Моральный кодекс планеты Флейм. Рассказы - Ольга Померанцева

Как всегда Юлиан с первого взгляда бурно влюбился, но подумал: стоит ли начинать? Слишком редкая птица и как к ней подступиться – неизвестно. Если он начнет ухаживания и не добьется взаимности, то будет страдать не только от несчастной любви, но и от позора: его слава ловеласа, не потерпевшего ни одного поражения, уйдет, он, на радость конкурентам, будет опозорен. «Посмотрим, – решил он, – здесь ведь есть и другие девушки, может и красивее». Но сердце его подозрительно замирало, горло пересохло, и он понял, что некоторое время никакая другая девушка его не заинтересует.

Она не была классической красавицей, но когда приоткрылись ее губы и он увидел немного крупные, не совсем ровные зубы, то задрожал от восторга. «Что-то я уж слишком, – покрутил он головой, – наверное, это оттого, что давно не видел девушек». Когда им представляли делегацию флеймонцев, Игорь услышал и запомнил ее имя – Ота.

Ота до семнадцати лет была безмятежно счастлива. Она была единственной дочерью министра труда. Ее отец с молодых лет успешно продвигался по карьерной лестнице, и семья никогда не знала нужды, болезней, несчастий. Она купалась в любви родителей и двух ее братьев: старшего – Лади и младшего – Ари. Но в семнадцать ей подобрали мужа. Такой порядок существовал испокон веков, и как показала практика, был очень хорош, особенно для девушек высокопоставленных родителей. Им доставались лучшие женихи – богатые, занимающие высокие посты в государстве, а значит, здоровые и с прекрасной генетикой. От них рождалось превосходное потомство. Конечно, бывали исключения и среди простолюдинов появлялись выдающиеся экземпляры. Особенно замечательным назначались крупные выплаты и за них выдавали девушек из элиты. С другой стороны, иногда какой-нибудь вредный ген поднимал голову и в, казалось бы, идеальном браке рождался ребенок с недостатками. Такие сбои бывали не часто, но считались очень опасными.

Ота знала, что если не делать отбор, то начнется хаос. Человека и других существ отделяет такая тонкая грань. Примером тому дикие племена, живущие за стенами государства и состоящие из сумасшедших и полулюдей. Они как раз и произошли из таких детей. Давным-давно «испорченных» младенцев бросали за стену. Не все погибли. Одних выкормили самки крупных животных, других воспитали неведомые легендарные триры. В результате они стали объединяться в орды и совершать нападения на государство. Они были само зло.

Но сердцу не прикажешь, оно грустило и ныло. До назначения жениха Ота грезила о некоем красивом юноше. У него была фигура министра благосостояния народа, глаза ее приятеля, с которым им разрешали иногда играть в детстве, волосы главнокомандующего. Она собирала все красивые мужские черты, чтобы создать своего будущего мужа и была глубоко разочарована, когда ей представили жениха. Можно было и не представлять – это был приятель отца, его заместитель, с детства ей знакомый. Он был всего на четыре года младше ее родителя, и Ота всегда считала его нудным дядюшкой, который постоянно поучал ее и относился к ней как к ребенку. Его волосы уже стали грубыми и потускнели, а сам он был высок и очень худ.

Матушка, красавица Ру, конечно, догадалась о причине уныния ее всегда веселой дочери, в отличие от отца, который, не слыша переливов мелодичного смеха, вообразил, что дочь просто повзрослела. Понимание родило тревогу и мать после этого не уставала напоминать, что Оте привалило счастье, так как Гиро, ее жених был второстепенным отпрыском правящей династии, и его дети вполне могли унаследовать правление. Когда дочь раздраженно морщилась, она переводила разговор на долг перед народом, семьей, рассказывала истории о преступивших моральный кодекс девушках. Встречая мужчин, ведущих на цепи женщин, порой передвигающихся на четвереньках и погоняемых палкой или плетью, она, чтобы привлечь внимание дочери, так сильно открывала глаза, что видна была кайма глазного яблока вокруг радужки. Кивая подбородком на измученную женщину, закованную в цепи, мать шептала:

– Это еще не самое страшное.

Девушка досадливо отворачивалась, так как истории про нарушивших долг женщин, входили в школьную программу. Сколько их было перечитано, сколько законспектировано!

Но все было терпимо, пока Ота не увидела инопланетянина. Отец разрешил ей присутствовать на встрече, так как прочил ее в молодежный отдел при министерстве. Не так давно женщин стали допускать в правительственные органы, а он заработал политический капитал именно передовыми взглядами, поэтому решил продемонстрировать их, подготовив свою дочь к государственной службе. Тем более что будущий зять не против.

Ота воображала, что, несмотря на родство инопланетян с флеймонцами, у них должны быть какие-то уродства, странности и со жгучим любопытством ожидала посадки корабля. Но увидела почти таких же людей. Конечно, они были не так стройны и волосы их не таких красивых цветов – вместо черного, фиолетового, красного, оранжевого, у землян встречались неприятные блеклые цвета – серый, бледно-желтый, белый, а некоторые мужчины и вовсе были безволосыми. Глаза землян ей тоже не понравились. В отличие от темных, с расширенными зрачками глаз флеймонцев, где радужка занимала почти все видимое пространство глазного яблока, они, выглядели выцветшими, с маленькими точками зрачков, из-за чего напоминали червивый плод вакана. Но были среди них и красивые. «Даже очень красивые» – невольно подумала Ота, увидев среди землян молодого мужчину с волосами цвета легендарного цветка параю, с глазами цвета ночного неба Флейма. Она никогда не видела таких, и это позволило ей на некоторое время убедить себя, что смотрит она на него из-за любопытства.

Гурьев всегда ожидал связи с экспедициями, которые вылетали на мало исследованные планеты как чуда, но в этот раз все было по-другому. Он ждал ее со страхом. С нетерпением выслушивая отчеты с других планет, взрослый опытный руководитель, наконец, набирал код Флейма, и сердце его замирало. Особенно пугал разговор с социологом Бирюковым, под началом которого был этот проклятый Ивлев. Первый выход на связь ничем особым не выделялся, новых данных почти не было, а Ивлев отличился только опозданиями и ленью. Но второй раз Бирюков не уставал хвалить Юлиана за собранные факты. Вздохнуть с облегчением Гурьеву помешал зашевелившийся червячок сомнения. Он осторожно спросил, где же помощник берет эти сведения? Социолог невразумительно стал говорить о его контактах с местным населением, о его коммуникабельности…

– Он завел интрижку? – решительно перебил его Гурьев.

– Да-а-а, – тянул Бирюков, – вроде бы есть девушка…

На голове директора задвигались волосы, а там, где их не было, забегали мурашки. Он стал расспрашивать, что за девушка, а когда узнал, что она дочь министра, обрушил на голову социолога громы и молнии. Ладно бы это была обычная девушка, но дочь министра, которая к тому же скоро войдет в молодежный правительственный сектор!

– Но они вроде не против, – блеял теперь ненавистный ему социолог.

Он не лгал, Оту действительно назначили куратором Юлиана, она должна была помочь ему освоиться. Ни ее отцу, ни другим родственникам не пришло почему-то в голову, что молодые люди могли полюбить друг друга. Они были уверены в ее благоразумии. Девушки редко решались пойти против моральных норм, они знали цену непослушанию. Несмотря ни на что Ота должна была выйти замуж только за выбранного для нее жениха Гиро и больше ни за кого. Юлиан, несмотря на то, что был из богатой и влиятельной семьи, женихом на Флейме мог стать лишь после процедуры посвящения, включающей, среди прочего, пристальное медицинское исследование, и исправление недостатков здоровья, иногда весьма болезненное. Но на Оте он не смог бы жениться и в этом случае. Только мать, хранящая в одном из платьев бусину от распавшегося еще в молодости ожерелья, все тревожилась. Она поражалась глупости своего мужа, который должен был понимать, что здесь не просто опасность нарушения клятвы их дочерью, но и опасность взаимодействия людей из разных миров. А это может выродиться в катастрофу всего государства.

Юлиан, между тем, переживал самую счастливую пору своей жизни. Любовь необычной чистой девушки, признание коллег. А Ота была в состоянии удивления и восторга. Она никогда не встречала таких мужчин – ласковых, открытых, трогательных. Их мужчины были всегда суровы, сухи и смелы. Он слушал ее рассказы, внимал ее советам. Никто еще так уважительно не относился к Оте, никто не почитал ее как мать – только он. «Ули», – мысленно позвала она его. Ей трудно давалось произношение его имени, поэтому он разрешил называть его так.

Ота не сомневалась, что он увезет ее с собой, и одно время Юлиан намеревался сделать что-то подобное: привезти из космической экспедиции инопланетную красавицу – это что-то! Но Гурьеву все-таки удалось убедить его отца в опасности вмешательства в дела Флейма. Он рассказал ему о таинственных подземельях инопланетян. Никто не знал, что они там хранили – может неведомое оружие, а может несметные богатства. Ссориться с ними не надо, по крайней мере, пока.