Мой ненастоящий (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

И вот тогда-то я, наверное, смогу собрать денег и выкупить у Сивого ту запись насовсем. Стать свободной!

Ага, сейчас, Рита, закатай губу! Сейчас ты соберешь в коробчонку свои хилые пожитки, заберешь кружку с хомяком, трудовую книжку в зубы — и на биржу, бодрым строевым шагом…

Чем платить Сивому в этом месяце? Расчета точно не хватит…

Меня провожают ехидные взгляды моих коллег. Все уже знают о моей ошибке.

Боже, да весь этаж и два к нему прилегающих, поди, слышали, как скандалила десять минут назад его почти-невеста из-за этих идиотских не тех цветов! Как хлопнула дверью, рявкнув, что черта с два она будет участвовать в этом цирке, в таком случае. И что в ресторане он может её не ждать. Пусть обручается с кем угодно, но не с ней!

И как резко в эту секунду стала очевидна моя дальнейшая судьба.

Он ведь уже уволил предыдущую свою ассистентку, из-за того лишь, что она подала его Лане слишком горячий чай!

А теперь — цветы. Не те цветы. Не её любимые. Не те, которые мне было поручено заказать, причем написали это чертово название на стикере красной ручкой и крупными буквами. В день, когда он официально собирается делать ей предложение!

Кто все испортил?

Боже, как бы я хотела знать!

Я ведь точно знаю, заказ был оформлен правильно!

Ноги подгибаются, но я буквально заставляю себя идти прямо и не прогибаться даже взглядом. Я буду трястись только поджилками, внешне нельзя допускать слабину.

Противно думать, что все они, все те, кто называл меня выскочкой и заверял, что я не продержусь на должности личного ассистента Владислава Каримовича, оказались правы.

Теоретически, у меня сейчас был выход. Если бы я знала — какая именно тварь позвонила в цветочный и внесла изменения в сделанный мной заказ — я бы просто ткнула в неё пальцем, и гнев босса обрушился бы не на мою голову. Я не знаю. Даже версий нет, не говоря уже о наличии доказательств. А значит, виноватой останусь только я.

Стучу в дверь. Стискиваю зубы — чтобы не слышно было, как они стучат. А то я, кажется, сейчас официантов из ресторана этажом ниже пугаю…

— Живее, Маргаритка!

Раздраженный голос босса — похлеще крутого кипятка.

Маргаритка!

Я столько раз просила его так меня не называть… Это просто втаптывает мой имидж в землю до глубины метро. Из-за этого дурацкого прозвища почти все мои коллеги уверены, что я сплю с боссом. А иначе как бы я получила это повышение, при моем-то никаком опыте? И это при том, что у него есть девушка, которая по слухам вот-вот станет невестой — тьфу! Вот потому мне в спину и плюются.

Мне не важно, что они там обо мне думают, я о себе правду знаю, но сколько подлянок мне устроили за эти полгода из-за подозрений в интрижке с боссом — не пересчитать. Вот и с цветами этими… Подставили! И ведь удалось!

А все из-за него, из-за этой его дурацкой Маргаритки, которой он меня называет, просто чтобы меня достать. Я ведь просила! Не один раз просила! Ноль реакции…

И каждый взгляд его пронзительно-синих глаз, едких, как крепчайшая кислота, наполнен снисхождением. Будто напоминает, что он мне говорил, когда я вымаливала у него это повышение.

— Ты не выдержишь, Маргаритка. Сломаешься. На месте моего ассистента должен быть крепкий орешек. Стерва. А ты…

Тогда он красноречиво окинул меня взглядом и бросил словечко, за которое я возненавидела его еще сильнее.

— Цветочек. Нежный цветочек. Так что сиди в бухгалтерии, пиши отчеты. Не суйся к амбразуре.

Ага, вот бы еще разницы между зарплатой младшего бухгалтера и ассистента большого босса не было — я б тогда с удовольствием осталась бы на своих отчетах.

Ненависть ненавистью, а этот человек все-таки меня повысил. Да, с кровожадной ухмылочкой, да — с обещанием, что я слечу с этой должности через месяц, но не ему отговаривать камикадзе от суицида. А еще именно он платил мне зарплату. Зарплату, которая позволила мне справиться с захлестывающими мою жизнь долгами.

Нет, Сивый смеялся, говорил, что я страдаю ерундой, что могла бы уже давно прийти к нему, договорились бы полюбовно о снижении ставки, но…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он тянет с меня деньги не первый год. Позволит ли он мне соскочить? Нет, ни в коем случае. Что он может мне предложить? Мерзость, непременно. Например, спать с ним. За мизерное уменьшение моей платы — деньги Федор Николаевич любит больше, чем женщин.

Боже, какая гадость!

Досада придает мне сил, я крепче стискиваю планшет в руках, поправляю папку с документами, поудобнее перехватываю чехол со свежедоставленным из бутика платьем и толкаю дверь. Пнуть бы её, взорваться, в кои-то веки выпустить эмоции наружу. Но я должна держать лицо, должна даже не давать повода… Вот уволит, и пну! И дверью хлопну! На память!

Я вхожу. 

Иногда я захожу в этот кабинет и думаю — что, может быть, когда-нибудь меня в нем встретит не издевательский взгляд босса, а… Ну, не знаю, чашка кофе лично для меня, например?

И какая-нибудь короткая ремарка от Владислава Каримовича, типа: «Знаешь, Рита, я тут осознал, что ты — самый лучший ассистент, что на меня работал, давай повысим тебе зарплату процентов на тридцать…»

Боже, как это было бы кстати.

Мечты-мечты.

— Ты замерзла там, что ли, Маргаритка? — Владислав Каримович бросает на меня быстрый и острый как лезвие взгляд. — Так заведи себе ролики, езди по офису в них. Вряд ли это тебе поможет быть быстрее, но по крайней мере, у меня будет возможность получать моральное удовлетворение от этого зрелища.

Говорят, с женщинами он — джентльмен. Да, разумеется. С одной поправкой — таков он только со своими женщинами. Или с женой его брата — я видела её пару раз. С ассистентками, секретаршами и прочими своими сотрудницами он ведет себя далеко не так мягко и терпимо.

Ни один из его личных ассистентов, уходя из агентства, не называл его никак иначе, нежели чудовищем или мерзавцем. Сомневаюсь, что я буду исключением.

Но на плаху нужно идти так, будто ты — английская королева, не меньше. Гордо, с высоко задранной головой и полным отрицанием вины в глазах.

Если чему меня и научило это агентство, то именно этому.

— Ну, давай, показывай, что принесла, — он откидывается на спинку своего кресла, — где мой кофе, кстати, что-то я его не наблюдаю?

Обломитесь, Владислав Каримович…

Я аккуратно кладу чехол с платьем на спинку одного из стульев перед его столом. Стаканчик с кофе, до того прикрытый чехлом, появляется на свет и переселяется в руки моего босса.

Раньше ему было достаточно кофе из кофе-машины. И только с моим назначением стало традицией, что я ношусь ему за кофе в ресторан этажом ниже. Наш кофе «какой-то не такой» — если описывать характеристику моего босса нейтрально. Так, как оно прозвучало на самом деле, я повторять не буду, мне за такие словечки папа бы не просто по губам дал, но и рот зашил заодно…

Уж какие я сорта не перепробовала от самых простых до элитных, ценой в весь мой месячный оклад за двести пятьдесят граммов зерен — Владислав Каримович изволил морщить нос и требовал неизменно «нормальный кофе, а не вот эту… что ты принесла».

И этот кофе он пьет ведрами, кстати…

Ну, ничего, зато мне с этой беготней туда-сюда не надо тратиться на фитнес!

Так. Кофе, платье, что там у меня еще? Ах, да…

— Прохор Степанович Зарецкий звонил с утра. Просит о личной встрече именно с вами.

— Такие люди как Зарецкий не просят, а требуют, запиши это куда-нибудь, Маргаритка, раз в оперативной памяти места для таких простых вещей не хватает, — первый глоток кофе отправляется в глотку Владислава Каримовича. И почему я не разбираюсь в ядах? Траванула бы его каким-нибудь цианидом, столько возможнестей за день имею, и…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И стало бы некому мне платить. Обдумывали, помним!

— С вашей личной тарифной сеткой я его ознакомила, смогла освободить окно послезавтра.

Обновленный график встреч покидает папку с бумагами, ложится на стол Владислава Ветрова.