопнула в лучах полуденного солнца.

Е pluribus unum[2] — вот какой девиз сочли уместным будто шутки ради отчеканить на валюте этой лопнувшей Утопии: ведь немногим до безобразия разбогатевшим американцам достались владения, привилегии и радости, в которых было отказано всем прочим. А еще более поучительным девизом в свете того, что мы узнали о Ное Розуотере и ему подобных, мог бы стать следующий: «Хватай больше, чем можешь ухватить, не то останешься с носом!»

И Ной родил Сэмюэла, и тот взял в жены Джеральдину Эмс Рокфеллер, и Сэмюэл еще пуще отца увлекся политикой и не жалея живота служил партии республиканцев, вершил ее судьбами, побуждал эту партию выставлять на выборах таких кандидатов, что умели крутиться подобно дервишам, драть глотку на любом наречии и отдавать приказы полиции палить по толпе, едва только им почудится, что какому-нибудь голодранцу может взбрести в голову, будто он и Розуотер равны перед законом.

И еще Сэмюэл скупал газеты, а заодно и проповедников. Он учил их простой истине, и они затвердили ее назубок: кто смеет думать, что Соединенные Штаты Америки должны стать Утопией, — тот лентяй, размазня, проклятый богом болван. Сэмюэл трубным гласом возглашал, что ни один американский рабочий не стоит больше восьмидесяти центов в день, но сам при этом радовался случаю отвалить сто тысяч долларов за картину какого-нибудь итальянца, отдавшего концы триста лет назад. В довершение всего он дарил картины музеям — пусть, мол, бедняки обогащаются духовно. По воскресеньям музеи были закрыты.

И Сэмюэл родил Листера Эймса Розуотера, и тот взял в жены Юнис Элиот Морган. Надо отдать должное Листеру и Юнис: эта парочка была не то что Ной с Клиотой или Сэмюэл с Джеральдиной — они умели посмеяться и смеялись от души. Любопытно отметить: в 1927 году Юнис стала чемпионкой США по шахматам среди женщин и в 1933 — тоже.

Юнис написала исторический роман о женщине-гладиаторе «Рамба из Македонии». В 1936 году он сделался бестселлером. Она погибла в 1937-м, став жертвой несчастного случая, во время прогулки на яхте. Юнис была умна, обаятельна и не в шутку расстраивалась из-за положения бедняков. Она была моей матерью.

Ее муж Листер делами никогда не занимался. С самого его рождения и до той минуты, когда я пишу эти слова, капиталами его ведали адвокаты и банки. Почти всю свою сознательную жизнь он провел в конгрессе Соединенных Штатов, поучая, как надо жить. Сперва он выступал в этой роли как представитель округа, центром которого является город Розуотер, затем как сенатор от штата Индиана. Ни сейчас, ни когда-либо прежде в штате Индиана он не жил — это шитая белыми нитками политическая басня. И Листер породил Элиота.

Листера нисколько не трогало, какие последствия и осложнения влечет за собой капитал, доставшийся ему в наследство. Он думал об этом примерно столько же, сколько другие о мизинце на своей левой ноге. Его собственные миллионы никогда его не волновали, не забавляли, не искушали. Не моргнув глазом, он отдал девяносто пять процентов своего состояния в тот Фонд, которым ты теперь заправляешь.

А Элиот взял в жены Сильвию Дювре-Зеттерлинг, парижскую красотку, которая его потом возненавидела. Ее мать покровительствовала художникам. Ее отец был знаменитейшим виолончелистом. Ее дед и бабка по матери были из Ротшильдов и Дюпонов.

А Элиот стал пьянчужкой, доморощенным утопистом, святошей, беспутным дурачком.

Не родил ни души.

Bon voyage[3], дорогой братец, или кем ты там мне приходишься! Будь добрым! Будь великодушным! Преспокойно наплюй на искусство и науки — они еще никогда никому не помогли. Будь искренним и заботливым другом бедняков».

Под письмом стояла подпись:

«Покойный Элиот Розуотер».

Сердце Нормана Мушари колотилось, как набатный колокол, — он взял напрокат большой сейф и запер туда письмо. Этому первому вескому доказательству недолго суждено было оставаться в одиночестве.

Мушари шел домой в свою каморку и размышлял, что как раз сейчас Сильвия разводится с Элиотом, и старик Мак-Аллистер является поверенным ответчика. Сильвия жила в Париже, и Мушари написал ей письмо, в котором намекал, что при мирном разводе двух цивилизованных людей обе стороны обычно возвращают друг другу письма. Он попросил прислать ему письма Элиота, если они у нее сохранились.

Со следующей почтой он получил пятьдесят три письма.

ГЛАВА 2

* * *

Элиот Розуотер родился в 1918 году в Вашингтоне, округ Колумбия. Элиота, так же как в свое время его папашу, утверждавшего, что он представляет интересы землепашцев из Индианы, растили, воспитывали и развлекали на курортах Восточноамериканского побережья и в Европе. Каждый год семейство ненадолго наведывалось «домой», в округ Розуотер, и оставалось там ровно столько, сколько требовалось, чтобы поддержать легенду, будто это и в самом деле их дом.

Годы обучения Элиота в частной школе Лумиса и в Гарвардском университете не были отмечены особыми достижениями. Проводя каждое лето на Кейп-Коде, а зимние каникулы в Швейцарии, он стал опытным яхтсменом и не ахти каким лыжником.

8 декабря 1941 года Элиот расстался с юридическим факультетом Гарварда и пошел добровольцем в американскую пехоту. Он отличился во многих сражениях, дослужился до капитанского звания, командовал ротой. Когда война в Европе близилась к концу, Элиот заболел. Болезнь его называлась «фронтовой невроз». Его отправили на лечение в Париж, где он влюбился в Сильвию и завоевал ее сердце.

После войны Элиот с красавицей женой вернулся в Гарвард и получил диплом юриста. Он увлекся международным правом, мечтал сослужить службу Объединенным Нациям. Элиот защитил по этой теме диссертацию, и тогда же его назначили президентом Фонда Розуотера. Обязанности его, если исходить из Устава, можно было считать либо совсем пустяковыми, либо очень серьезными.

Элиот предпочел принять свое назначение всерьез. Он купил в Нью-Йорке дом с фонтаном в вестибюле. Поставил в гараж две машины — «бентли» и «ягуара». Снял для правления Фонда целый этаж в «Эмпайр-Стейт Билдинг». Велел выкрасить комнаты правления в лимонный, темно-апельсиновый и устрично-белый цвета. Здесь, объявил Элиот, будет располагаться штаб всех тех благородных, прекрасных и двигающих вперед науку начинаний, которые он надеется совершить.

Элиот много пил, но это никого не беспокоило. Как бы он ни набрался, с виду нипочем нельзя было сказать, что он пьян.

* * *

С 1947 по 1953 год Фонд Розуотера истратил четырнадцать миллионов долларов. Элиот не обошел своими милостями ни одной полосы на ниве благотворительности — будь то открытие клиники для контроля за рождаемостью в Детройте или покупка полотна Эль-Греко для музея в городе Тампа, Флорида. Доллары Розуотера сражались с душевными болезнями и раком, с расовыми предрассудками, произволом полиции и тысячью других бед, вдохновляли университетских профессоров на поиски истины, не торгуясь скупали все прекрасное.

По иронии судьбы, одно из оплачиваемых Элиотом исследований касалось алкоголизма в Сан-Диего. Когда эту работу представили ему на рассмотрение, Элиот был так пьян, что не смог ее прочесть. Сильвии пришлось приехать в правление и забрать его домой. Десятки людей наблюдали, как она помогает мужу перебраться через тротуар к поджидавшему их такси. Л Элиот громко декламировал стихи, над которыми бился все утро:

Много, много я хорошего купил,Много, много я дурного победил.

* * *

После этого Элиот, в знак раскаяния, два дня вел воздержанную жизнь, потом исчез на целую неделю. Много чего натворив, он объявился незваным на съезде писателей-фантастов — в Милфордском мотеле в штате Пенсильвания. Норман Мушари проведал об этом случае из отчета частного сыщика, хранившегося в архивах фирмы «Мак-Аллистер, Робжент, Рид и Мак-Ги». Старик Мак-Аллистер велел этому сыщику ходить за Элиотом по пятам — он хотел быть в курсе, не выкинет ли президент чего такого, что может потом накликать на Фонд неприятности.