Рейтинговые книги
Читем онлайн Юность фронтовая - Инна Шепитько

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3

После каждого такого налета мы подолгу ждали, когда все соберутся, пересчитывали всех. Машинист давал призывной гудок, чтоб быстрей собрать новобранцев.

Не доезжая станицы Новолеушковской, поезд остановился, мы повыскакивали из вагонов и увидели страшное зрелище: разбитые горящие вагоны, разорванные тела людей, горящие здесь же, в вагонах. Стоны, крики и призывы о помощи. Рядом стояли машины — и санитарные, и военные. Медсестры и солдаты пытались вытащить раненых из огня. Все метались, кричали, стонали… Мы тоже пытались помочь, но нас, в первый раз видевших столько крови, столько человеческого несчастья, самих нужно было приводить в чувство.

Воспоминания нахлынули на ветерана, всколыхнув в памяти все ужасы того первого, страшного дня. Он впал в какое-то минутное оцепенение, на какое-то время даже забыв о внуках, которые сидели тихо, боясь пропустить хоть слово. Иван Григорьевич был любящим отцом и дедом, но вместе с тем и строгим. И сыновья, а теперь и внуки относились к нему и бабушке с уважением и, как сейчас совсем не модно говорить, с почтением. Поэтому, увидев деда в глубокой задумчивости, они терпеливо ждали, когда же он продолжит свой рассказ. А он все сидел и сидел, углубившись в себя: та первая, глубокая боль не отпускала до сих пор.

Тогда, после той первой пережитой трагедии, он понял страдания своей матери, проводившей на фронт старших сыновей и мужа, понял всю наивность своих мыслей по поводу быстрого окончания войны. Сколько народу полегло на бесконечных военных дорогах. Сколько молодых жизней, не вкусивших радостей земного бытия, не успевших оставить свой след в летописи войны, погибли.

Иван Григорьевич тогда впервые задумался о том, как хрупка человеческая жизнь, и стал больше ценить свою, и чужую. Может быть, открывшаяся тогда ему истина и стала отправной точкой в выборе профессии? Всю свою жизнь он пытался защищать человеческую жизнь и достоинство от всевозможных посягательств.

Голос Сергея вывел его из глубокой задумчивости:

— Дедушка, рассказывай дальше, — попросил внук.

— Мы приехали в Невинномыск. По пути туда еще не раз выскакивали из вагонов, как только слышали где-то гул самолетов. Там я увидел своего отца: как оказалось, мы с ним ехали в одном составе, но разных вагонах. Обнялись. Постояли, прощаясь. Тревога сжимала сердце. Я отдавал себе отчет в том, что мы можем больше никогда не увидеться. Он поехал на фронт, а что ждет нас, вчерашних пацанов, только пару дней назад игравших в детские игры, мы не знали.

Нас привезли в станицу Солдатскую. Здесь собрались военные от разных родов войск. Начался отбор. Одних взяли в артиллерию, других — в конницу. А что делать с нами, никто не знал.

Я был тогда еще маленьким, угловатым подростком. Сказалось и недоедание последних двух лет. До вечера такие же, как я, подростки просидели здесь. Еда у нас закончилась, а нас еще никуда не приписали и потому не кормили. Несколько таких невостребованных станичников собрались и убежали домой. Но не успели они доехать до дома, как военкомат передал сведения о них в станицу. Их снова собрали и отправили назад.

До вечера решалась наша судьба, а потом пришел представитель военкомата и сообщил, что нас оставляют здесь на обучение до принятия присяги.

Голодные, уставшие, мы спросили:

— А где же нам располагаться?

— А вот коровник рядом, обстраивайтесь, делайте себе лежаки.

Нам выдали наволочки, матрацы, мы набили их соломой. Получилось неплохо. Шинелями укрывались. Недалеко был лес. Мы каждый день бегали восемь километров в одну сторону, и столько же назад. Это такая своеобразная физзарядка. Из лесу приносили лозу, пеньки и обустраивались. Два месяца нас муштровали, а потом мы приняли присягу и поехали на фронт.

Мой дружок Васька Карпенко был смышленый малый. Чем-то он приглянулся командиру, и тот взял его денщиком. Васька на учениях с нами не занимался, он выполнял свои нехитрые обязанности. Когда выпадала свободная минутка, я бегал к нему, и он, дружок и земляк, старался меня подкормить, дать лакомый кусочек.

После присяги наши пути разошлись. Он остался с командиром, а мы поехали на фронт. И уже после войны от Сашки Пруса я узнал, что мой лучший друг Васька Карпенко погиб.

Иван Григорьевич поднялся. Внуки с ожиданием смотрели на него.

— На сегодня воспоминаний хватит. Завтра вечерком продолжим, если будете слушаться.

Внуки готовы были слушать всю ночь, но они видели, что деду эти воспоминания даются не очень легко. Он ушел, а они еще долго обсуждали услышанное.

— Как это можно было в коровнике жить? — Первой нарушила молчание Оля.

— Это же на войне, — серьезно ответил ей Сергей, как будто ему самому приходилось жить в подобных условиях.

— Наверное, раньше люди были какие-то другие, закаленные, выносливые, — сделала вывод Света, самая старшая внучка. — Они с детства работали, терпели голод и лишения. А я вот думаю, если б нам вдруг выпали такие испытания — смогли бы мы их выдержать?

— Кто-то бы смог — самые сильные, а остальные просто бы погибли, — в тон двоюродной сестре сказал Сергей. — Значит, для того, чтоб выжить в экстремальных ситуациях, необходимо готовить себя к ним с детства, — добавила Оля.

… Иван Григорьевич ворочался с боку на бок, а сон все не шел. Растревоженный воспоминаниями мозг как в немом кино продолжал сменять одни кадры другими.

Вот они идут по выжженному жестокими сражениями полю битвы под Сталинградом. Уже конец весны, но изрытая, выжженая земля мертва и пустынна. Окопы, размытые весенними водами, еще хранят свои зловещие тайны. На дне одного из них на коленях стоит молодой лейтенант. Он был молод. Может, это был его первый бой. В кармане его гимнастерки нашли комсомольский билет, простреленный пулей. Эта пуля легко вошла в сердце, и оно перестало биться. Где-то его ждала мать, а может, и любимая. Они еще надеются, что он жив и здоров. А он стоит на коленях на дне траншеи, как стоял во время сражения, или как успел упасть с простреленным сердцем.

Уже месяцы прошли после исторической Сталинградской битвы, а многие ее участники все еще лежат на поле битвы, так и не обретя вечного упокоения. Этот молодой защитник Отечества к чему-то стремился. Может, он мечтал стать генералом. А может, оставшись в живых, захотел стать историком и передать будущим поколениям правду обо всех ужасах войны, чтоб предостеречь от их повторения. Но ему не довелось сделать этого. Его мечту осуществят другие — те, кому суждено выжить в этой войне…

Вечер следующего дня внуки ждали с еще большим нетерпением, чем предыдущий. Им не терпелось услышать продолжение рассказа.

— Прислушайтесь, какая тишина! Но вот где-то залаяла собака, вдалеке замычала корова. Это все звуки мирной жизни. А на войне тишина другая — жуткая. Она — как предвестник чего-то страшного, — рассказывает бывший фронтовик. — После принятия присяги нас направили в Сталинград. Бои там закончились уже несколько месяцев назад. Подъезжаем мы и видим: выжженное поле, изрытое траншеями, развороченное бомбами.

Начальник эшелона приказал остановить состав, все вышли из эшелона. Мы прошли на линию немецкой обороны, а там — тысячи неубранных трупов. Они начали разлагаться. По всему полю — разбитые, развороченные орудия и танки. Здесь все еще хранило следы тех жестоких боев.

Потом нас повели на наши передовые рубежи — картина примерно такая же.

Мы обошли траншеи и извлекли немало трупов солдат и офицеров. На линии нашей обороны стояли немецкие танки, и наши, русские, со свернутыми орудийными стволами. Все говорило о том, что бой здесь шел не на жизнь, а на смерть.

Мы выполнили поставленную задачу, вынесли тела убитых, собрали документы у всех, у кого они были. Потом тем же поездом нас повезли к Сталинграду.

Город был разрушен до основания. Торчали из земли трубы да обгоревшие, разрушенные стены домов. Нас перебросили в район Сарента и определили в аэростатный дивизион.

— А что это такое? — подал голос Сергей.

— Наша задача состояла в том, что мы должны были поднимать в небо стальные тросы длиной до километра. У нас были огромные надувные аэростаты — как цистерны с бензином на вокзале. Эти надувные аэростаты держали в воздухе стальные тросы, причем, не один, а много. Это создавало линию заграждения для немецкой авиации. Они не могли подлететь близко и сбросить бомбу. Здесь был наш тыл: снаряжение, оружие, продовольствие.

А в ноябре 1943 года по приказу Сталина наш дивизион направили на Северный флот, в город Архангельск. В этот морской порт поступало от союзников снаряжение, оружие, продовольствие. По всему фронту были созданы дивизии, полки. Зенитные батареи, такие, как наша, охраняли небо от налетов. Когда мы приехали в Архангельск, увидели, что весь город разбит, узнали, что он постоянно подвергается бомбежкам.

1 2 3
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Юность фронтовая - Инна Шепитько бесплатно.

Оставить комментарий