Цинковый поцелуй - Александр Варго

– «По Флауэру и Тарханову», понял? – прочитал Эдик наверху обложки, где обычно ставится имя автора, и наставительно поднял палец вверх.

– «Самоучитель гипнотизма» – прикинь, а? Самому можно научиться! «Какъ стать гипнотизеромъ. – Заставьте окружающихъ подчиниться вашей воле» – с расстановкой, значительно, прочитал он еще ниже на обложке.

Заинтересованный Борис потянул самоучитель у него из рук. Подчинять других своей воле ему очень даже нравилось. Еще ниже на обложке змеились загадочно изогнутые буквы: «Таинственныя силы внушенiя». И совсем внизу, мелким шрифтом:

«С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Типографiя 1-й Спб. Трудовой Артели. –

Лиговская, 31.

1912»

– Древняя, может, еще дореволюционная… – уважительно сказал Борис.

– Ты че, дурной? До революции царь был. А тут – трудовая артель. Сталинская, факт, – Эдик говорил твердо и уверенно.

Димка, смотревший на самоучитель из-за плеча Бориса, с сомнением покачал головой, но оставил мнение при себе. Он вообще предпочел бы сыграть во что-нибудь спокойное и безобидное. В шахматы, например.

– Я тут в главное уже въехал. Все просто… Берем блестящий предмет…

Выступать в роли гипнотизируемого (по книжке – медиума) Борис наотрез отказался. Он не слишком внимательно, перелистывая при этом книгу, смотрел, как Эдик водит взятой с отцовского стола золоченой зажигалкой перед носом глупо хихикающей Таньки – первого добровольца.

Взгляд Бориса зацепила картинка – несколько человек в старомодной одежде (дамы в юбках до полу, мужчины в светлых летних костюмах) окружили гипнотизера, вперившего магический взгляд в одного из них. Дело происходило на большой открытой летней веранде; гипнотизер выделялся среди всей компании черным фраком и необычайно внушительным видом – Эдику, в его тренировочном костюме, было до этого салонного мага далеко.

…Танька, одеревенело уставясь в одну точку, поднялась со стула и неподвижно выпрямилась.

– Ты балерина! Ты… ну эта… Волочкова, во! Танцуй!! – Эдик командовал голосом повелительным и более низким, чем обычно разговаривал.

Танька начала выполнять какое-то движение, но не выдержала, громко расхохоталась, – смеялась долго, до выступивших слез; не в силах ничего сказать, упала на диванчик и показывала на Эдика пальцем.

«…Выбрать одного, показавшегося по внешности наиболее способным к восприятию внушения…» – прочитал про себя Борис, спотыкаясь на ятях и твердых знаках.

«Да уж, Танька у нас только по внешности и способная, да все что-то не на то», – подумал Борис скептически. Он вообще не сильно верил в гипноз, телепатию и прочую медитацию-левитацию…

– А что так слабо заказал, Эдичка? – Танька наконец просмеялась и игриво поглядывала на Эдика. – Мог бы уж попросить сразу танец со стриптизом…

«Тебе бы только сиськи кому показать, дура… – мысленно констатировал брат несостоявшейся Волочковой. – Достал этот придурок со своими идиотскими играми… Сейчас Димку начнет гипнотизировать, куда тот денется… Будет изображать для Эдика всякие фортели, он и без всякого гипноза тут по стойке смирно стоит и по струнке ходит…»

Борис как в воду глядел. Эдик, не разочарованный первой неудачей, принялся за Димку. Новые опыты по проверке внушаемости прошли успешно: после уверений доморощенного мага в своей над ним власти Димка сначала не смог поднять руки с подлокотника кресла, а потом расцепить сцепленные пальцы – и весьма успешно при этом, по мнению Бориса, изображал легкий испуг и удивление. Довольный Эдик снова начал шаманить с отцовской зажигалкой:

– Смотри внимательно. Не отводи взгляда. Ты видишь только этот предмет и слышишь только мой голос. – Эдик говорил настойчиво, но монотонно; блестящая зажигалка покачивалась перед глазами Димки, медленно приближаясь к ним. – Твои руки отяжелели, ты не можешь их поднять. И не пытайся, твои глаза закрываются, ты засыпаешь, но продолжаешь слышать мой голос…

Димка послушно прикрыл глаза и ровно задышал.

«Да уж, – решил Борис, – чего бы ему не потешить Эдика, пока тот еще какую игру покруче не придумал…»

– Ты спишь, но продолжаешь слышать мой голос… Сейчас ты откроешь глаза и встанешь, но будешь продолжать спать… Встань! Открой глаза! Ты не видишь и не слышишь ничего вокруг, только мой голос и делаешь только то, что скажу я…

Димка встал и открыл глаза. Танька, с любопытством наблюдавшая за этим камланием, удивилась, как он умудрился изобразить такой невидящий, абсолютно отсутствующий взгляд – глаза смотрели не на что-то одно в комнате, а вообще, на все сразу и ни на что конкретно.

– Вытяни руки ладонями вперед! (Димка вытянул.) Сейчас я положу на них два предмета, они легкие, ты можешь держать их сколько угодно!

Эдик метнулся к подоконнику, тут же вернулся с двумя цветочными горшками и поставил их на подставленные ладони.

«Точнехонько по третьей главе шпарит, прямо из книжки», – догадался Борис.

А Эдик гордым жестом показал на застывшего статуей Димку.

– Ну и что тут такого? – разочарованно спросила Танька.

– А вот сама попробуй! – Эдик принес еще один горшок и поставил на ее ладонь. Горшочек, как и те два, был не особенно большой и тяжелый, но верхушка цветка (Борис не знал его названия) колебалась из стороны в сторону, делая видимой мельчайшую дрожь ладони. Два первых стояли абсолютно неподвижно.

– Поняла? Под гипнозом знаешь сила какая? Цепи рвать можно…

Цепей для проверки под рукой не оказалось. Борис решил разоблачить шарлатанство иным способом.

– Значит, ничего не видишь и не слышишь, – зловеще протянул он, надвигаясь на Димку; осторожно, двумя пальцами, снял с него очки и положил на стол. – Не видишь, значит…

Он широко размахнулся и ударил Димке в глаз, остановив летящий кулак в паре сантиметров от его лица. Никакой заметной реакции у Димки не было, и ни один листочек на цветах не дрогнул.

«Сейчас я его отучу прикидываться», – подумал Борис.

И сказал, подражая повелительному тону Эдика:

– Ты – собака! Вставай на четвереньки и лай!

Димка никак не отреагировал.

– Он сейчас только мой голос слышит, факт, – самодовольно объявил Эдик, снимая горшки.

В отличие от Таньки и ее брата, он ничуть не сомневался в своих талантах гипнотизера. И прежним командным голосом повторил приказание Бориса.

Димка лаял размеренно, как заведенный, – один «гав» в две секунды. И, как ни странно, очень правдоподобно получалось: даже Чарли в прихожей захлебнулся в ответном лае, уверенный, что в доме чужая собака.

Эдик выбежал из комнаты, потащил упирающегося пса на кухню. И прикрыл все двери, находящиеся между Чарли и гостиной, где они развлекались.

– Замолкни, хватит, он ушел, – раздраженно сказала Танька, которой происходившее все меньше нравилось. – Замолкни, я сказала!

Димка продолжал монотонно тявкать, из угла его рта тянулась липкая ниточка слюны… Вернулся Эдик; звуки, производимые Чарли, были теперь почти не слышны.

– Встань и не лай! Ты теперь не собака! – скомандовал Эдик и добавил нормальным голосом, обращаясь к друзьям, – Что бы еще придумать? Может, положим пятками и затылком на два стула – будет лежать прямо, не прогибаясь.

– Надо огнем прижечь. Он не должен ничего почувствовать… – громко и злорадно сказал Борис, внимательно вглядываясь в лицо Димки.

Он все-таки надеялся разоблачить шарлатанство. Но на лице и в пустых глазах Димки ничего не дрогнуло.

– А что, можно… легонько так, сигаретой… – оживился Эдик, двинувшись было к бару, где лежали отцовские запасы. Но тут его осенило:

– Ты – «Мальчик-Вампир»! – заорал Эдик. – Сожри нас! Сожри!!!

И захохотал, жутко довольный выдумкой.

Плечи Димки опустились, он весь как-то сгорбился, ссутулился – кисти рук со скрюченными пальцами теперь почти касались колен. Левая половина губы приподнялась, и Борису показалось, что появившийся клык длиннее обычного. Совсем чуть-чуть, но длиннее.

А Димка медленно, все с тем же пустым взглядом, двинулся на Эдика; пластика его движений напоминала сейчас теле-«Вампира» гораздо больше, чем полчаса назад, когда он был в маске. Эдик ухмыльнулся и приготовил свой «осиновый кол» – в смысле, палку-поноску… Борису это совсем не понравилось, он почувствовал легкую тревогу… непонятно за кого… за Эдика? за Димку?

– Хватит! – Борис несколько даже неожиданно для себя самого шагнул вперед и преградил дорогу Димке.

Тот оттолкнул его в сторону. Оттолкнул? Черта с два, отшвырнул, как тряпичную куклу, – Борис, на два года старше и на пятнадцать килограммов тяжелее Димки, с хрустом врезался в сервант, отлетев на три с лишним метра.

Звон разбитого стекла; сверху сыплются, чувствительно бьют по плечам и голове всякие безделушки; и боль, резкая боль в боку и плече.

«Убью урода!» – с этой мыслью Борис попытался резко вскочить на ноги и немедленно приступить к расправе.