Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Судя по всему, с оздоровительным и спортивным образом жизни у посетителей Таракановского рынка дело обстоит неважно. Опасаться здесь некого и нечего…

Они — белороссы, мирное стадо, вышедшее на водопой и кормежку. Топчутся неуклюже, гадят мимо урны и под ноги бумажками, окурками, подсолнечной шелухой, пластмассовыми бутылками…

Еще хуже эти земляки, сходняки для Филиппа Ирнеева, смотрятся в городской технической оснастке, когда они с грехом пополам вылезают из автомобилей, сползают вниз по ступенькам автобусов и троллейбусов. Или же коленками вперед выбираются на землю из тамбуров пригородных электричек.

Иной до самого последнего мгновения цепко держится за вагонный поручень. Боясь его отпустить, он акробатически изгибается назад, едва-едва не падая навзничь и судорожно нащупывая ногой железные ступени.

Вон давеча рядом с парковкой молодая толстуха, лет эдак 25-ти, на верхней ступеньке трамвая раскорячилась. Словно тесто из дверного проема поперла. Спереди ее промежность вниз ползет, за пухлым лобком окладистая задница, за ними оставшиеся части тела вываливаются из одежды и трамвая.

В последнюю очередь от раскладной трамвайной створки отрывается ее рука, страдательно вывернутая кистью вверх. Так и запястье вывихнуть недолго…

Иногда Филиппу казалось: ровно бы большинство вокруг поголовно поражено привычными вывихами всех костей, мышечной дистрофией и моторной атаксией. А это последнее, по мнению его знакомой медички Маньки Казимирской, объявляется зловещим симптомом поражения сифилисом в поздней стадии.

Венерическими болезнями студент Ирнеев не страдал, на свою физическую форму и показатели здоровья самому себе не жаловался. Но на всякий медицинский случай в церкви регулярно возносил сокровенную хвалу Богу за отменное самочувствие. Ни к фарисеям, ни к мытарям, молящимся в одном и том же храме, он не примыкал.

На людях об этих задушевных далеко не евангельских молитвах он не распространялся, замкнуто предпочитая ничем не выделяться и не разниться с окружающими.

Хочешь стать незаметным и невидимым? Тогда будь как они, притворись хилым, непритязательным и мало приспособленным к возможным жизненным передрягам. И так сгодится. Без разницы, если социальное государство Ї это очень хорошо, и оно само собой благополучно и неуклонно идет к лучшему в этой лучшей из всех прочих Республике Белороссь?..

Присяжным оппозиционером и записным диссидентом Филипп не был, но полагал здоровую толику политического скепсиса и презрения к окружающей человеческой среде необходимым элементом душевного равновесия, отличным признаком боевой готовности тотчас и немедля дать отпор любым посягательствам общества и государства на его личную жизнь.

Сначала идет он сам, друзья-подруги, семья, симпатичные, интересующие его люди. А уж потом на последнем месте в его эгоцентрической табели о рангах располагались остальные ближние и дальние, кем можно без сожаления и без зазрения совести безразлично пожертвовать в силу необходимости.

Плевать на крупнорогатое и мелкотравчатое сборище иногда нужно, презирать его можно, но сильно отделяться от него и отличаться внешне нельзя. Стадо, стая, свора, косяк и прочее животное поголовье, больше по недоразумению желающее зваться людьми, разительных отличий от них тебе никогда не простят.

Чтобы в относительном благоденствии жить в Белороссии и в Дожинске, каждому следует благоразумно носить покровительственную окраску животного млекопитающего мира или мимикрировать в грязно-пятнистые камуфляжные тона насекомых. «И постоянно громко, во всеуслышание, принародно жаловаться на здоровье, а также на другие невзгоды, беды и горести…»

Фил Ирнеев не слишком лестно думал о демократическом или демографическом большинстве соотечественников и на круг мало сомневался:

«По-видимому, тут проявляется вездесущее суеверие у быдловатого народца белоросского. Плачь побольше, да погромче. Говорят, судьба и начальство ой как слезу любят».

Вот и здесь, сейчас на рынке вместо лекционной бодяги по лженаучной макроэкономике в прочтении расстриженной преподавательницы какого-то там коммунизма-социализма, дамы перезрелых лет, вместо дурацкого семинара по истории Великой Отечественной войны в толковании недозрелого пропрезидентского националиста — официально, вернее, документально студент Ирнеев находится на приеме у кардиолога.

— Знаете, что-то сердце опять пошаливает, ноет, покалывает…

Натурально, о шальной сумме предоплаты за врачебные услуги в деканате знать не полагалось.

Филипп с удовольствием заплатил бы за свободное посещение многих и многих вузовских занятий и дисциплин. Однако со многими печальными увы этакое чудодейство ему не по карману.

Положим, с прошлого года он начал вполне пристойно зарабатывать, но свобода, к нашему несчастью, не продается налево и направо. Да и стоит она невыразимо и невыносимо дорого.

Гораздо проще и дешевле единовременно купить свидетельство о законченном высшем белоросском образовании. Все равно ни в одной развитой стране мира с дипломом некоего педагогического университета — «во, где загнули туземцы!» — на хорошую работу не возьмут. Будь у тебя дипломные корки поддельные заочно или всамделишние очного обучения разному вздору под президентским патронажем, все едино — филькина грамота…

Рассуждая о досадном студенческом бытии, Филипп Ирнеев не забывал следить за трафиком, чутко исполнять правила дорожного движения. И зорко держать в боковом поле зрения окаянных пешеходов-самоубийц, без ремней и подушек безопасности так и норовящих посостязаться с автомобилистами в скорости передвижения, прочности корпуса, надежности тормозов и наличии здравого смысла.

Взбалмошная старуха на обочине ему не приглянулась метров за 300 до аварийной ситуации у трамвайной остановки. О потенциальной опасности ему налицо просигналили старухин красный платок и угрожающе сверкнувшие линзы массивных окуляров, едва ли способных справиться с патологической старческой близорукостью.

Ничуть не импонировал нашему герою и набравший перед ним запретную скорость ветеранский салатовый «москвич» с ручным управлением. Филипп даже уступил место в левом ряду наступавшему на запятки его вишневому «зубилу-восьмерке», белобрысому парню, рулившему на новеньком кургузом «пежо» цвета «кофе с молоком».

«Пускай себе гонится белобрысик за инвалидиком. Красная старуха-то на старте. Она не только трамвай поджидает. Хоть не с клюкой, зато в толстых очках…»

За рулем Филипп себя вел как в городской ходячей толчее, стараясь быть тихим и незаметным, не создавать помех любителям быстрой езды и агрессивной манеры вождения. Он благожелательно предоставлял другим водителям право самостоятельно въезжать в дорожные неприятности и автомобильные катастрофы. В то же время бдительности не терял, прозорливо ожидая от прочих участников уличного движения самых вздорных, несообразных действий и безрассудных поступков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});