Нож Туми - Геннадий Ангелов

– Выпей доченька, – сказал отец и протянул стакан с водой.

Безжизненными пальцами Лена взяла стакан с водой, и жадными глотками выпила до дна. Едва не захлебнувшись, она закашлялась, и слёзы брызнули у неё из глаз.

– Сашу посадили, – слабым голосом промолвила она и уткнулась как маленькая девочка лицом в живот матери.

– Говорил я тебе, говорил не один раз, не связывайся ты с ним. Вот видишь, как всё сложилось. Кто родителей не слушает, тот всю жизнь страдает, – сказал гневным басом отец и ушёл на кухню. Там послышался звон посуды, и в квартире запахло водкой. Лена от слов отца ещё больше зарыдала, обнимая мать не могла успокоиться.

– Помолчи, дурак старый, набросился на девочку прямо с порога. Не спросил, как и что, и давай обижать. Включи колонку и набери в ванну горячей воды. Ты видишь, что она вся дрожит. Не дай Бог ещё заболеет.

Тело Лены сотрясала мелкая дрожь, она перестала плакать, и смотрела на мать большими, словно у куклы Барби, печальными глазами. В ванной зашумела вода, и мать побежала за свежим и чистым бельём. Пока она ходила Лена сняла мокрую футболку и бросила её на пол ванной. Отец тем временем успел закипятить воды и заварил чай.

– Выпей доченька и не сердись на меня, – сказал он ласковым тоном. – Сейчас согреешься, мамка тебе кроватку застелет, и ляжешь спать. Утром проснёшься, и всё плохое останется позади. Правильно сделала, что пришла домой, мать вон места себе не находила последнее время, как чувствовала, что случится беда. Так же мать? – крикнул громко отец.

– Так, так, – мне вон и сон плохой приснился, я отцу рассказывала. И на тебе, сон оказался в руку. Вот бельё тебе чистое, я дверь прикрою, а ты не торопись, полежи пол часика, согрейся. Я налила настойку календулы, она хорошо успокаивает нервы.

Мать поцеловала Лену в лоб и закрыла дверь. На цыпочках направилась в зал и потянула мужа за собой.

– Вот чувствовало сердце материнское, что случится беда. А парень не плохой, что же произошло?

Они вдвоём сидели на стареньком диване обнявшись. Сорок лет брака, и в горе и в радости. Людмила Ивановна склонила голову на плечо мужа и гладила рукой по груди. Пётр Николаевич тяжело вздыхал и вспоминал счастливые времена Союза.

– Ты постелила дочери?

– Конечно, не волнуйся. Зря ты с порога на неё набросился. Нельзя так. Всякое в жизни бывает. Тем более что любила она его, я точно знаю, и расписаться они планировали, и поехать заграницу отдохнуть.

Пётр Николаевич включил телевизор и принялся смотреть повтор футбольного матча. «Зенит» играл со «Спартаком», матч был интересным и захватывающим. Жена задремала у него на плече, и спохватилась только через час, когда уже футбол закончился и на экране телевизора мерцала заставка и писклявый звук пронизывал, как бормашина у зубного врача.

– Петя, Петя, проснись, толкала она в бок мужа, пытаясь разбудить. – Лена спит, или нет? Сколько времени?

Она бросилась к ванной, и принялась колотить в дверь. Пётр Николаевич выскочил с перепуганными глазами из зала.

– В комнате никого нет, постель не разложена…

– Ломай дверь, в ванной она, уснула, – спохватилась мать и закрыла рукой лицо. – Ломай, ломай, Петенька, – умоляла она дрожащим голосом супруга.

Пётр Николаевич надавил плечом на дверь. Не выдержал напора шпингалет, из него пулей выскочили шурупы. То, что увидели несчастные родители, повергло их в шок. Лена находилась в ванной в горизонтальном положении, с закрытыми глазами. Она как будто спала, на губах застыла блаженная улыбка.

– Леночка, Леночка, девочка наша, проснись, – мать схватилась за сердце, пытаясь разбудить дочь, однако ничего не получалось. Лицо Лены было смертельно бледным, словно маска из гипса. И тут Пётр Николаевич заметил на полу пустую баночку от клофелина.

– Вызывай мать скорую, быстрей, она выпила снотворное.

Ночь огласил душераздирающий рёв сирен. Машина с головокружительной скоростью неслась по городу, распугивая одиноких прохожих, спешивших укрыться от проливного дождя.

Глава 3

Чиркнув спичкой Белый закурил и сжал в кулаке сигарету, чтобы вертухай во время очередного обхода, не заметил. Выпуская дым вниз, под шконку, он уныло свесил голову и закрыл глаза. Время подходило к полуночи, вот – вот должны были появиться Седой и Червонец. С первого дня в СУСе, с Белым наладили плотную связь с лагеря. Ежедневно он получал «малявы», и был в курсе всего, что творится в колонии. Братва подогревала Белого и обещала помочь с побегом. Бежать он решил ещё в зале суда, однако помешали обстоятельства. Конвой был куплен с потрохами, но неожиданная проверка и замена начальника караула, спутала карты. Солдаты вернули деньги, и с кислыми физиономиями провожали осуждённого «под белы ручки» в автозак. Три года это был тот минимум, на который пошёл судья, при вынесении судебного решения. Прокурор просил семь лет строгого режима, но судья оказался на редкость сговорчивым человек, а самое главное дальновидным. Он взял деньги, от доверенного лица Белого и ещё до вынесения приговора, сказал, что срок будет мизерным. У судьи была молодая жена, и когда люди Белого навестили её в ночном клубе и поговорили по душам, она согласилась помочь. Евгений Иванович, правая рука Белого, сделал всё, что от него зависело, дабы Белого не осудили на полную катушку. Белый доверял Евгению Ивановичу как самому себе. Этот проверенный временем человек, заслуживал уважения. Вернувшись после приговора в СИЗО[3], Белый достал спрятанный в матрасе мобильник. Закрывая спиной «волчок» на двери, набрал номер.

– Это я Евгений Иванович. Как дела?

Невидимый собеседник долго, что – то объяснял. Белый кивал головой, и изредка отвечал: «Хорошо. Я полностью согласен».

– Скажите, неужели нельзя было решить вопрос о ближайшей колонии? Кто додумался этапировать меня в Тульскую область? А, что там? Зона «красная»[4], или не совсем? Это плохо, что вы пока ничего не знаете. Лену нашли? Ищите, не могла она исчезнуть и не оставить ни каких следов. Всё, у меня садится батарея, и не забудьте пополнить счёт. До связи.

Белый со злостью швырнул телефон на шконку и включил телевизор. «Три года срок не большой, но сидеть всё равно не хочется», – думал он, щёлкая пультом телевизора. В камере он сидел один, и никого к нему не подселяли. Иногда Белому хотелось поговорить, и он звал прапорщика, и болтал с ним о всякой всячине. Менты с уважением относились к авторитету Белого, и лишний раз боялись косо посмотреть в его сторону. Все знали, какая за ним стоит группировка в городе, и не решались конфликтовать. В первый день к нему пришёл начальник учреждения и перевёл в благоустроенную камеру для VIP – персон. В ней имелось всё самое необходимое для человека. Отдельная душевая кабинка, умывальник, холодильник, телевизор, и прочие блага, недоступные для обычных осуждённых. Довольно просторная комната, которую и камерой назвать язык не поворачивался. Выложенная светлым кафелем, со стеклопакетами и жалюзи, и всю эту «роскошь», дополняла добротная люстра, на шесть лампочек «свечек». Пол закрыт недорогим линолеумом, и вдобавок ко всему имел свой независимый подогрев. Камера была рассчитана на одного человека, как и положено согласно европейской практике и нормам. Новенькая алюминиевая батарея, и удобный шкаф для одежды, подчёркивал и без того, солидный статус обитателя. Камера практически всегда пустовала, её показывали различным правозащитным организациям и иным городским и районным комиссиям. Важные чиновники оставались довольными нововведениями, и кивали одобрительно головами, когда начальник тюрьмы водил их по длинным, и мрачным коридорам. По всей видимости, бюрократы и взяточники, рано или поздно могли оказаться в столь специфическом месте, и это вселяло в них определённую надежду, что не всё так плохо в России, и перемены в лучшую сторону, «черепашьим» шагом приходили в СИЗО.

По первому требованию Белого приносили любую еду и выпивку. Несколько раз в гости приходил Евгений Иванович, и они до поздней ночи сидели и выпивали, обсуждая насущные проблемы.

Переодевшись в спортивный костюм, Белый перекусил бутербродами, заварил крепкий чай и улёгся на шконку, чтобы посмотреть очередную серию любимого фильма «Ликвидация». Тот уже начинался, когда Белый услышал грохот ключей в замке. «Кого это ещё чёрт принёс», – выругался он, и приглушил звук телевизора. Дверь со скрипом открылась и на пороге показалась незнакомая, небритая физиономия с огромным баулом за спиной. Мужик скалился, обнажая золотые коронки, и облизывал языком пересохшие пухлые губы. Уродливый шрам на правой щеке, и постоянно дёргающийся глаз, делал его похожим на неандертальца. На вид ему было не больше сорока лет. Хорошая физическая подготовка незнакомца угадывалась невооружённым глазом. На волосатой груди болтался изящный серебряный крест весом не меньше двухсот грамм, и цепочка в толщину с палец, могла послужить хорошей удавкой, в случае драки. Сняв баул, он небрежно бросил его под ноги и направился к умывальнику, не обращая внимания на постояльца.