Триумф пана Кляксы - Ян Бжехва

Любимая матушка! Она всегда была отважной и неустрашимой женщиной. Например, во время грозы она вместо громоотвода всегда держала над головой отца шпильку от шляпки. А в гололед сыпала перед ним пшенную крупу, чтобы он не поскользнулся. К слову, ни на что другое эта каша и не годится, поскольку у нас ее никто не ест. Вот и теперь моя матушка пошла за отцом, вооружившись пылесосом. Правду сказать, в лесу в общем-то довольно трудно найти электрическую розетку, но я знал ее и был уверен, что она скорее сама превратится в аккумулятор, чем оставит отца в опасную минуту.

- В предыдущей посылке ваш батюшка получил точно такую же пуговицу, - сообщил Вероник. - А эта наверняка пара к ней. Надо проявлять осмотрительность. В пуговице может быть яд или динамит.

Говоря это, Вероник даже не подозревал, насколько он близок к истине - взглянув еще раз на листок, я увидел подпись "Алойзи П. ", и тут же в голове у меня прояснилось: Алойзи П. - это Алойзи Пузырь, удивительное творение пана Кляксы, искусственный механический человек, вышедший из-под контроля своего творца и ведущий себя совершенно непредсказуемо. А теперь он мстит мне и моей семье за то, что я его уже несколько раз разоблачал. Как известно, Алойзи Пузырь обладает поразительной способностью подделываться под других людей, и одному лишь мне под силу распознать его с первого же взгляда.

Вот и сейчас он явился под личиной почтальона. А раньше принес пуговицу от богдыханской шапки моему отцу и тем самым накликал его фатальное превращение в птицу. Сегодня же он решил подсунуть пуговицу мне, чтобы и со мной произошло то же самое.

Я выбежал на балкон и действительно в конце улицы увидел Алойзи, улепетывающего на велосипеде, сделанном - насколько мне удалось разглядеть - из очков моего отца.

- Пан Вероник! - крикнул я в отчаянии. - Надо что-то делать! У моего отца такая короткая память, что даже в своем натуральном облике он часто забывал, где живет, и матушке частенько приходилось высылать за ним нашего кота Иеронима. А теперь, когда в нем пробудились птичьи инстинкты, он уж наверняка не вернется.

- Может, снова послать за вашим батюшкой Иеронима? - неуверенно предложил привратник.

- Да вы что?! - обрушился я на старого привратника. - Кота послать за птицей? Нет, пан Вероник! Придется нам отправиться на поиски самим.

Вероник сочувственно усмехнулся и сказал:

- На свете живет 17583499537 птиц. На то, чтобы отыскать среди них вашего батюшку, потребуется 17537 лет. Многовато. Это отпадает.

С этими словами Вероник вышел на балкон, начал там задумчиво потихоньку ощипывать чучела пернатых и пускать перья по ветру.

Я с минуту раздумывал, не последовать ли примеру отца и не превратиться ли с помощью пуговицы в птицу? Это несомненно облегчило бы поиски родителей.

Однако я опасался, что могу стать, допустим, индюком или же петухом, а те, хоть и относятся к птичьему племени, но летать как следует не могут. Пользы от такого превращения ровным счетом никакой. Хуже того: я не был уверен, что потом сумею вернуться в свой нынешний облик. Оставаться же до конца дней своих посреди кур и индюшек мне казалось недостойным ученого, хоть я и занимался их наречиями.

Взвесив эти возможности, я запер пуговицу в ящике письменного стола, а ключ выбросил в окно, чтобы как-нибудь случайно, во сне, не влезть в ящик - ведь известно, что во сне помимо нашей юли вершатся самые неожиданные дела.

Тем временем Вероник успел ощипать большинство чучел, и над улицей взмыла туча разноцветных перышек. Люди высыпали на балконы, решив, что пошел пернатый дождь. Некоторые даже выставили ведра, чтобы набрать этих красочных атмосферных осадков для мытья головы.

- Пан Вероник! - крикнул я в сердцах. - Хватит уж вам! Вы ощипали всех любимых птиц моего отца, а сверх того сотворили такой дождь из перьев, что даже самый умный скворец тут заблудится. Тут уж не только мои родители, а вообще никто в городе не отыщет улицы Корсара Палемона!

Вероник покраснел и закусил губу, стараясь подавить икоту. Его лысую голову окружал венчик седых волос. Если бы он отпустил еще и бороду, то стал бы похож на Николу-Чудотворца. Одет он был в потрепанную безрукавку, синие холщовые брюки и старые армейские ботинки, зашнурованные телефонным проводом.

- Пан Вероник, - обреченно произнес я, - только один человек на свете мог бы мне помочь. Это профессор Амброжи Клякса.

- Так летите к нему! - воскликнул старый привратник и замахал руками.

- Увы! - вздохнув, ответил я. - Пан Клякса вчера отбыл в Адакотураду. Я должен немедленно отправляться в путь. Надо догнать пана Кляксу. Жаль Иероним куда-то запропастился, а то мог бы составить мне компанию. Горько путешествовать в одиночку.

- Вот еще! - заметил Вероник. - Много ли с кота корысти? Лучше уж собака или конь.

- Пан Вероник, - робко предложил я, - а может, вы?.. А?.. Проветрились бы на старости лет. У меня есть кое-какие сбережения, хватит и на двоих.

Глаза Вероника вспыхнули, но тут же погасли.

- У нас в роду с прадедовских времен одни привратники, - с достоинством заявил он. - Так что дом без присмотра я не оставлю.

- А может, вас кто-нибудь заменит?

- Меня?! Заменит?! - возмутился Вероник. - Послушайте, я в этой должности вот уже пятьдесят лет! Знаю в этом доме каждую лазейку! Каждую мышь! Каждую сороконожку! Меня - и заменить! Только подумать! Так... Так... Минуточку... Вот если бы пан Хризантемский согласился - только ему я могу доверять. Да! Это мысль! Пан Хризантемский!

Сказав это, Вероник многозначительно покачал большим пальцем правой руки и выскочил из квартиры.

Я понял, что наш почтенный, благородный привратник не покинет меня в беде. Я принес из чулана сундучок и начал собирать вещи, уложив в сундучок одно за другим: непромокаемый комбинезон, кое-что из белья, альпинистские ботинки, тропический шлем, ласты для подводного плавания, гарпун, самые необходимые инструменты, а еще глобус, компас, электрический фонарик, кусковой сахар и наконец - чучело сокола.

Едва я уложил вещи, как кто-то позвонил в дверь. Это был тот самый почтальон, который утром приносил посылку. Он вручил мне ключ с такими словами:

- Это ключ от вашего письменного стола, уважаемый! Он выпал из вашего окна на улицу.

Схватив почтальона за ворот, я крикнул:

- Это ты, Алойзи! Я тебя узнал! Сейчас я с тобой разделаюсь, негодяй!

Но не успел я договорить, как Алойзи рванулся, оставив у меня в руке воротник, и молниеносно съехал по перилам вниз.

- Руки коротки, пан Несогласка! - крикнул он, исчезая в красочной пернатой метели.

Тут же явился Вероник, услышавший вопли на лестнице. Его сопровождал пан Хризантемский.

- Порядок! - крикнул привратник. - Я еду с вами!

Пан Хризантемский уже переоделся в безрукавку Вероника, как видно, символизирующую полномочия привратника.

- В путь! - сдавленным голосом сказал я. - Но надо на каждом шагу остерегаться Алойзи Пузыря. Вы его еще не знаете. Но все-таки запомните это имя: Алойзи Пузырь!

- Алойзи Пузырь, - послушно повторил Вероник.

И вскоре мы уже шагали в сторону порта. Пан Хризантемский решил нас проводить и теперь толкал перед собой тележку с моим сундучком, рюкзаком Вероника, а также оба наших портфеля - ведь ни один приличный человек не сделает без портфеля ни шагу.

В порту стояло множество разнообразных кораблей, а их капитаны громко зазывали пассажиров:

- Сударь! Господа! Кому в Восточную Рододындию? Кому на Берег Охотничьей Колбасы? Сегодня последний рейс на Северную Канифолию!

- Кому в Западные Колготки? Прошу садиться!

- Через час отплываем на Южную Брынзу!

- Кому на Остров Излишков? Только у меня дешево и безопасно!

- Кто желает поохотиться на крокодилов? Есть еще одна каюта до Мыса Мозговой Косточки! Дешево и удобно! Детям за полцены!

Мы выбрали корабль, шедший на юго-восток, ведь именно в этом направлении летел пан Клякса, отправившийся в Адакотураду.

Наш корабль назывался "Акульим Плавником" и предназначался для перевозки грузов, но в трех его каютах могли разместиться еще и целых семь пассажиров. Капитан, хотя и был старым морским волком, об Адакотураде ничего не слышал. Впрочем, он и не мог ничего слышать, потому что был глух как пень.

Наша каюта оказалась уютной, хотя и тесной. Верный своему призванию привратника Вероник тут же принялся надраивать все металлические части, а заодно круглое стекло иллюминатора. В двух других каютах расположился розовод пан Левкойник со своими пятью дочерьми. Он отправился в путешествие вместе с ними, решив выдать их замуж за цветоводов разных стран. Пан Левкойник отличался редкой толщиной; его живот был так велик, что, усаживаясь за стол, он не мог дотянуться до тарелки и потому никогда не наедался досыта. Дочери пана Левкойника не блистали красотой, но их отец утверждал, что цветоводам красота жен и не требуется, поскольку ее достаточно у цветов.