Николай Бердяев - С. Шевчук

Дела Александра Бердяева были запутаны, семье грозило разорение. Имение в Обухове продали и купили в Киеве дом с садом. Александр Бердяев сожалел о своем родовом имении всю жизнь. А маленький Николай мечтал, что его отец купит новое имение, пусть гораздо скромнее, но обязательно рядом с лесом. Он полюбил лес на всю жизнь, и скучал без него. Александр Бердяев владел еще одним имением, майоратным, в Польше, на границе с Германией. Его сдавали в аренду. Майоратное имение нельзя было ни продать, ни заложить, и только это спасало семью от полного разорения.

Бердяевы часто бывали за границей. Мать Николая была больна и ездила в Карлсбад на воды лечить печень. Первый город за границей, который запомнил Николай, была Вена, очень понравившаяся мальчику. Он дорожил впоследствии своими детскими воспоминаниями, считая, что именно в это время происходит становление характера человека.

Лето маленький Николай проводил в имении тети, Ю. Н. Гудим-Левкович. Позже он сопоставлял нравы своей семьи и семьи Гудим-Левковичей. Его семья казалась ему невеселой, впоследствии он будет сравнивать ее с обстановкой, схожей с романами Достоевского, – мальчик видел некоторый надрыв, неблагополучие, заключавшееся в неприспособленности своих родных к переменам, слишком сильную впечатлительность близких, конфликты отца с обществом, тяжелые отношения со старшим братом Николая,[4] человеком несомненно талантливым, но нервнобольным. В семье Бердяевых была какая-то тяжелая, гнетущая обстановка, несмотря на то, что родители и дети любили друг друга. Дом же Гудим-Левковичей казался ему светлым и беззаботным, в нем было много молодежи и, соответственно, веселья. Николай был дружен с кузинами, общество девочек всегда привлекало его гораздо больше, чем общество мальчиков.

Графиня Марья Евстафьевна Браницкая, урожденная княжна Сапега, приходилась кузиной матери Николая, а муж графини – двоюродным дядей Бердяевой. Это была аристократия, принадлежащая к высшему свету. Они находились в родстве с царской семьей – гетман Браницкий женился на дочери Екатерины II и Потёмкина.

Браницкая была очень богата. Ей принадлежало 60 000 десятин в Киевской губернии, она владела дворцами в Варшаве, Париже, Ницце и Риме. Под Белой Церковью располагался летний дворец Браницких, Александрия, построенный в стиле барокко, с одним из лучших парков не только в России, но и в Европе, с огромными конюшнями породистых лошадей. Здесь часто устраивались грандиозные охоты, на которые съезжалась аристократия Юго-Западного края. Николай с матерью осенью постоянно жили у Браницких, в павильоне, предоставленном специально для семьи Бердяевых. В распоряжении мальчика был кабриолет с двумя пони и ослик. Николай сам правил и ездил в лес за грибами в сопровождении кучера, одетого в польскую ливрею. На ослике мальчик катался по парку.

Николаю очень нравилось гулять по чудесному парку Александрии – в уединении так легко мечталось об ином мире, который, по сути, всегда был рядом с ним. Он ощущал себя как на пересечении двух миров – этого, реального, и другого, мира духа и мечты. Мир иной переживался им, как более настоящий. Он никогда не давал этому миру точного определения, считая, что не следует четко оговаривать то, что принадлежит тайне. Отголоски своим мыслям о противопоставлении миру лживому мира подлинного, божественной природы Николай часто находил в творчестве Л. Толстого, сравнивая князя Андрея Болконского в петербургском салоне и на поле сражения под Аустерлицем. Действительности Николай противопоставлял мечту, считая ее в какой-то мере более подлинной, чем действительность. В то же время у него всегда было сильно развито чувство реальности, он не искал иллюзий и не идеализировал окружающее. Он просто хотел приблизить реальный мир к миру иному, изменить реальный мир словом, мыслью.

В доме Бердяевых часто болели. С детских лет Николаю была внушена мысль, что жизнь – это болезнь. У Алины Сергеевны, как уже упоминалось, была тяжелая болезнь печени. По ночам, когда у нее случались припадки, мальчик слышал крики матери и боялся, что она умрет. Отец тоже постоянно лечился. У совсем маленького Николая была ревматическая горячка, и в течение года он был прикован к постели. Неудивительно, что Бердяев вырос мнительным человеком, и всю жизнь боялся болезней. У него не было страха смерти, но он боялся заразиться тифом или дифтеритом. Даже грипп внушал ему ужас. И еще больше он боялся, что заболеют его близкие.

Николая никогда ни к чему не принуждали и не наказывали. Из гордости мальчик вел себя так, что у взрослых не было поводов для порицания. Он никогда не капризничал, не плакал, не шалил, но был подвержен припадкам вспыльчивости. Его отца, Александра Бердяева, всегда пугало, когда его сын белел от ярости. Мальчик рос очень свободолюбивым. Он создавал свой собственный внутренний мир, который противопоставлял миру внешнему. Николай любил обустраивать свою комнату сам, дорожил своими вещами. С детства он собирал собственную библиотеку, и был очень аккуратен, составлял распорядок дня, требовал, чтобы его письменный стол оставался в неприкосновенности. Это была как бы обратная сторона его свободы – он ограничивал себя сам. Александр Бердяев очень любил своего младшего сына, и со временем эта привязанность только крепла. С матерью же отношения складывались иначе. Она была легким и в то же время очень добрым человеком, но много времени уделяла светской жизни.

В юности у Николая Бердяева были самые разные увлечения. Его, например, интересовали ремесла. Он пытался быть и столяром, и маляром, и штукатуром. Особенно ему нравилось столярное ремесло, он даже обучался ему в мастерской и самостоятельно делал рамки, стулья. Одно время стал огородником и сажал разные овощи.

* * *

С детских лет Николай Бердяев за заслуги предков был зачислен в пажи. Так как его семья жила в Киеве, он поступил в Киевский кадетский корпус с тем условием, что в любой момент может быть переведен в Пажеский. Для мальчика было сделано исключение: он жил дома и был приходящим учеником. В корпусе ему не нравилось. В первую же перемену между уроками Николай, оказавшись в толпе кадетов, почувствовал себя несчастным и совершенно одиноким. Во-первых, он, как уже говорилось, не любил общества мальчиков-сверстников. Во-вторых, кадеты показались ему грубыми, недалекими, пошлыми, а он был очень чувствительным ребенком. В-третьих, у Николая с детства был нервный тик, и над ним стали смеяться. В-четвертых, у него перед остальными были привилегии – он был паж, будущий гвардеец, тогда как вокруг преобладали отпрыски армейских династий. Все это не способствовало желанию мальчика учиться в Кадетском корпусе и стремиться сделать военную карьеру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});