Две Дианы, не считая принцессы. Любовный детектив - Семён Ешурин

– Стройка на улице Шелгунова.

Бизнесмен издал нечленораздельное восклицание. Около минуты он молчал, собираясь с мыслями. Затем спросил:

– КАк он был убит?

– Каблуком в висок.

– Немедленно приезжайте ко мне!

Разговор в кабинете Соскина был недолгим, но продуктивным. Диана начала без обиняков:

– Чёрно-белая магия здесь ни при чём. Цветная – тоже.

Далее последовал рассказ о визите лже-Наташи, а так же об ответном «визите вежливости» Дианы в подъезд клиентки. Факты сопровождались лаконичными комментариями рассказчицы. В заключение Соскину был дан совет родить ребёнка от убийцы его сына.

– Не верю, что Витя мог стать насильником! – проговорил Юрий Григорьевич. Правда, к прекрасному полу был неравнодушен. Говорил же ему, балбесу, что бабы до добра не доведут! Впрочем, он тогда выпил и вполне мог про совращение пошутить. А девица оказалась без чувства… дебильного юмора! … Итак, подытожим. Я должен дать в «… ведомостях» объявление, что требуется машинистка. Придёт Иванова Мария Васильевна двадцати одного года. Дальше действую по обстановке.

Диана встала:

– Приятно было общаться с деловым человеком!

Соскин молча протянул нераспечатанную пачку из ста стодолларовых купюр.

– Моя информация так много не стОит, – усмехнулась Диана. – Может, сюда входит плата за молчание?

Бизнесмен улыбнулся:

– Приятно было общаться с деловым человеком!

Диана взяла деньги и простилась. Когда она выходила, Соскин спохватился:

– А эта красотка кАк из себя?

«Вся из себя!» – подумала Диана и ответила:

– Скажу честно. На меня она впечатления не произвела. Но Вам понравится.

Соскин дал объявление в газету «Санкт-Петербургские ведомости». От кандидаток в машинистки не было отбоя. В объявлении было сказано: «Фирме „Альтаир“ требуется машинистка 20—30 лет».

Почти все кандидатки решили, что фирме требуется проститутка со знанием машинописи. Но всех превзошла некая Наташа Павленко. Она явилась в провокационном платье – вызывающем и мало что скрывающем! И прямо-таки рвалась из него, как говорил поручик Ржевский в «Гусарской балладе». Печатала прелестница двумя пальцами, чаще одним.

Пока девушка героически боролась с текстом, Соскин полистал её паспорт. Он с удивлением узнал, что эта не по годам развитая (не в смысле ума) девица пока ещё несовершеннолетняя.

Наконец, «очаровашка» кончила терзать клавиши и отдала своё «творение на проверку». Соскин аж схватился за голову. В контрольном тексте, который предлагался всем кандидаткам, было умышленно сделано много ошибок. Наташа не исправила ни одной. Даже добавила свои ошибки.

– Я строчу, как Анка-пулемётчица! – похвасталась машинистка.

– Так же безграмотно! – рассмеялся Юрий Григорьевич.

– Так же быстро! … А что? Не нравится?

Работодатель скривился.

– Ничего! – не пала духом экзаменуемая. – Зато в другом качестве обязательно понравлюсь!

– Это вряд ли. Не хочу сесть за совращение несовершеннолетней!

– Не проблема! Через три месяца я стану совершеннолетней.

– Совершенно… летней, – сострил бизнесмен, – ты станешь с первого июня!

– Чо?!

– Не напрягайся, Наташенька! Тебе это не идёт! … А ты иди…

– То есть… А! Поняла! Приду уже совершенно…, в общем, восемнадцатилетней. К тому времени я ещё больше нальюсь соками и стану ещё аппетитней!

– Если уж говорить об аппетите, то ты (увы!) не в моём вкусе!

– А мне такой безвкусный и нА фиг не нужен! – процедила Наташа и гордо вышла, хлопнув дверью. Затем презрительно фыркнула. – Подумаешь, расстроил! Мне же лучше!

Глава 3

Прошло два дня. Список отвергнутых машинисток (с указанием адресов и телефонов) составлял ужЕ полтора листа. Четверо из них (включая Наташу Павленко) жили недалеко от злополучной стройки. Была даже «Иванова», но не «Мария Васильевна», а «Ольга Павловна» и не с проспекта Обуховской обороны, а с не менее «революционного» Ленинского проспекта.

Наконец, раздался робкий стук в дверь.

– Войдите! – распорядился Соскин.

В кабинет с виноватым видом провинившейся пэтэушницы вошла худющая некрасивая девица чуть ниже среднего роста. Соскин посмотрел на неё, как кавалерист на хромую клячу и подумал: «Доска и два соскА!».

Девица в ответ метнула на хозяина кабинета презрительный взгляд и… вежливым приятным голосом проговорила:

– Я, пожалуй, пойду…

Соскин не имел ничего против, но надо было заполнить очередную строчку в списке. Поэтому он милостиво разрешил:

– Ладно уж, попечатай, коли пришла.

…По стуку клавишей бизнесмен понял. Что имеет дело с профессионалом.

– Где это ты так настропалилась? – поинтересовался он.

– В машинописном бюро на «Электросиле». Принесла оттуда характеристику.

Юрий Григорьевич приступил к просмотру принесённых документов. Бегло пролистал зачётную книжку института связи (девушка училась на вечернем отделении). Скукотища, всё одно и то же – сплошные «отл.»

«С такой мордой только и остаётся, что учиться на «отлично»! – подумал он и, шутя, спросил:

– А где аттестат об окончании школы с золотой медалью?

Машинистка достала из сумочки аттестат и удивлённо спросила:

– Ой! А как Вы узнали?

– Интуиция! – усмехнулся бизнесмен.

Чтение аттестата он оставил на потом и углубился в характеристику с места работы. В ней говорилось, что «Иванова Мария Васильевна работает на „Электросиле“ с 1992 года машинисткой в машинописном бюро. Является грамотным исполнительным специалистом…»

Соскин чуть ни вскрикнул от удивления. Может, это другая «Иванова Мария Васильевна»?

Он схватил паспорт. Напрасные надежды! Перед ним была та самая Иванова – с проспекта Обуховской обороны, дом 113, квартира 5, 1975-го года рождения – убийца его сына!

«И эта кикимора должна родить мне ребёнка?! – с ужасом подумал бизнесмен, вспомнив совет Дианы. Да я скорее смогу залезть на Эверест, чем на неё! Лучше сообщу о ней в милицию.»

Немного поостыв, Соскин решил: «Ладно! Разберусь с этим страшилищем сам. Око за око, зуб за зуб, сына за сына! … А дочери не считаются!»

И он переписАл из сберкнижки Ивановой номер её счёта.

Машинистка кончила печатать в рекордно короткий срок. Работодатель тщательно проверил текст и изрёк:

– Даже нЕ к чему придраться!

– Есть к чему, – горько усмехнулась девушка. – У меня по «Линиям связи» «четвёрка». Не люблю зубрёжку. Ну, счастлИво оставаться!

– Погоди! – остановил её Соскин и окинул оценивающим взглядом. – Я тебя к большому сожалению не возьму машинисткой, хоть ты и самая достойная кандидатура! Просто я планирую использовать тебя … «в другом качестве».

Соскин невольно воспользовался терминологией Наташи Павленко.

Маша быстро поняла, о чём речь – сразу видно, что была готова к такому предложению. Она искусно разыграла смущение и якобы растерянно проговорила:

– Это так неожиданно… Надо подумать.

– Два часа на размышление! – отрезал Соскин. – Встречаемся в пять в сквере напротив офиса.

– Не получится, – возразила девушка. – Таблетки надо принимать за 6 часов.

– А ну-ка, дай их сюда! – потребовал будущий любовник. Он хотел эффектно выбросить их в мусорное ведро.

Маша вновь довольно натурально смутилась:

– Я была уверена, что меня можно использовать только как машинистку. А для этого таблетки… не обязательны! Вот я их и не купила.

– И правильно сделала,… то есть не сделала, … в смысле «не купила».

– Так ведь (выражаясь «Ильфо-Петровски») «наличие отсутствия» таблеток ведёт к появлению наличия детей!

– Ну и пусть! Какой-то него…, в общем, кто-то убил моего сына, и мне нужен другой наследник!

Маша проявила завидные актёрские способности. Она якобы опешила на несколько секунд, затем стала пунцовой и вдруг словно засияла от радости.

– Я приду! – волнуясь, но твёрдо проговорила она и вышла.

Юрий Григорьевич непроизвольно улыбнулся и подумал: «Пожалуй, я был не прав. Залезть на Эверест всё-таки труде».

В пять часов (естественно, вечера) он встретил Машу и повёз на своём «Вольво» в свою квартиру. В пути Маша долго молчала, затем начала:

– Юрий Григорьевич!…

Соскин перебил:

– Ты своей похвальной (но в другом месте!) вежливостью даёшь мне почувствовать разницу в возрасте.

– Извини, Юра!

– ЧтО ты хотела спросить?

– КАк мы его назовём?

– Его – «Витя», а её – как хочешь. Но лучше – его!

Наконец, они приехали. На стене висела большая семейная фотография, снятая три года назад.

– Жена? – догадалась Маша.

Соскин кивнул.

– Она, видимо, в ночную смену, раз я здесь?

– Она ужЕ два года… В общем, из всех троих…

Конец ознакомительного фрагмента.