Ленин жил, Ленин жив - Александр Шубин

Л.Троцкий. Моя жизнь.

Экономическое положение продолжало ухудшаться. Страна напрягала все силы, чтобы помочь революционному Китаю, но наше не окрепшее хозяйство и особенно промышленность не справлялись с этой задачей. Военная промышленность забирала все резервы. В городах выстраивались очереди за самым необходимым. Возобновились забастовки. В один из осенних дней 1927 г., когда стала очевидна неудача очередной заготовительной кампании, Ленин сказал мне: “Наша революция снова одела на себя вериги азиатчины. Мы не сможем догнать капиталистов с такими веригами. Мы увязли в Китае и в любой момент можем рухнуть под его тяжестью”. Только Ильич мог принять решение о временном прекращении мировой революции. Вернувшись из Пекина, Троцкий был вне себя. На заседании Политбюро он произнес резкую, я бы сказал ядовитую речь против абстрактных “Вы”. Было ясно, что он обращается прежде всего к Ленину. Но Старик даже бровью не повел:

— Вы закончили, Лев Давыдович? Хорошо. А теперь ознакомьтесь с очередными экономическими показателями.

Зачитав несколько выразительных цифр, Ленин продолжил:

— Мы стоим на пороге новой гражданской войны. И если она начнется здесь, то Китай уже не получит ничего. А так у нас в руках хотя бы что-то. Вы забыли, Лев Давыдович, что без Западной промышленности и культуры мы своего не добьемся. Это — азы. Увязнув на Востоке, мы стали только слабее на Западе. Нам снова нужна передышка — как в 1918 г., как в 1921 г. Иначе — конец.

Н.Бухарин. Годы, прожитые не зря. М., 1955.

Мы нанесли империализму страшный удар в Китае. От него он врядли оправится. Но непростительно забывать, что сердце империализма — не на Востоке, а на Западе. Мы должны протянуть руку европейскому и американскому пролетариату. Но для этого необходимо, чтобы этот пролетариат не побоялся принять нашу руку.

Ленин В.И. Об итогах Китайской революции.

Соч. Т.30. М., 1940.

Политика единого левого фронта принесла особенно зримый успех в Германии, где на выборах 1932 г. Левый блок набрал большинство голосов. Реакция паппенов и гитлеров была совершенно деморализована. Архиреакционный президент Гинденбург был вынужден вручить ключи от власти союзу социал-демократов и коммунистов.

Бухарин Н.И. Итоги единого фронта. Соч. М., 1938.

Тридцатые

Наступили нудные, вязкие годы ожиданий, наполненные дрязгами в верхах, бедностью и серостью низов. Лозунгом этих лет стало: “За что боролись”. Воспользовавшись амнистией, в страну возвращались эмигранты-устряловцы (“ценные специалисты”), которые лили елей кремлевским обитателям и вели разлагающую агитацию. Сталин штамповал отсталую технику, Рыков зажимал каждую копейку на оборону. Ленин и Троцкий витали в эмпиреях. Вместо того, чтобы направлять средства на подготовку к реальной войне, войне танков и артиллерии, они занимались строительством авиации, десантных частей, авианосцев и прочих модных, но бессмысленных штучек, которые называли “оружием мировой революции”. Как-то ко мне зашел Тухачевский — блестящий маршал, герой гражданской войны, и почти с порога заявил:

— Старик выжил из ума. Пора отправить его назад в Горки. Я уже говорил с моими ребятами — нас поддержат.

Резкость выражений Тухачевского показалась мне чрезмерной. Но в конце концов я дал уговорить себя — камарилью, собравшуюся вокруг Вождя, следовало разогнать.

Фрунзе М. Меня называли красным Бонапартом.

Париж, 1937.

Эти бонапартишки считали, что они лучше самой революции знают, что нужно революции. Но рабочий класс, одетый в солдатские шинели, сказал им свое “Нет”. Расстрел Тухачевского, Уборевича, Якира и позорное бегство Фрунзе в логово европейской реакции — Париж поставит точку в попытках империализма разрушить Советский Союз изнутри. Военный мятеж в Москве, рассыпавшийся, как мятеж левых эсеров, вовсе не случайно произошел именно сейчас. Победа реакционных сил на выборах в Германии, создание военного блока Франции, Великобритании, Италии, Польши и Румынии, направленного против СССР — все это подготовка мировой реакции, напуганной нашими успехами, к решающему столкновению с нами. Мятеж военной верхушки оказался как нельзя кстати для паппенов, чемберленов и петенов.

Ленин В.И. Об уроках военного мятежа.

Соч., Т.35. М.,1941.

Победа Народного блока в Испании произвела на нас воодушевляющее впечатление.

— Ну, теперь-то мы им не спустим. Мы не дадим им переиграть нас с помощью всех этих парламентских штучек, как в Германии, — говорил Ильич.

Военный мятеж не застал нас в расплох. Ленин был полон решимости сокрушить империализм в Испании. Европейские державы делали все, чтобы организовать блокаду Испанской республики, но Ленина нельзя было поймать на такие штучки.

— Наши транспорты пойдут на Барселону, даже если итальянцы и англичане встанут стеной поперек средиземного моря, — говорил он, энергично раскачиваясь на кресле-качалке (ходить из угла в угол, как прежде, Ильич уже не мог).

— Но в Барселоне анархисты, — робко возражал Троцкий.

— Ерунда, батенька! Анархистов мы всегда успеем обвести вокруг пальца, как батьку Махно. Сейчас главное — побить путчистов, дать по зубам Чемберлену.

Уже через неделю Троцкий вылетел в Мадрид. Но тут возникло неожиданное препятствие. Под давлением англичан Турция закрыла проливы. Ленин вызвал турецкого посла и, сузив глаза, сказал:

— Мне жаль, что Вы забыли о своем революционном прошлом. Если Вы не вспомните о нем в течение трех дней, то на Босфоре победит советская власть. Сейчас нас ничто не остановит.

На следующий день Ататюрк лично прислал телеграмму Ленину, в которой сообщал, что в закрытии проливов виноваты нерадивые чиновники, которые уже расстреляны. Советский флот может беспрепятственно следовать в Средиземное море.

Н.Бухарин. Годы, прожитые не зря.

Дела в Испании шли хорошо. Первые же наши транспорты дали республиканцам технический перевес над путчистами. И только помощь империалистов дала Франко возможность окопаться в западных районах страны. Началась война на измор. Товарищ Ларго Кабальеро, возглавивший правительство, оказался боевым социалистом, почти коммунистом. Он поддержал наши инициативы, и лучшие сыны республики — коммунисты, социалисты и анархисты, которые в Испании оказались гораздо крепче того, что я видел на Украине — все они бились на фронтах и тысячами забрасывались в тыл к врагу, разворачивая там партизанскую войну. Но уже в августе начались трудности. Чьи-то подводные лодки топили наши транспорты. Нам удалось загнать одну из них на мель. Выяснилось — итальянцы. На наш протест Муссолини ответил: “Топили, и будем топить”. Узнав об этом, я сразу же направил на флагманский авианосец “Яков Свердлов” телеграмму: ”Давай”. Рой наших самолетов взмыл в небо и атаковал стоянку итальянского флота в Таренто. Вероятно, пожар был виден не только в Риме, но и в Берлине. Во всяком случае нас больше не беспокоили. Империалисты оказались не готовы к большой войне с нами.

Л.Троцкий. Моя жизнь.

Вся наша экономика работала на Испанию, как в свое время на Китай. Возможно, толку в этом было и больше, тем более, что за эти годы кое-что удалось построить благодаря усилиям хозяйственного аппарата, рабочего класса и крестьянства. Но все равно промышленность, управляемая Сталиным, трещала по швам. На Северном Кавказе и в Сибири начались крестьянские волнения. Народ негодовал. Мы снова встали перед выбором — или идти на штурм небес, или вернуться к народу. Я прямо ставил вопрос об этом. Даже Бухарин колебался. Сталин по своей привычке помалкивал, раскуривая трубку. Но Ленин был непреклонен.

А.Рыков. На службе народу.

Тридцатые годы стали временем возрождения партии эсеров. Наши товарищи развивали агитацию на благоприятной почве. Мы не выступали против советской власти, тем более, что после принятия конституции 1936 г. она формально ничем не отличалась от парламентской. Их время от времени арестовывали за “клевету на советский общественный строй”, но выпускали. Нужно было держать марку перед демократической общественностью, которая помогала Испании и голосовала за коммунистов. Судя по всему, в Кремле смирились с необходимостью советской оппозиции. Похоже, мы были для Ленина чем-то вроде предохранительного клапана или показателя давления в котле.

Мы открыто поддержали его идею мировой революции. И не только по тактическим соображениям. Империалистический мир сам подписал себе приговор. Испуг перед большевизмом привел к тому, что из недр Западного общества всплыли самые омерзительные черты капитализма — расизм, равнодушие к нищете, диктатура. В США, Англии, Франции и Германии развернулась “охота на ведьм” — всех, кто мало мальски сочувствует России или вообще левым идеям. В Америке хорошим тоном стало линчевать негров и китайцев. Героями дня либеральных салонов стали Гитлер и Черчилль — модные “спасители от коммунизма”, по сравнению с которыми даже Муссолини казался чуть ли не социал-демократом. Достижения гуманизма и демократии были забыты. Сплотившись против большевизма, западная культура погружалась в эпоху новой дикости.