Маркс. Инструкция по применению - Даниэль Бенсаид

Перед свадьбой Карл пишет своему корреспонденту Арнольду Руге: «Могу Вас уверить без тени романтики, что я по уши влюблен, и притом – серьезнейшим образом. Я обручен уже более семи лет, и моя невеста выдержала из-за меня самую ожесточенную, почти подточившую ее здоровье борьбу, отчасти с ее пиетистски-аристократическими родственниками… отчасти с моей собственной семьей, где засело несколько попов и других моих врагов».

… в вундеркинда

В Берлине Карл начинает дружить с молодыми студентами, очарованными Гегелем, – последний ушел из жизни несколькими годами раньше, но его дух продолжает преследовать кружки интеллектуалов. Вместе они расшифровывают «алгебру революции», воодушевляются критикой религии, осуществленной Фейербахом, читают запоем Спинозу и Лейбница. Однако академические свободы сжимаются как шагреневая кожа под ударами прусской реакции. Перспективы университетской карьеры закрываются.

В апреле 1841 года Карл Маркс становится доктором философии, защитив в Йене диссертацию «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Сравнение двух философов, по учению которых мир состоит из атомов, позволяет отдать предпочтение второму из них. «Необходимость, по Демокриту, является судьбой, и правом, и провидением, и созидательницей мира.» По Эпикуру же, «необходимость, которая вводится некоторыми в качестве верховной повелительницы, не существует, но одно случайно, другое зависит от нашего произвола», потому и «жить в необходимости вовсе не является необходимостью». Годы обучения всегда оставляют глубокие следы. Тем, кто считает Маркса вульгарным детерминистом, для которого все социальные явления вытекают из неумолимой экономической необходимости, следовало бы вспомнить об этом его философском ученичестве.

При Фридрихе-Вильгельме IV Пруссия остается реакционным, ханжеским государством. Поскольку университетское будущее для многих оказывается недоступным, юные интеллектуалы-бунтовщики обращаются к прессе. 1 января 1842 года в Кельне выходит первый номер «Рейнской газеты» («Rheinische Zeitung»), ответственным редактором которой выступил Моисей Гесс. Молодой доктор Маркс, вернувшийся из Берлина, впервые проявляет себя в этой газете в качестве блестящего публициста, хотя ему еще только 23 года. Его первые статьи о свободе прессы оказываются сенсацией. В октябре он становится редактором газеты. Моисей Гесс описывает его, рисуя хвалебный и полный пророчеств портрет: «Сей феномен произвел на меня огромное впечатление… Доктор Маркс (так зовут моего кумира) – еще совсем молодой человек, самое большее двадцати четырех лет. Религии и средневековой философии он нанесет смертельный удар. Глубочайшая философская серьезность соединяется в нем с крайней язвительностью. Представь себе Руссо, Лессинга, Гейне и Гегеля, слитых воедино в одной личности – и ты получишь доктора Маркса».

В январе 1843 года «Рейнская газета» закрывается цензурой. Маркс начинает строить планы отъезда из страны: «Противно быть под ярмом – даже во имя свободы; противно действовать булавочными уколами, вместо того чтобы драться дубинами. Мне надоели лицемерие, глупость, грубый произвол, мне надоело приспособляться, изворачиваться, покоряться, считаться с каждой мелочной придиркой… В Германии я не могу больше ничего предпринять. Здесь люди сами портятся». После вступления в официальный брак и лета, проведенного за критическим перечитыванием работ Гегеля, посвященным вопросам права и государства, в сентябре он удаляется в добровольное изгнание в Париж, в «старейшую высшую школу философии и столицу нового мира».

Трансформация

Период с октября 1843 по январь 1846 года, первый этап парижской жизни, стал для Маркса поводом сойтись с германской рабочей иммиграцией, а также с социалистическим французским движением. Устроившись вместе с Женни на улице Ванно, Карл начинает бурную деятельность в «столице нового мира», работая над проектом ежемесячного издания «Немецко-французский ежегодник». Названием подчеркивается желание связать германскую философскую традицию с революционной французской. Выйдет один-единственный номер журнала. Маркс опубликует в нем две статьи – о философии права Гегеля и о еврейском вопросе. Они отражают его движение от демократического либерализма к социализму, но пока еще не к коммунизму.

В 1842 году в Кельне молодой доктор Маркс пересекся с еще более юным сотрудником «Рейнской газеты», который был на три года его младше и направлялся в Манчестер. Пока студент Маркс пил и дрался в Берлине, буйный, «вечно смеющийся» Энгельс умирал со скуки в Бремене на семейном предприятии, занимающимся импортом и экспортом, где он должен был учиться искусству коммерции. Энгельс-отец, энергичный предприниматель, придерживающийся строгих религиозных убеждений, основал в Манчестере, мировой столице текстиля, прядильную фабрику «Эрмен и Энгельс», совладельцем которой он был. Энгельс-сын, которому суждено было стать наследником, не имеет никакой склонности к такому занятию. Он предпочитает сочинять экзотические поэмы об охоте на львов и свободной жизни бедуинов, бездельничать, лежа в гамаке, курить крепкие сигары, обходить таверны и изрисовывать целые страницы шаржами и карикатурами. Он может пить, не пьянея, занимается фехтованием и верховой ездой, отпускает вызывающего вида усы. Хвалится тем, что не «покупал права философствовать дипломом». Одно воззвание он адресует «всем молодым людям в том возрасте, когда можно начинать носить усы, желая сказать им, что пришла наконец пора навести страх на всех буржуа». Будучи «изысканным поэтом и избранным пьяницей», он заявляет всем «древним, настоящим, присутствующим и тем, кто придет», что они – всего лишь «гнилые твари, разлагающиеся в ничтожестве собственного существования». Он пробует даже завязать испанский роман, пишет письмо Лоле Монтес, но это ему быстро наскучило.

С сентября 1841 по октябрь 1842 года Фридрих, который уже в двадцать лет объявил себя коммунистом, проходит военную службу в качестве добровольца в артиллерийской части. Отсюда берет начало его страсть к военному делу, которая принесет ему прозвище «Генерал». Вернувшись в Манчестер для продолжения своего коммерческого обучения, он вступает в связь с чартистским движением и, становясь первооткрывателем городской социологии и социологии труда, начинает исследовать положение рабочих. Встреча с Марксом в Париже, случившаяся, когда он возвращался обратно, оказалась своеобразным интеллектуальным ударом молнии. В результате многочасовых бесед в «Кафе де ля Режанс» они пришли к полному согласию. Вместе они начинают составлять небольшую брошюру «Святое семейство». Энгельс отправляется в Германию, а Маркс доводит брошюру до целой книги, девять десятых объема которой он и написал. После публикации Энгельс, написавший лишь одну небольшую главу – правда, решающую, – с удивлением обнаруживает свое имя на обложке.

В Рейнланде все кипит. Множатся коммунистические объединения и кружки. В мае 1845 года Энгельс публикует свою собственную книгу «Положение рабочего класса в Англии»: «Социальная война, война всех против всех провозглашена здесь открыто… и уже ничему не удивляешься, разве только тому, что в этом безумном круговороте всё до сих пор ещё не разлетелось прахом».

От утопического момента к коммунизму

В статье 1843 года «Успехи движения за социальное преобразование на континенте» молодой Энгельс (ему всего лишь 20 лет) выражает свое юношеское воодушевление коммунизмом, не лишенное, правда, некоторых иллюзий: «Во Франции насчитывается свыше полумиллиона коммунистов, не считая фурьеристов и других менее радикальных сторонников социального преобразования»[5]. Коммунизм для него – «необходимый вывод, неизбежно вытекающий из предпосылок, заложенных в общих условиях современной цивилизации». То есть логический коммунизм. «Новый коммунизм», порожденный революцией 1830 года, поскольку рабочие «обратились к истории великой революции и с жадностью ухватились за коммунизм Бабёфа», ставшего в 1795 году инициатором движения «Во имя равенства», выступившего против термидорианской реакции. «Вот и всё, что можно с уверенностью утверждать о происхождении современного коммунизма во Франции; эти вопросы обсуждались сперва в тёмных, густо населённых закоулках Сент-Антуанского предместья Парижа».

До 1848 года этот призрачный коммунизм, не имеющий точной программы, пропитывает собой настроение эпохи, оставаясь пока намеченным лишь «начерно» – в виде секты эгалитариев или икарийских мечтаний Этьена Кабе, теоретика коммунитарной утопии, писавшего в 1840 годах. Зато в Германии коммунизм возникает вначале как философское направление. Начиная с августа 1842 года, «некоторые деятели партии[6] пришли к выводу, что одних политических изменений недостаточно, и заявили, что только при социальной революции, основанной на коллективной собственности, установится общественный строй, отвечающий их абстрактным принципам». Коммунизм в этом случае возникает как «столь необходимое следствие неогегельянской философии, что никакое противодействие не могло помешать его развитию». Представляется, что такой «философский коммунизм» (sic!) в Германии «можно считать навсегда утвердившимся». Но у этой родословной коммунизма есть одно парадоксальное последствие: молодой Фридрих сожалеет о том, что «мы можем пополнять наши ряды лишь из тех слоев, которые получили довольно хорошее образование, то есть из университетских и коммерческих кругов, представители которых не сталкивались с какими-то значительными затруднениями в своей жизни»[7]. Вот почему «у английских социалистов нам ещё нужно очень многому поучиться… английские социалисты нас намного опередили, и нам после них весьма мало осталось сделать в этой области»[8].