Второй шанс. Книга первая (СИ) - Звездная Елена

— Да что с тобой, Асьен? — Тинра забеспокоилась не на шутку. — Жар у тебя, что ли? Нет, руки-то ледяные. Или перед встречей с магами волнуешься? Так не ходи, говорила уже, нечего с ними связываться.

Сев на край ее постели, я совершенно невежливо уставилась на подругу. Почему я раньше никогда не замечала, что Тинра настолько мудрая? Почему поняла это только сейчас?

— Несомненно не пойду, — тихо произнесла я. — Действительно не стану даже ступать на улицу Роз.

— Говоришь как-то странно, — Тинра с нескрываемым подозрением прищурилась. — И тихо. С каких это пор ты так тихо разговариваешь?

И жутким воспоминанием нахлынуло видение — беседка в весеннем саду, столь прекрасная, словно нарисованная солнцем, обожженная ударом щека, стоящий надо мной принц Эльтериан, и его злые слова: «Я не хочу слышать твой голос! Я не хочу слышать твои слова. И я утоплю этот дворец в крови, если еще хоть раз услышу твой смех! У тебя никогда не будет детей, у тебя буду только я. А теперь выпей!»

Горечь настоя против беременности, все еще ощущалась на моих губах.

— Ну почему же тихо, я же только что почти кричала, — и соскользнув с кровати соседки, я сходила к двери.

Кувшин с водой стоял там. Глинянный, потрепанный временем, с щербинками и выбоинами. Чашки были ему под стать, столь же старыми и сколотыми. Но, Небо, за десять лет жизни во дворце, я не пила ничего лучше! И если я сейчас чувствую вкус этой воды, значит, я точно не сплю…

Неужели, у меня появился шанс все исправить?

— Сенна, странная ты какая-то с утра, — задумчиво проговорила Тильда.

Держа чашку в руках, я прошла к зеркалу в углу у окна и взглянула на свое изображение. В зеркале отражалась миловидная девушка семнадцати лет, с рыжеватыми волосами и смышлеными зеленоватыми глазами. Ничего безукоризненно красивого, самая обыкновенная внешность…

Я действительно вернулась!

Жутким видением в памяти пронеслась зеркальная комната и в ней десятки отражений прекрасной идеальной принцессы — хрупкой, белокожей, с золотыми волосами ниже пояса и синими, как королевские сапфиры, глазами… Эльтериан желал, чтобы я выглядела подобающе моему положению и он добился своего.

Но сейчас, вглядываясь в тусклое зеркало, я видела веснушки на щеках, смуглую от солнца кожу, и улыбку, робкую, все еще не верящую в происходящее улыбку…

Неужели все что я помню было лишь кошмарным сном?

Но нет…

Будь это сном, я бы подумала «Тьфу ты сон-то какой дурацкий», а сейчас даже мыслях речь моя совершенно иная. И речь, и осанка, и сдержанные жесты, и тихая плавная поступь.

— Точно странная, — Тильда продолжала сидеть, и разглядывать меня. — А чего стоишь так, словно палку проглотила?

Глядя на свое отражение, я медленно ссутулилась, хотя прежде считала, что осанка у меня ровная, лишь сейчас поняла, насколько раньше я была иной.

— И голову держишь странно. Да вообще все странно. Что, всю ночь тренировала аристократическую стать? Так не ты одна. Слышала б, что тут по ночи творилось. Дочка мадам Бомари да ее прихлебательница, столько посуды поперебили, тренируя походку перед днем сегодняшним. Кто-то слух пустил, что аристократки ходят так, чтобы с головы при каждом шаге не свалилась чашка… Даже не представляю, сколько посуды за ночь истребили в Суассоне.

Точно!

Два дня назад произошел крайне пренеприятный инцидент. Компания молодых магов, во главе с деканом Боевого факультета была прислана в Суассон для борьбы с культом Заклинателей. Срок их практики составлял месяц, но в первую же ночь после прибытия, наследный принц Эльтериан и его заклятый друг лорд Каенар, поспорили, кто из них захватит больше Заклинателей живьем. Спор был лишен смысла — Заклинатели никогда не сдавались в плен, их последним оружием противостояния властям был яд, помимо убиения, напрочь уничтожающий все воспоминания и разум. За все годы борьбы с культом, магам никого не удавалось схватить живым. Но студенты народ предприимчивый и азартный, и пока магистр Берион пил в компании мэра Суассона, два самых блистательных студента императорской магической академии, беспрепятственно покинули город.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

К утру с местным культом Заклинателей было покончено. Спор не выиграл никто из них, так как захватить хотя бы одного Заклинателя живым не удалось, но культ был разгромлен, старейшины Заклинателей убиты, спастись не удалось практически никому. В этой битве принц Эльтериан получил легкое ранение руки, а лорд Каенар царапину на лице.

Разъяренный и перепивший магистр Берион, нанес им куда больший ущерб, швыряясь в молодых магов всем, что под руки попадется и проклиная на чем свет стоит. Но черное дело уже было сделано — в Суассоне на целый месяц оказались заперты маги, которым теперь было… скучно. Срок практики был обозначен четко, нарушать распоряжения главы академии никто бы не рискнул, а потому весь наш провинциальный городок замер в тревожном ожидании неприятностей, от тридцати богатеньких студентов-магов, давно познавших, что такое безнаказанность и помыкание властями.

Первую неделю оставшиеся без дела маги пили. В городе не осталось ни одной таверны, которую не разгромили бы студенты. Затем в плане развлечений последовал один единственный в городе дом плотских утех. Мадам Исидур держала свое заведение в Суассоне более двадцати лет, и ни увещевание пасторов, ни требования почтенных матрон города, ни даже демонстративный отказ лавочников снабжать сие развратное место продовольствием, никогда не мешали ей.

Но против магов мадам не продержалась и суток. В результате, все матроны города чуть ли не со слезами провожали телеги, увозившие из нашего городка весь допустимый разврат.

Потому как недопустимый разврат остался.

Он выбрел ближе к закату из гостиниц, в которых были расквартированы студенты и Суассон столкнулся лицом к лицу с пониманием того, что их честных дочерей от жаждавших развлечений магов более не спасет ничто.

Кто мог, девиц на выданье отправил в деревеньки к родственникам, пусть даже самым дальним. У кого родственников не было — в ближайший женский монастырь. Но пользующаяся положением аббатиса неимоверно подняла цены, и позволить себе спрятать свою дочь за высоким каменным забором смог далеко не каждый. Единственным спасением для девушек стал своеобразный комендантский час — мы не появлялись на улицах после полудня, оставаясь в домах родителей и нанимателей. Вот так-то я и узнала, что в нашей комнате под крышей, бывает адски жарко летом.

А двое суток назад случилось то, чего никто не ожидал — его высочество и лорд Каенар изволили пить кофе ранним утром. Именно тогда, когда все приличные девушки спешили по делам в лавки, на рынок, на улицу Роз за лучшими сортами чая.

Поговаривали, что между молодыми мужчинами состоялся примерно такой разговор:

«Надо же, а в Суассоне есть девушки».

«Но не сказать, чтобы хоть одна из них, заслуживала нашего внимания».

«О, не скажите, герцог Риддан, на безрыбье… К тому же, нет ничего прекраснее прелестных женских ножек, вы со мной согласны?»

После чего оба мага вскинули руки и в единый миг все юбки на всех девушках укоротились до неприличия, породив панику, крики, попытки опозоренных дочерей прикрыться всем, чем возможно, и негодование разъяренных родителей. А тем временем, пока длилась суматоха, принц и герцог увлеченно записывали имена тех девушек, чьи ножки показались им достаточно соблазнительными.

К вечеру разъяренный мэр потребовал от магистра Бериона не только извинений, коие уже никого не устраивали, но и разбирательства по поводу произошедшего. Поговаривали, что именно лорд Каенар предложил возместить ущерб всем девушкам города, и так как речи о материальном ущербе не шло, он предложил возместить ущерб моральный.

Завтра, в смысле уже сегодня, на улице Роз, примыкающей к центральной городской площади, Его Высочество и герцог собирались принять всех пострадавших девушек и исполнить по одному желанию для каждой.

И даже сейчас, спустя десять лет, я прекрасно помнила тот день, робких исполненных волнения девушек и покровительственно-надменных, преисполненных осознания собственной власти и могущества магов. Маги — развлекались, и развлечение вышло на славу. Ныне я понимаю это, но тогда, то, что они делали, казалось мне наивысшей добродетелью. Как наивно…