Словарь славянской мифологии - Ирина Мудрова

К древнейшему земледельческому культу Матери-земли восходит общеславянское почитание Мокоши – богини земли, урожая, женской судьбы, великой матери всего живого. Мокошь как богиня плодородия тесно связана с Семарглом и грифонами, с русалками, орошающими поля, с водой вообще – Мокоши поклонялись у родников, в качестве жертвы девушки кидали ей пряжу в колодцы (отсюда объяснение написания имени богини: Мокошь – от «мокнуть»). Мокошь была также богиней женских работ, чудесной пряхой.

Мужским божеством плодородия был Велес. Велес – владыка мира мёртвых, с которым связывались представления о магической силе, обладатель ее подчиняет себе людей, поэтому этот же корень означает могущество и встречается в словах «власть», «велеть», «владеть», «великий». Культ Велеса у славян сильно менялся на протяжении времени. С развитием у славян земледелия Велес становится богом урожая, оставаясь по-прежнему богом мёртвых – предки, похороненные в земле, были покровителями и подателями урожая. Представление о Велесе как о боге мёртвых и боге урожая отразилось в обычае оставлять «Велесу на бородку» несжатым не первый, а последний сноп хлеба.

Ещё со времён скотоводческого образа жизни славяне почитали Велеса как бога богатства (в древности расплачивались домашними животными, слово «скот» имело значение «деньги»). В Древней Руси Велес был и покровителем купцов.

Культ Велеса – великого подземного бога, подателя плодородия и богатства, владыки мудрости, колдовства, поэзии, повелителя мёртвых – был очень широко распространён на Руси. Об этом, в частности, говорит обилие деревень и сёл с названиями Велесово, Волосово, Волотово.

Во многом схожа с Велесом Морена – богиня мира мёртвых (её имя имеет общий корень со словами «смерть» и «мор») и плодородия земли. Представления о Морене как царице иного мира, подательнице благ, сохранились в названии ее златокудрой царевной Марьей Моревной.

Её обычно похищает Кощей (пленение богини плодородия приводит к голоду и бедам).

Среди общеславянских богов плодородия особое место занимают воинственные боги, которым приносились кровавые жертвы, – Ярила и Перун. Ярила – бог зерна, умирающего в земле, чтобы возродиться колосом, – был одновременно и прекрасным, и жестоким. Язычникам он представлялся юношей на белом коне, в белой одежде, в венке из полевых цветов, со снопом ржи в одной руке и отрубленной человеческой головой – в другой. Корень его имени – «яр» – встречается в словах, связанных с идеей плодородия и расцвета жизни: яровая пшеница; ярочка – молодая овца: но тот же корень означает гнев, пыл: яростный, ярый – сердитый или пыл кий; яркий огонь.

Славянским громовержцем был Перун. Его культ является одним из древнейших. Перун был в большей степени богом-воином, чем воплощением оплодотворяющих землю весенних гроз. Вплоть до времени военных походов киевлян его культ не занимал центрального места, а в некоторых областях славянского мира был вообще не известен. Возвышение культа Перуна, превращение его в верховного языческого бога начинается с военными походами киевлян – они побеждают хазар, воюют на равных с Византией, подчиняют себе многие славянские племена. Перуну приносят человеческие жертвы у подножия священных дубов. Перуна называли «княжьим богом», поскольку он был покровителем князей, символизировал их власть. Такой бог был чужд большинству общинных славян-земледельцев.

«Малые» божества и духи

С течением времени человек всё больше освобождался от страха перед миром животных, и звериные черты в образах божеств постепенно начали уступать место человеческим. Хозяин леса из медведя превратился в косматого лешего с рогами и лапами, но всё же напоминающего человека. Лешему, покровителю охоты, оставляли на пне первую добытую дичь. Считалось, что он может вывести из леса заплутавшего путника, но, если его рассердить, может, наоборот, завести человека в чащу и погубить. С принятием христианства леший, как и другие духи природы, стал восприниматься враждебно.

Божествами влаги и плодородия у славян были русалки и вилы, выливающие на поля росу из волшебных рогов. По народным поверьям, в короткие летние ночи русалки выходят из своих подводных убежищ, качаются на ветвях, а если встретят мужчину, могут защекотать до смерти либо увлечь за собой на дно озера.

Духи населяли не только леса и воды. Известно немало домашних божеств. Во главе них стоял домовой, живший либо в подпечье, либо в лапте, повешенном для него на печь. В новый дом домового переносили в горшке с углями из старой печи, повторяя при этом: «Домовой, домовой, пойдём со мной!». Домовой покровительствовал хозяйству: если хозяева были старательны, он к благу прибавлял благо, а за лень наказывал бедой. Считалось, что с особенным вниманием домовой относился к скотине: по ночам якобы расчёсывал гривы и хвосты коней (а если сердился, то, наоборот, спутывал шерсть животных в колтуны); он мог «отнять» молоко у коров, а мог сделать удой обильным; он имел власть над жизнью и здоровьем новорождённых домашних животных.

На Руси верили, что домовой лицом сходен с хозяином дома, только руки у него покрыты шерстью.

Изображения домовых вырезались из дерева и представляли собой бородатого человека в шапке. Такие фигурки назывались чурами (щурами) и одновременно символизировали умерших предков – прадедов, пращуров.

Выражение: «Чур меня!» означало просьбу: «Предок, охрани меня!». Предки семьи – деды – были её надёжными и заботливыми защитниками.

О хозяйстве, кроме домового, заботятся также дворовый, скотник и кутной бог (эти доброжилы обитали в хлеву и приглядывали за скотиной; им в жертву оставляли в углу хлева немного хлеба и творога), а также овинник — хранитель запасов зерна и сена.

Совершенно иные божества обитали в бане, которая в языческие времена считалась не чистым местом. Банник был злым духом, пугавшим человека, едва не доводившим его до удушья в бане, топившейся по-чёрному, т. е. с открытым очагом внутри и без дымохода.

В бане также оставляли жертвы навьям — злым душам тех, кто умер насильственной смертью.

Культ «малых» божеств, будь то домашние духи или духи природы, не исчез с приходом христианства. Поверья сохранились по двум причинам. Во-первых, почитание «малых» божеств было менее явным, чем культ богов неба, земли, грозы. «Малым» божествам не строили святилищ, обряды в их честь совершались дома кругу семьи, а то и одним человеком. Во-вторых, люди считали, что «малые» божества живут рядом и человек общается с ними ежедневно, поэтому несмотря на церковные запреты, продолжали почитать добрых и злых духов, тем самым обеспечивая себе благополучие и безопасность.

Система культов славян-язычников

Сложной системе языческих верований славян соответствовала не менее сложная система культов.

Издревле местом молений были горы, особенно «лысые», т. е. с безлесной вершиной. На вершине холма находилось капище — место, где стоял капь — идол. Вокруг капища шёл подковообразный насыпной вал, на вершине которого горели крады — священные костры. Второй вал был внешней границей святилища. Пространство между двумя валами носило название требище — там «потребляли», т. е. ели, жертвенную пищу. На ритуальных пирах люди становились как бы сотрапезниками богов. Пир мог проходить и под открытым небом, и в особых зданиях, стоящих на том же требище, – хоромах (храмах), первоначально предназначавшихся исключительно для ритуальных пиров.

Славянских идолов сохранилось крайне мало. Это объясняется не столько гонениями на язычество, сколько тем, что идолы в большинстве своём были деревянными. Использование дерева, а не камня для изображений богов объяснялось не дороговизной камня, а верой в магическую силу дерева – идол, таким образом, соединял в себе священную силу и дерева, и божества.

Языческие жрецы – волхвы — совершали обряды в святилищах, изготавливали идолов и священные предметы; используя магические заклинания, они просили богов об обильном урожае.

Также магическим воздействием было чародейство — заклинательные действия с чарой (чашей), наполненной водой, которой окропляли посевы, чтобы увеличить урожай.

Волхвы также изготавливали амулеты – женские и мужские украшения, покрытые заклинательными символами. Умение работать с металлом, ковать, по-старославянски называлось «коварство», это слово долгое время означало «мудрость», «искусность». В парадные уборы, изготовленные волхвами-кузнецами, язычники облачались для совершения ритуалов, действие которых благодаря этому должно было усиливаться.