О тирании. 20 уроков XX века - Тимоти Снайдер

Милгрэм понял, что люди сверхвосприимчивы к новым правилам поведения в новой обстановке. Они на удивление охотно готовы причинять вред другим людям и убивать их в угоду неким новым целям, если таковы будут указания новой власти. “Я обнаружил столько повиновения, – вспоминал Милгрэм, – что едва ли имело смысл повторять этот эксперимент в Германии”.

2. Защищайте общественные институты

ИМЕННО ОБЩЕСТВЕННЫЕ ИНСТИТУТЫ ПОМОГАЮТ НАМ СОХРАНЯТЬ СОБСТВЕННОЕ ДОСТОИНСТВО. НО ОНИ ТОЖЕ НУЖДАЮТСЯ В НАШЕЙ ПОМОЩИ. НЕ СТОИТ ГОВОРИТЬ О «НАШИХ ИНСТИТУТАХ», ПОКА ВЫ НЕ СДЕЛАЛИ ИХ СВОИМИ, ДЕЙСТВУЯ ОТ ИХ ИМЕНИ. ИНСТИТУТЫ НЕ ЗАЩИТЯТ СЕБЯ САМИ. ОНИ РУШАТСЯ ОДИН ЗА ДРУГИМ, ЕСЛИ С САМОГО НАЧАЛА НЕ ЗАЩИЩАТЬ КАЖДЫЙ ИЗ НИХ. ТАК ЧТО ВЫБЕРИТЕ СЕБЕ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ПО ВКУСУ – СУД, ГАЗЕТУ, ЗАКОН, ПРОФСОЮЗ – И ПРИМИТЕ ЕГО СТОРОНУ.

Мы привыкли считать, что институты способны сохранить себя даже в ситуации целенаправленной атаки. Именно эту ошибку допустили некоторые немецкие евреи в отношении Гитлера и нацистов после того, как те сформировали свое правительство. Так, например, 2 февраля 1933 года ведущая газета немецких евреев опубликовала редакционную статью, выражавшую эту неуместную веру:

Мы не готовы подписаться под той точкой зрения, что герр Гитлер и его соратники, наконец заполучившие ту полноту власти, к которой они давно стремились, перейдут к реализации тех предложений, что циркулируют в нацистских газетах; они не лишат в одночасье немецких евреев их конституционных прав, не заключат их в гетто, не бросят на потребу низменным инстинктам толпы. Они не смогут этого сделать, потому что есть ключевые факторы, сдерживающие власть… и они явно не собираются идти в этом направлении. Когда ты становишься реальной действующей силой в Европе, сама атмосфера настраивает на этические размышления о лучшем в тебе и уводит от первоначальных оппозиционных заявлений.

Таковы были взгляды многих разумных людей в 1933 году, таковы они и сегодня. Ошибочно считать, что правители, пришедшие к власти благодаря институтам, не смогут поменять или разрушить эти самые институты – особенно если именно это они и обещали сделать. Иногда революционеры планируют уничтожить все институты сразу. Таков был подход русских большевиков. А иногда институты теряют жизнеспособность и перестают функционировать, превращаются в симулякр того, чем они были раньше, и тем самым скорее поддерживают новый порядок, нежели противостоят ему. У нацистов это называлось Gleichschaltung.

Новый нацистский порядок установился менее чем за год. К концу 1933 года Германия превратилась в однопартийное государство, в котором все основные институты были укрощены. В ноябре немецкие власти закрепили этот порядок, проведя парламентские выборы (без участия оппозиции) и референдум (“правильный” ответ был заранее известен). Некоторые немецкие евреи голосовали по указке нацистских лидеров в надежде, что этот жест лояльности свяжет новую систему обязательствами перед ними. Эта надежда была тщетной.

3. Опасайтесь однопартийного государства

ПАРТИИ, КОТОРЫЕ ПЕРЕКРАИВАЛИ ГОСУДАРСТВА И ПОДАВЛЯЛИ СОПЕРНИКОВ, ВОВСЕ НЕ БЫЛИ ВСЕМОГУЩИМИ С САМОГО НАЧАЛА. ОНИ ИСПОЛЬЗОВАЛИ ИСТОРИЧЕСКИЙ МОМЕНТ, ЧТОБЫ ИСКЛЮЧИТЬ СВОИХ ОППОНЕНТОВ ИЗ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ. ПОЭТОМУ ПОДДЕРЖИВАЙТЕ МНОГОПАРТИЙНУЮ СИСТЕМУ И ЗАЩИЩАЙТЕ ПРОЦЕДУРУ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ВЫБОРОВ. ГОЛОСУЙТЕ НА МЕСТНЫХ И ГОСУДАРСТВЕННЫХ ВЫБОРАХ, ПОКА ЭТО ВОЗМОЖНО. ЗАДУМАЙТЕСЬ О ТОМ, ЧТОБЫ БАЛЛОТИРОВАТЬСЯ САМОМУ.

Возможно, Томас Джефферсон никогда и не говорил, что “цена свободы – вечная бдительность”, но это точно говорили другие американцы, его современники. Когда мы думаем об этих словах сегодня, мы представляем себе праведную бдительность, направленную вовне – против невежественных, враждебных других. Мы кажемся себе городом наверху горы, столпом демократии, высматривающим угрозы из внешних пределов. Но смысл этих слов был абсолютно иным: человеческая природа такова, что американскую демократию нужно защищать от самих американцев, которые с помощью ее свобод могут приблизить ее конец. В действительности фраза “Цена свободы – вечная бдительность” принадлежит американскому аболиционисту Уэнделлу Филипсу, который также добавил, что “манну народной свободы следует собирать ежедневно, иначе она сгниет”. Достижения современной европейской демократии только подтверждают мудрость этих слов. В двадцатом веке были предприняты серьезные попытки распространить франшизу и основать прочные демократические системы. Но демократии, возникавшие после Первой мировой войны (а также после Второй), часто рушились, когда одной партии удавалось захватить власть посредством выборов и переворота в той или иной комбинации. Партия на волне успешной победы на выборах либо движимая своей идеологией (либо и то и другое вместе) может изменить систему изнутри.

За выборами, выигранными в 1930-х и 1940-х фашистами, нацистами и коммунистами, последовало сочетание спектакля, репрессий и “тактики салями” – когда оппозиция отрезается слоями, один за другим. Большинство было занято своими делами, кого-то посадили, а остальным заткнули рот.

Герой романа Дэвида Лоджа говорил, что, занимаясь любовью последний раз, ты не знаешь, что занимаешься любовью последний раз. С голосованием то же самое. Некоторые немцы, голосовавшие за национал-социалистов в 1932 году, наверняка понимали, что в обозримом будущем по-настоящему свободных выборов больше не будет, но большинство этого не понимало. Некоторые чехи и словаки, голосовавшие за Чехословацкую компартию в 1946 году, может быть, и сознавали, что голосуют за конец демократии, но большинство считало, что будет еще один шанс. Несомненно, русские на выборах в 1990 году не думали, что это последние свободные и честные выборы в истории их страны, каковыми они (пока) и остаются.

Любые выборы могут оказаться последними, по крайней мере последними в жизни голосующего. Нацисты оставались у власти вплоть до своего военного разгрома в 1945 году, чехословацкие коммунисты – до краха всей системы в 1989 году. Российская олигархия, возникшая после выборов 1990 года, продолжает функционировать и продвигает внешнюю политику, нацеленную на повсеместное уничтожение демократии.

Применима ли история тирании к Соединенным Штатам? Определенно, американцы, говорившие о “вечной бдительности” в девятнадцатом веке, сочли бы, что да. Они признавали, что мы несовершенны, и разработанная ими система была направлена на то, чтобы сделать последствия нашего несовершенства менее ощутимыми. Мы, подобно древним грекам, сталкиваемся с проблемой олигархии, принимающей все более угрожающие масштабы по мере того, как глобализация увеличивает неравенство.

Причудливое представление американцев о том, что жертвование средств на проведение политических кампаний и есть свобода слова, сводится к тому, что у богатых оказывается гораздо больше слова – а значит, и голосов, – чем у остальных граждан. Мы верим в то, что у нас работает система сдержек и противовесов, однако сегодня мы столкнулись с исключительной ситуацией: менее популярная из двух партий контролирует все рычаги власти на федеральном уровне и имеет большинство в законодательных органах штатов. Партия, контролирующая так много, предпринимает немного шагов, популярных в обществе в целом, и много непопулярных – и, как следствие, должна либо опасаться демократии, либо ее ослаблять.

Еще одна поговорка времен образования Соединенных Штатов гласила: “Там, где заканчиваются ежегодные выборы, начинается тирания”. Будем ли мы ретроспективно оценивать выборы 2016 года так же, как русские оценивают выборы 1990 года, чехи – выборы 1946 года или немцы – выборы 1932 года? Пока это зависит от нас. Очень многое нужно сделать, чтобы исправить систему, удобную для подтасовок и манипуляций, чтобы каждый гражданин имел равный голос, чтобы эти голоса могли быть легко посчитаны согражданами. Нам нужны бумажные бюллетени, потому что их нельзя подтасовать удаленно и всегда можно пересчитать.

Всю эту работу можно вести на местном уровне и на уровне штатов. Нет сомнений, что выборы 2018 года, если они состоятся, станут проверкой на прочность американских традиций. А до того нам предстоит еще много работы.

4. Отвечайте за то, как выглядит мир

СЕГОДНЯШНИЕ СИМВОЛЫ СТАНОВЯТСЯ ЗАВТРАШНЕЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ. НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО СВАСТИКИ И ДРУГИХ СИМВОЛОВ, ВЫРАЖАЮЩИХ НЕНАВИСТЬ К ЛЮДЯМ. НЕ ОТВОДИТЕ ВЗГЛЯД, НЕ ПРИВЫКАЙТЕ К НИМ. УНИЧТОЖАЙТЕ ИХ САМИ И ПОДАВАЙТЕ ДРУГИМ ПРИМЕР ПОСТУПАТЬ ТАК ЖЕ.

Жизнь и политика неразрывны не потому, что окружающий мир заботят ваши чувства, а потому, что он реагирует на ваши действия. Выбор, который мы совершаем даже по самому незначительному поводу, сам по себе сродни участию в голосовании, и от него зависит, насколько возможны свободные и честные выборы в будущем. В политике повседневности наши слова и жесты либо их отсутствие значат очень много. Несколько ярких (и менее ярких) примеров из истории двадцатого века послужат здесь хорошей иллюстрацией.