Айно из леса - Василий Брусянин

А из Петербурга приходили вести всё тревожнее и тревожнее. Хорошо зарабатывал Генрих, но никогда не было случая, чтобы догадался он прислать матери денег. Научился Генрих пить водку и повёл такое знакомство, что ничего хорошего оно обещать не могло молодому человеку.

Поплакала Айно, написала сыну письмо и долго верила, что он послушается и вернётся домой. А вышло такое дело, что лучше бы Айно и не имела Генриха сыном. Попался он с товарищами в каком-то нехорошем деле с кражей и угодил в тюрьму.

Прошло больше года. Вернулся Генрих на родину и опять вышло так, что не порадовалась его возвращению мать.

Вернулся Генрих оборванный и даже пьяный. Всплакнула над сыном мать, да что значат в таких случаях материнские слёзы. Сколько ни плачь, ни горюй, — не станет от этого Генрих лучше, да и пагубной привычки к вину не оставлял.

Набрала в себе сил Айно и заявила сыну:

— Живи, как хочешь, а только Карло моего не смущай. А то прогоню тебя из дома.

Говорит так с сыном строго и холодно, а придёт ночь, и плачет Айно в одиночестве, и оплакивает судьбу своего Генриха.

Был и такой случай. Призвала Айно стариков деревни, рассказала, как живёт её Генрих и просила:

— Рассудите вы его и пристыдите: пьёт, а ничего не делает.

Собрались старики, и сам уважаемый Григорий Манонен пришёл на увещевание. Поговорили старики с молодым кузнецом, но только ничего из этих разговоров не вышло. Послушал-послушал Генрих стариков и всё головою кивал, что, мол, согласен с вами, а когда ушёл, то долго смеялся над судьями своими и над матерью.

Уехал Генрих на усикирский пивоваренный завод и поступил в кузнечную мастерскую, но эта отлучка сына уже не порадовала Айно. Можно ли Генриху служить около пива? Разве он удержится от соблазна?

И правда, скоро стали приходить с завода вести, что Генрих, хотя и хорошо зарабатывает, но пить не перестаёт. А главное, никогда не догадается помочь матери деньгами, и младшему брату, и сёстрам ничего никогда не купит: живёт только для себя. А сёстры подрастают, им надо бы помочь: какая же девичья жизнь без ленточки в волосах или без перстенёчка на пальце.

Прошло не более года, и опять Генрих вернулся домой. Из заводской кузницы его уволили за пьянство и за дерзости. Вернулся он домой и поступил в кузницу Микки Ляунен. А какой Ляунен кузнец!? Такой же как и Генрих пьянчужка. Работает хорошо и много, и всё пропивает или проигрывает в карты. Теперь Микка стал пьянствовать вместе с Генрихом.

А Айно всё старела да изнемогала от тревог жизни. И никто не мог понять горя старой Айно. Бывало, каждый ещё норовить упрекнуть: что, мол, Айно, всё жалуешься на жизнь, у тебя дети — кормильцы.

И так горько становилось на душе Айно после таких разговоров, точно сговорились люди посмеяться над бедной вдовой. Утешал Айно только один Карло. Чем больше Генрих отбивался от семьи, тем больше старался быть полезным для дома Карло.

Смешно, бывало, смотреть на Айно и на Карло, когда они в зимнее время везут откуда-нибудь бельё для стирки или купят в лавке муки или картофеля и везут на санках мешки.

В маленькие санки Айно впрягает тёмного и лохматого пса Мусти. Собака у Айно большая и сильная, и послушная, да и кротости отменной. Уж если Айно наденет на пса хомут, сшитый Карло, наложит на сани поклажу, то пёс и чувствует, что надо слушаться и идти туда, куда его подгоняют или направляют вожжами. Подёргивает острыми ушами Мусти, как лошадь прядёт ушами, а сама негромко поскуливает: тяжело везти мешки, а как же не слушаться — Айно так любит Мусти и так сытно его кормит.

А старая Айно шагает за санками вместе с Карло, а сама мечтает о том времени, когда у неё будет настоящая лошадь.

С глубоким негодованием говорила Айно о своём сыне Генрихе. Всё она надеялась, что с течением времени Генрих, быть может, и возьмётся за ум, и будет настоящим работником. Но сколько ни ждала Айно этого времени, не было никакой надежды, чтобы оно когда-нибудь пришло.

В разговоре со стариками Айно часто бранилась и бранила именно стариков. Как это они плохо заботились о лучшей жизни и не сделали так, чтобы молодёжь поменьше пила водки, да побольше бы работала. Что же старики могли сделать? Слушали, что говорила Айно, и молчали, и думали: «Верно говорит Айно, мы во всём виноваты».

А когда стали в приходе выбирать депутатов в сейм, Айно громче всех старалась выразить своё мнение о жизни. И говорила она, что депутаты непременно должны сделать так, чтобы молодёжь меньше пила и больше работала.

Посмеивались над Айно и молодые люди, и старики, зная, что сколько она ни кричи, всё равно не будет так, как она хочет: потому, как же запретить всем людям пить? Запрещают продавать водку и строго карают за тайную продажу вина, а что поделаешь с жизнью?..

Выступала Айно со своими речами и на собраниях рабочих. Горячо говорила, убедительно, и рабочие поддерживали её. Откровенно говорила она о своём сыне как о жертве пагубной страсти, и эта часть речи Айно показалась всем особенно убедительной.

Как-то весной по всей Финляндии растащили и развезли листки от сеймовых депутатов. А в этих листках спрашивали: как поступить — разрешить ли стране вольную продажу вина и водки или остаться при прежних порядках?

Горячо ухватилась Айно за обсуждение общего дела. Прежде всего, приступила с разговорами к женщинам и убедилась, что все женщины и матери, и сёстры, и невесты — на её стороне. У каждой из них либо муж, либо сын или брат, либо жених упивались водкой, покупая её за дорогую плату. И каждая из женщин старалась выкрикнуть: мол, не надо новых порядков. Пусть как и раньше останется запрет на продажу спиртных напитков.

Побывала Айно и в соседних деревнях на собраниях и везде твердила одно и то же. И скоро все узнали, что Айно из леса — самая горячая противница пьянства. Вызвали её даже в Выборг. И здесь она на каком-то собрании говорила речь о том, что сеймовые депутаты должны сделать так, чтобы вся страна стала трезвой. И в Выборге нашлись люди, которые посмеивались над Айно из леса, но нашлись и такие, которые в своих речах поддерживали старуху.

И пошли по всем приходам собрания. Каждое воскресенье сходились люди и собирали голоса: кто за водку, кто — против? На каждом из таких собраний Айно говорила и больше всех, и всех горячее.

Стоит Айно у стола, повязанная скромным тёмным платком, да и говорит, и так говорит, что люди, недавно сомневавшиеся в правде её слов, начинали думать так же как и Айно из леса.

Из тёмного леса принесла Айно непреклонную волю и победила. Благодаря её стараниям на последнем собраний были все женщины прихода, и мужчины разом почувствовали свою слабость.

— И зачем это женщинам предоставлено право голоса на собраниях? — слышались замечания в толпе мужчин.

И многие из мужчин, любящие выпить, открыто негодовали на Айно и на других женщин. А вышло так, что по всем почти приходам победили такие же горячие поборницы трезвости, какой была Айно из леса.

* * *

С тех пор за Айно упрочилось прозвище Айно из леса, и каждый в уезде слышал о ней как о горячей поборнице трезвости.

Говорили о ней и как о хорошей хозяйке. А женщины, у которых мужья не особенно любят работу, говорят:

— Айно из леса тебе бы в жёны-то. Она тебя научила бы работать!

А хозяйство Айно процветало. Добилась она того, что купила своему Карло хорошую, быструю и такую весёлую лошадку. И сделался Карло настоящим работником. А когда работы в поле нет, он возит со станции дачников.

1916

Примечания

1

1(13).IX.1867, г. Бугульма, ныне Тат. АССР, — 30.VII.1919, Орловская губ.

2

фин. Ah, hämähäkit!.. Hämähäkit!.. — Ах, паук!.. Паук!.. Прим. ред.