Я — Златан - Златан Ибрагимович

Мне такое положение было неприятно: я игрок, и должен принимать сложившуюся ситуацию. Ну, да ладно, я это сделаю. Один мой большой друг заметил: «Златан, это как если бы «Барса» купида «Феррари», а водила его, как «Фиат». Точно, подумалось мне, вот уже и веский довод. Гвардиола превратил меня в рядового, если не сказать посредственного, игрока, и от этого теряет вся команда.

Итак, я отправился к тренеру. Я подошел к нему на поле во время тренировки. Беспокоило меня тогда лишь одно: я не хотел скандала. Я начал разговор:

Я не хочу конфликтовать. Не хочу войны. Я лишь хочу обсудить некоторые вопросы.

Он кивнул в ответ. Мне показалось, что он несколько испуган, и я повторил:

Если вы думаете, что я хочу конфликта, я уйду. Я всего лишь хочу поговорить.

Отлично! Мне нравится разговаривать с игроками, — ответил Гвардиола.

Послушайте, — продолжал я, — вы не используете мои способности. Если вам нужен был «забивала», то следовало купить

Индзаги или кого-нибудь в этом роде. Мне нужны простор и свобода действий впереди. Я не могу постоянно бегать, как челнок, из нападения в оборону. Для этого у меня не самая подходящая физика — все-таки 98 килограммов.

Он обдумывал. Это было одним из его любимых занятий.

Я полагаю, ты можешь справиться.

Нет, уж лучше тогда посадите меня на скамейку. При всем моем уважении, я понимаю вас, но вы жертвуете мной ради других игроков. Это не работает. Это как если бы вы купили «Феррари» и водили его, как «Фиат.

Он снова крепко задумался.

О’кей, возможно, это было ошибкой. Это моя проблема. Я решу ее.

Я остался доволен: он ее решит...

Но следом наступило похолодание. Он едва смотрел в мою сторону. Я не из тех, кто придает этому большое значение, и даже на новой неудобной для меня позиции на поле я был в порядке. Я стал забивать еще больше, пусть даже голы были не столь красивыми, как прежде, в Италии. На поле я был слишком заметной фигурой: конечно, не прежний Ибракадабра, но все же... В матче Лиги чемпионов против «Арсенала» мы полностью переигрывали соперников на их родном «Эмирейтс». Стадион напоминал кипящий котел, и первые двадцать минут игры выдались просто феерическими. Я забил два красивых гола, после чего подумалось: «Да шел бы ты, Гвардиола! Я все равно пойду своим путем!». Но затем меня заменили, а «Арсенал» переломил ход матча и отыгрался. Это было черт знает что! Вдобавок ко всему у меня еще и бедро разболелось. Обычно тренеров такие веши беспокоили: травмированный Златан — серьезная проблема для команды. Гвардиола же был холоден, как лед. Он не проронил ни слова, а я выбыл из строя на три недели. За это время он ни разу не встретился со мной и не спросил «Как ты себя чувствуешь, Златан? Сможешь сыграть в следующем матче?».

Гвардиола даже ни разу не поздоровался. Ни слова не проронил. Он не смотрел в мою сторону или отводил глаза, когда наши взгляды вдруг пересекались, а если я заходил в помещение, старался его покинуть. «Что происходит? — думал я. — Что я сделал не так? Я странно выгляжу? Или говорю что-то странное?». В голове словно все перемешалось. Я не мог спать. Я постоянно думал об этом. Мне не нужна была любовь Гвардиолы или что-то в этом

роде: он может ненавидеть меня, сколько ему захочется. Я был полон злости и одержим жаждой реванша. Но при этом я утратил концентрацию. Я стал делиться своими проблемами с товарищами по команде. Никто не понимал, что происходит. Я обратился к Тьерри Анри, который на тот момент находился в запасе. Анри — лучший бомбардир в истории сборной Франции. Он действительно первоклассный футболист. И у него тоже возникали проблемы с Гвардиолой.

Он не здоровается со мной. Он не смотрит мне в глаза. В чем причина? — спросил я.

Понятия не имею, — ответил мне Анри.

После мы стали шутить на эту тему. «Эй, Златан, сегодня он посмотрел в твою сторону?». «Нет, но я увидел его спину». «Поздравляю, дела налаживаются». И все в таком духе. Шуточки помогали хоть немного сбросить напряжение, поскольку вся эта нездоровая обстановка всерьез действовала мне на нервы, и я все время задавался вопросами: «Чем я провинился? Что не так?». Но ответов не находил. Единственное, я понял, что эта ледяная стена возникла после нашего разговора о моем месте на поле. Другого объяснения быть не могло. Но положение должно измениться. Неужели он специально выводил меня из себя из-за нашего разговора?! Я попытался объясниться, направился к нему, но Гвардиола резко развернулся и ушел. Он выглядел напуганным. Возможно, мне следовало бегать за ним и выспрашивать «Что все это значит?». Hy уж нет, никогда! Я и так уже достаточно пресмыкался перед этим малым.

Это уже была его проблема. Не то чтобы я был твердо в этом уверен, точнее, я подумал, что он не способен приручать сильных людей и предпочитает покладистых, как школьники. А что еще хуже: он убегает от проблем, не способен смотреть им прямо в лицо, чем только усугубляет положение.

Тем временем, все становилось только хуже.

Пепел от извергавшегося исландского вулкана накрыл Европу. Все авиарейсы на континенте были отменены, а нам предстояло отправиться в Милан, на «Сан-Сиро», в гости к «Интеру». Пришлось воспользоваться автобусом (кто-то в «Барсе», видимо, совсем больной на голову, решил, что это хорошая идея). К тому моменту я уже оправился от травмы, но эта поездка обернулась настоящей катастрофой. Она заняла шестнадцать часов, и по приезде в Милан мы все были измотаны до предела. Этот полуфинальный матч Лиги чемпионов должен был стать самой важной для нас игрой сезона, а я был готов к ожидавшей меня встрече на арене моей бывшей команды, к свисту и репликам с трибун. Ничего, это меня только раззадоривает. Однако состояние команды было ужасным. И еще — я полагаю, что Гвардиола пасовал перед Моуринью.

Надо признать, что Жозе Моуринью — большая звезда. На тот момент он уже выигрывал Лигу чемпионов с «Порту» и был моим тренером в «Интере». Он по-настояшему крут. Когда он впервые увидел мою Хелену, то прошептал ей: «Хелена, у Вас одна большая миссия — следить за тем, чтобы Златан хорошо питался, высыпался и чувствовал себя счастливым!». Этот человек открыто говорит то, что хочет. Он мне нравится. Моуринью — это главнокомандующий. При этом он беспокоится об игроках. В «Интере» он регулярно отправлял мне SMS-сообщения, интересуясь моим самочувствием. Моуринью — полная противоположность Гвардиоле. Если первый своим присутствием все вокруг освещает, то второй повергает во мрак. Предположу, что для Гвардиолы было очень важно превзойти Моуринью.

«Мы противостоим не одному Моуринью, а всему «Интеру»», — произнес он так, словно мы собирались играть в мяч не с командой, а с ее тренером. А затем принялся философствовать, молоть всякую чепуху. Я слушал вполуха. Это была продвинутая «лекция» про кровь, пот и слезы (и прочая чушь). Я никогда не слышал от тренеров подобных речей — настоящая галиматья.

Но вот, наконец, очередь дошла и до меня. Это случилось во время тренировки на «Сан-Сиро», и в удивленных взглядах окружаюших читалось: «Ого, Ибра вернулся!».

Сможешь выйти в основе? — задал вопрос Гвардиола.

Конечно, — ответил я.

А ты готов?

Само собой. Я прекрасно себя чувствую.

Но ты действительно готов?

Он повторял и повторял, как попугай. Это было неприятно, до тошноты противно.

Послушайте, поездка, конечно, была ужасной, но я в хорошей форме. Травма прошла. Я выложусь на всю катушку.

Гвардиола посмотрел на меня с сомнением. Я его не понял и потом позвонил Мино Райоле. Я постоянно обращаюсь к нему за советом, так что шведские журналисты даже окрестили его «тенью Златана». Некоторые считают, что он плохо на меня влияет. Если хотите знать правду, Мино — разный, но он гениален. Так вот, я спросил его, что этот парень имел в виду? Но мы оба так этого и не поняли.

Я все-таки вышел на поле с первых минут, и мы повели 1:0. Но затем ход игры изменился, меня заменили на 60-й минуте и, в итоге, мы проиграли 1:3 (Ибрагимович был заменен сразу после того как «Интер» повел 3:1 — прим. ред). Черт, я был в бешенстве! В прежние времена, в том же «Аяксе», я мог отходить от поражения днями, а то и неделями. Теперь же у меня были Хелена и дети, и они помогали мне забыться и жить дальше. И я настраивался на ответный матч на «Камп Ноу». Эта игра была чрезвычайно важной, и оттого волнение с каждым днем возрастало.

Давление на нас оказывалось невероятное, оно напоминало раскаты грома. Чтобы пройти дальше, требовалась убедительная победа не меньше чем в два мяча. Но случилось то, о чем я не хочу и вспоминать. Ладно, в конце концов, это делает меня сильнее. Мы выиграли, но всего лишь 1:0, чего оказалось недостаточно для выхода в финал Лиги чемпионов. После матча Гвардиола смотрел на меня так, словно это именно я проиграл, и я подумал: «Ну все, мое терпение иссякло. Пора вскрывать карты!». После той игры создалось ощущение, что в клубе мне больше не рады, и даже за рулем клубного «Ауди» я стал чувствовать себя неуютно.