Дверь (сборник) - Умут Кемельбекова

– Чем ты это объясняешь? – спросил Эл.

Халк ответил – Всё просто. Ведь вырастить детей – большой труд, но все обленились. Посмотрим, чем занимается новое поколение взрослых.

Сопоставили графики.

Наибольшее число детей было у тех, кто перестал работать сразу же после референдума о гарантированном базовом доходе и стал повышать свой образовательный уровень, но никоим образом не стал применять или использовать новое образование. Расширился слой «вечных студентов», ничего нового не создающих. У них даже не возникало ни новых хобби, ни новых идей, ничего. Родив детей, они расширили зону мыслящего тростника.

Халк вычленил эту группу детей и начал более внимательно присматриваться к их образу жизни.

Все они унаследовали от родителей тягу к знаниям, но образование получили бессистемно хаотичное. Многие начинания были брошены на полдороге. Поколение выросших в этой группе предпочло жить на государственное пособие.

Халка это не удивило, но Эл продолжил изучать группу.

– Посмотри, – указал он Халку на показатель развития методологии в процессах мышления. – Они всегда предлагают новые варианты решения проблем в областях, в которых находятся работающие сверстники.

– Да, вижу. И они проводят в методологических областях все свое время. Они все – трудоголики.

– А где же результаты? Почем у них нет результатов? – спросил Эл.

Халк развернул таблицу вложений, необходимых для реализации выдвигаемых предложений. Суммы оказались внушительными.

– На новом базовом доходе они не скоро решат свои проблемы.

– Какое наше заключение? – спросил Эл.

– Получается, что второе поколение бездельников может уничтожить сектор «Швейцария»! – удивленно воскликнул Халк.

– Так общественное мнение стало поощрять трудоголиков, – заключил Эл.

– И каков вывод? – Халк подготовил матрицу рекомендаций по проекту «Референдум».

Эл продиктовал: «Необходимо в поколении детей ленивых родителей выявить трудоголиков, помочь им усовершенствовать образование, выделить гранты на реализацию их идей».

– Кстати, – добавил он, – я бы эту рекомендацию проверил и на других секторах, где референдума не было.

– А почему нет?

Так были сделаны рекомендации для всех секторов.

Последний час перед закатом

Лика рассматривала гравюру. С правого нижнего угла к верхнему левому протянулась дорога по склону холма, и по ней шла вереница людей с собаками, повозками с лошадьми. Тень лежала густым зеленым покрывалом. Взгляд уже не мог различить подробности их фигур, которые сливались с деревьями, кустами, темнотой наступающего вечера.

Взгляд остановился в верхнем углу, где на вершине холма между двумя деревьями стоял мужчина с ружьем в руке. Закатное солнце освещало небо.

Лике показалось, что она стоит рядом с мужчиной и смотрит с высоты холма. Сначала различила легкие розовые облака, освещенные заходящим солнцем, потом разглядела в долине город с крохотными домами, едва заметными улочками.

Столько раз рассматривала она эту гравюру, но не замечала города. Взгляд сначала падал на дорогу с идущим людьми, лишь потом останавливался на мощной фигуре мужчины. Взгляд уходил вверх, в небо с закатным солнцем, но никогда вниз, а мужчина, конечно, смотрел на долину и город, к которому шли или возвращались.

– Как же могла смотреть и не разглядеть города? – удивилась Лика. Но размышление прервал звонок телефона.

Звонила Анюта.

– Ты готова? – услышала Лика её звонкий голос. И только теперь вспомнила, что они должны были встретиться на вокзале и поехать на дачу на день рождения Славки Обермана, их давнего студенческого приятеля, недавно объявившегося, как он говорил, «возвратясь из дальних стран».

– Анют, я забыла, заработалась. Мне надо в понедельник сдать проект, а у меня ничего не сделано, – сказала Лика, убирая разбросанное на столе: гравюры складывала в отдельную в папку с надписью «Охотничий календарь». – Ехать так далеко, и пятница… электрички… Может, не поеду? – спасительная мысль обрадовала, и она уже уверенней продолжала искать повод, чтобы не ехать. – Мы его не видели сто лет, да и подарка нет.

– Как нет, ты же сказала, что есть? – прервала её Анюта. – Именно, что сто лет не видели и еще сто лет не увидим. Он приехал на два дня. Всех собрал. Когда еще встретимся?

– Действительно, когда? – согласилась Лика. – Только ты не жди меня. Я на следующую электричку успею, наверно. Правда, я еще за подарком пойду. Это здесь рядом. Приглядела кое-что, ему понравится, он же у нас на кларнете играл. Помнишь?

– Ты кларнет хочешь подарить? – засмеялась Анюта. – Ну ладно, я побежала. Но ты приезжай обязательно.

Лика положила трубку. Огляделась. В комнате было светло и тихо. Она закрыла окна, задернула занавески и вышла.

Наступал вечер. Солнце садилось. Последние лучи прохаживались в витринах магазинов и окнах домов. Лика любила закат в городе и часто гуляла, наблюдая, как меняется город в этот последний час перед закатом. Этот час был самым удивительным в летние вечера. Казалось, он длится бесконечно.

Лика прошла угол Покровского бульвара. Остановилась перед кафе. Над входом уже загорелась вывеска «Укулелешная». Вспомнила, как впервые увидела эту надпись и с трудом прочитала незнакомое слово. Кафе тогда готовилось к открытию, и висел плакат «Мы скоро откроемся». Это «скоро» продлилось несколько месяцев, и она с нетерпением ждала, что же там будет. Незнакомое слово манило своей таинственностью. Конечно, она могла заглянуть в словарь, но ей хотелось отгадать, что оно означает. Может, это какая-нибудь устрица, или что-то северное? Укулеле…укулеле… иногда напевала она, проходя мимо. Ирландский напиток, или скандинавское лакомство?

Наконец, кафе открылось. Лика пропустила день открытия и когда увидела открытые двери, посетителей, куривших на улице, услышала музыку, доносящуюся из открытых дверей, сразу направилась к кафе.

Кафе было маленьким, всего несколько столиков и барная стойка. Противоположную стенку занимали развешенные маленькие гитары, которых Лика никогда не видела раньше. Она подошла к барной стойке.

Молодой бармен, улыбаясь, произнес:

– Добрый вечер, что желаете?

– Вы давно открылись? Я пропустила. Я здесь неподалеку живу.

– Да недавно открылись. Неделя не прошла.

– А что значит «укулелешная»?

– А вот они – висят, – ответил модой человек, указывая на маленькие гитары на стене.

Лика от удивления даже рассмеялась.

– Надо же! Думала, это гастрономическое лакомство.

Бармен тоже засмеялся: «Это гавайская гитара. Переводится как «подарок, который пришёл сюда».

Тогда-то Лике и пришла мысль подарить кому-нибудь такую гитару. И когда Анюта сообщила, что приехал Славка Оберман и собирает всех на даче в день его рождения, сразу решила подарить ему это укулеле. Вспомнила, как на третьем курсе они со Славкой в летнюю сессию у него на даче готовились к экзамену по истории философии. В перерыве Славка играл на кларнете, а иногда на флейте и как-то сказал, что хотел бы еще научиться играть на гитаре.

Но сейчас кафе было закрыто. «Странно, – подумала Лика, озираясь по сторонам, будто ища объяснение этому, – почему же кафе закрыто? А как же я куплю укулеле?»

Солнце садилось в переулках Покровки. Облака розовым узором разрисовали небо. «Еще есть время, – успокоилась она. Пройдусь по магазинам и что-нибудь да найду».

Лика пошла вверх по Покровке, завернула в арку, где в глубине, в подвальчике находился книжный букинистический магазин «У Ходасевича». Остановилась. «Навряд ли книга сейчас порадует Славку», – решила она и вышла из подворотни. На Покровке проходила мимо кафешек и магазинчиков. Дошла до Колпачного переулка, вспомнила, что недалеко есть площадка, огороженная решеткой. Там находилось здание, в котором арендовало комнатки множество заведений. Чего там только не было. Фотостудия, ателье по пошиву дизайнерской одежды, магазин дамских шляпок, картинная галерея, магазин подарков, ювелирные лавки и коллекционные модели автомобилей. Разложили свои коллекции нумизматы. Это напоминало громадный блошиный рынок. Хозяева и товар часто менялись.

Вообще-то уже поздно. Наверное, магазины уже закрыты – подумала Лика. С последними лучами солнца она свернула в переулок.

Ворота были открыты, охранники магазинов не спешили закрываться.

Лика прошла за ворота. Стала обходить магазинчики, увлекаясь разбросанными на прилавках вещицами. Она очень любила это занятие, представляя жизнь вещей и их недавних хозяев. Но ничего пока что не влекло. Подходящее Славке не находила. Дошла до последних магазинчиков, решила ехать на дачу, а по дорогу купить у итальянцев, которые расположились на Покровке, вино, памятуя, что Славка был большим знатоком вин.

Повернулась, чтобы сократить путь. Подошла к решетке и тут у самого выхода увидела вывески багетной мастерской, туристической фирмы, типографии и магазина подарков.