Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - Николай Бахрошин

Нет, повезло, Водяной не заметил обиды. А может, не захотел связываться с грозным воином. Старик тоже хитрый.

Помочившись, Бьерн шумно, с удовольствием рыгнул и двинулся дальше. Почти поравнялся с валунами, где наверху притаился, замерев, мститель.

Кутря несколько раз резко и сильно напряг руки и ноги, разминая их, как на охоте после долгой и неподвижной засады. Доспехов у него и сейчас с собой не было, ползать ужом вокруг крепости, выглядывая обидчика, они бы только мешали. Зато есть за голенищем короткий ножной меч. Этого хватит…

Пора!

Одним прыжком, рысью с ветки он кинулся на свея. Обрушился телом, сбил на землю, упал вместе с ним, всадил железный нож в красную полоску шеи между железной рубахой и гладким, как булыжник, шлемом.

Успел ударить!

Бьерн, сбитый на землю, оглушенный неожиданной болью, еще ничего не понял, только вцепился в землю мозолистыми, словно костяными, руками, набитыми веслами в долгих водяных переходах. А Кутря уже выдернул нож, плавным, быстрым движением перерезал толстую шею от скулы до скулы. Свей захрипел, забулькал, забился под ним, в точности как взятая на охоте дичь. Струей хлынула на траву теплая темная кровь.

Кутря неторопливо поднялся, присел на корточки рядом с телом, по которому еще пробегали судороги. Дух трудно выходил из могучего тела.

Отдышался. Намочил руки в крови, умыл ладонями пылающее лицо. Чужая кровь тут же схватилась на лице заскорузлой коркой, осталась на губах солоноватым привкусом… Соленая, а по сердцу медом!

Сдерживая дрожь в руках, неприличную мужчине и победителю, он тщательно, нарочито неторопливо вытер верный нож пучком травы. Несколько раз воткнул его в землю, счищая остатки крови, от которой железо быстро разъедает ржа. Безмолвно попросил прощения у Сырой Матери, что потревожил ее покой. Земля, показалось ему, ответила одобрительным гулом.

Тогда Кутря снова поднялся, выпрямился во весь рост, вскинул руки к высокому небу, привлекая внимание богов и духов. И громко, во весь голос, закричал, запел песню без слов о своей великой победе. Чтобы услышали его высшие боги и чтобы духи предков смеялись от радости, глядя на него сверху.

Он отомстил!

Свеи, было слышно, кинулись на его голос. Но он уже скользнул в чащу и побежал быстро, бесшумно, привычно петляя между деревьями. Сердце в груди бухало от радости громовыми раскатами.

Горькая обида смывается горячей кровью! Так было всегда, и так будет!

Часть первая

КРЕПОСТЬ

1

Я, Кутря, сын Земти, сына Олеса, расскажу, как все было.

Эти железные люди, родом оттуда, где рождается холодный северный ветер, который мы называем Позвизд, а они — Нодри, пришли к нам весной, вместе с теплом. Илень-река уже скинула ледяные оковы, а Сырая Мать задышала вольно и начала одеваться зеленью. На деревьях набухли мягкие клейкие почки, а мы, славя всех богов вместе и каждого из них в отдельности, почтили пробуждение первых ростков хмельным пивом и забористой медовой сурицей. Много дней радовались, и многие с того захворали. Выпить чару по очереди за каждого бога — кто после этого устоит на ногах? А боги обидчивы, никого нельзя забывать…

Они, пришельцы, сами были сильны и неистовы, как их родич — ледяной ветер. Крепкие, опасные люди, у которых не счесть дорогого железного оружия. Свеоны — сами называли они свое племя, свеары — прозвали их латыняне, норманы, как прозвали их франки, варяги, как говорили росы в теплых степях. Наши родичи испокон веков называли их свеями. Сталкивались уже с чужеземцами, знали их железную силу и неизбывную ратную злость.

Дружина свеев пришла в наши земли по велению князя Добружа: стоять дозором и сторожить Илень-реку. Богатый князь, собирающий дань со всех окрестных земель, щедро платил им. Но от каких врагов защищают они нашу реку, недоумевали родичи. Изредка проходят по реке на челнах булгарские и другие торговые гости, но кто пойдет с мечом и щитом вверх по реке, где на краю земли уже, наверно, и не живет никто? Рассудили: хитрый князь, испугавшись биться с грозными пришельцами, свалившимися и его владения как снег на голову, просто дал им такую почетную и легкую службу, чтоб те не тронули его богатый град Юрич.

Свей пришли к нам неожиданно. Я видел, как двигались по реке, всплескивая длинными сосновыми веслами, их огромные, зачерненные варом ладьи с высокими носами сзади и спереди, способные не поворачиваясь плыть назад и вперед. Свои ладьи, на которых число весел было меньше двух десятков, они называли ледунгами, побольше — скайдами и самые большие, где весел больше тридцати диух, драккарами. А еще называли каждую из них красивыми именами: «Морской змей», «Птица моря», «Дракон», «Журавль», «Волк», «Голова быка»…

Их ладьи тоже были как живые. Тоже свирепые и неистовые на вид. Я знаю, на каждое весло свей кладут такую же долю добычи, какую получает воин. От этого их ярлы и морские конунги, которым принадлежат ладьи, богатеют быстрее простых дружинников. Я, Кутря, в молодые годы долго скитался по необъятной Яви, знаю обычаи чужих народов и разбираю разные языки.

Свейские ладьи шли по воде неторопливо, размеренно, одна за другой. Столько ладей, сколько пальцев на обеих руках, пришло в нашу землю. И на каждой, в две перемены, гребли кольчужные воины в круглых шлемах, с круглыми щитами, выставленными вдоль бортов в ряд. Большинство щитов были красными, вызывающими на бой, но были и других цветов, украшенные защитными рунами и клыкастыми мордами.

Спокойно шли, без опаски. Издалека было слышно, как били на ладьях в тугой барабан из шкуры морского зверя, отсчитывая мерный ритм гребков. Как журчала вода под дубовыми днищами, как шумно опускались весла, рассекая воду. Громко шли. Свей никогда никого не боялись. Я знаю, слушая барабан, морские воины могут грести днями напролет без еды и питья.

Многие наши родичи дивились их ледунгам, скайдам и огромным многовесельным драккарам. Не видели раньше такого чуда. Носы ладей были украшены диковинными зверями, искусно вырезанными. В глаза зверей вставлены янтарные камни, сверкающие на солнце, как живые глаза, а в пастях виднелись костяные клыки.

На всю реку, помню, воняли их змеи-птицы. Пахли засохшей кровью, гнилым мясом и прогорклым жиром морских зверей. Чужой запах, тревожный и незнакомый. Вся живность, почуяв их, уходила от берегов и пряталась по лесам. Люди тоже прятались от их глаз. Может, кто из поличей не видел раньше этих далеких пришельцев, но все про них слышали.

Вел их морской конунг, что на их языке означало походный князь, которого звали Рагнар. Еще они называли его Большая Секира. Его боевой топор был ростом с обычного человека, а сам он — на голову выше самых высоких из наших парней. Мог взять толстый железный нож и сломать руками, а серебряные монеты гнул в пальцах, как обычную бересту. Даже свей разбегались от него с криками, когда он входил в ярость, начинал рвать собственную бороду и плеваться ругательствами, поминая своих богов. Страшный был человек, сильный и яростный, как разбуженный зимой медведь…