Сборник Забытой Фантастики №3 - Эдвин Балмер

с этим ответственностью, то тот факт, что вы выбрали меня, когда все человечество с радостью служит вам, даст мне силы выполнить любую задачу, которую вы мне поставите.

– Спасибо, Бенедикт, – просто ответил капитан и, повернувшись к остальным, сказал:

– В этом счастливом мире, где абсолютная искренность является всеобщей, я имею сомнительную честь быть единственным человеком, у которого есть секрет. Как вы все знаете, я последний оставшийся в живых из экипажа "Шаха Ирана" и скоро отправлюсь к своим товарищам по кораблю. Завтра я расскажу Бенедикту историю моего последнего путешествия, историю, которая должна была храниться в секрете до тех пор, пока последний из нас не отплывет в порт приписки. Когда меня не станет, Бенедикт напишет ее, чтобы ее прочел весь мир.

Мы окружили его любящими словами и нежными поглаживаниями. Не потому, что он был самым знаменитым человеком в мире на протяжении почти ста лет, а из-за его простого благородства мы любили этого прекрасного старого морского капитана прошлых лет. Тельма, его старшая дочь, которая в тот день вместе со своим компаньоном Джоном Адером приехала из их дома в Испании, обняла отца за шею и заплакала:

– Ты не должен пока покидать нас, дорогой отец! У тебя еще есть сто лет жизни в твоем большом теле. Я верю, что ты можешь победить меня в плавании даже сейчас! – а ведь Тельма была знаменитой пловчихой.

– Это еще нужно доказать, моя дорогая, – сказал Капитан с легким смешком, наполовину веселым, наполовину грустным.

– Докажи это! Докажи это, Тельма! – закричали мы, и вскоре все мы бежали по тропинке к берегу, где окунулись в теплые воды Тихого океана.

Тельма опередила своего отца на корпус, ее белое тело мелькало в воде, как Зит из слоновой кости, рассекающий воздух. Мы продолжали резвиться в заливе, пока не померк дневной свет и не взошла большая луна.

Когда мы поднимались на холм, мой прадедушка отвел меня подальше от веселой толпы.

– Я бы хотел, чтобы ты поднялся со мной утром на гору Шах, Бенедикт, – сказал он. – Я хочу посмотреть, как восходит солнце – кто знает, может быть, это в последний раз, а потом я расскажу тебе историю моего последнего путешествия и посещения Дилатонов. Ты придешь?

Полусвет рассвета только коснулся заснеженных вершин на востоке, когда капитан Клинтон и я начали наше восхождение на Шах, маленькую гору сразу за его домом, к которой он прикрепил название своего старого корабля. Мы на цыпочках спустились по ступенькам, чтобы не потревожить спящих гостей, чьи белые фигуры лежали "Звездами, разбросанными по траве", как выразился старый Омар. Вскоре мы оказались высоко среди скалистых контрфорсов Шаха. Час волнующего восхождения привел нас к вершине, и мы сели на плоский валун, чтобы понаблюдать за чудом нового рассвета.

На востоке сияли спокойные воды пролива Королевы Шарлотты, сверкая, как расплавленное золото, в лучах восходящего солнца. За ними возвышались горы материка, поднимая свои снежные вершины над зеленой мантией. На западе воды Тихого океана расширялись до самого горизонта.

Наконец Капитан нарушил молчание, и в течение часа я сидел как завороженный, слушая его глубокий голос, рассказывающий историю этого последнего путешествия – Путешествия Посещения.

ГЛАВА I Метеорит

Ты, должно быть, часто задавался вопросом, – сказал капитан Клинтон, – вместе с остальным миром, почему ни один человек из экипажа или пассажиров "Шаха Ирана" никогда не рассказывал о том, что произошло во время последнего рейса старого корабля. Причина такой секретности в вопросе, который, естественно, представляет для всех немалый интерес, довольно проста.

Когда Дилатон уступил нашей просьбе совершить Посещение, это было при четком понимании того, что местоположение их страны должно быть скрыто. Они указали нам, что невозможно предвидеть исход Посещения, и они хотели позаботиться о своей собственной безопасности в любом случае.

Эта просьба была настолько разумной, что мы все без колебаний согласились на нее. Мы поняли, что невозможно высвободить в мир такую огромную силу, как Тон, не вызвав широкомасштабных потрясений, которые могут быть как благотворными, так и наоборот. Мы решили, что самый простой способ сохранить тайну – это заключить между собой договор о том, что вся история путешествия должна оставаться нерассказанной до тех пор, пока последний из нас не умрет. Если бы это казалось разумным, в свете событий, которые должны были произойти в будущем, последний живой член партии должен был рассказать эту историю какому-нибудь близкому другу, который опубликовал бы ее после его смерти.

Итак, Бенедикт (продолжал капитан), вот задача, которую я прошу тебя выполнить. Ничего не говорите, пока я не уйду, а затем опубликуйте то, что я собираюсь вам поведать, слово в слово, как я это расскажу, что вы легко можете сделать с помощью Тона. Я чувствую, что мой конец не за горами. Всякая возможная опасность для наших друзей и благодетелей, Дилатонов, давно миновала, и необходимости в сохранении их тайны больше не существует. А теперь моя история!

"Шах Ирана", капитаном которого я был, был одним из серии огромных пароходов, совершавших путешествие между Ванкувером и Австралией в пятом десятилетии двадцатого века. Эти большие суда, которые устарели с появлением Зитов, были великолепно оборудованы в соответствии со странными стандартами того времени и были настолько мощными, что, хотя они плавали на поверхности воды, им не приходилось бояться самых сильных штормов, с которыми они могли столкнуться. Они перевозили тысячу пассажиров и большую команду не только для того, чтобы управлять сложным оборудованием и управлять судном, но и для того, чтобы удовлетворить тысячу и одно желание тысячи пассажиров!

Семнадцатого сентября 1949 года мы отплыли из Ванкувера в увеселительное турне, для которого был зафрахтован "Шах Ирана". Мы должны были причалить в Сан-Франциско, Мансанильо и Панаме, прежде чем отправиться через Тихий океан в Сидней. Путешествие проходило без происшествий, пока мы не покинули перешеек и не оказались в трех днях пути к юго-западу от Галапагосских островов. Я стоял на мостике со своим старшим офицером, прекрасным парнем по имени Ян Макфейн, ты знал его, Бенедикт.

Солнце вставало. Мы с Яном обсуждали какой-то вопрос, касающийся управления кораблем, когда по ступенькам взбежал матрос и, коснувшись своей фуражки, как это было принято в те дни, воскликнул:

– Прошу прощения, сэр! С солнцем что-то не так!

Ян Макфейн и я одновременно посмотрели на Восток и оба вскрикнули от изумления. Точно в центре золотого диска было круглое пятно. Это пятно было совершенно черным и составляло примерно четверть видимого диаметра солнца.

– Что вы об