Песни в пустоту - Александр Горбачев

Это книга о победе – потому что в конечном счете песни, что звучали в пустоту, были слишком громкими и вескими, чтобы эту пустоту собой не заполнить, и то, как они прорастают в нынешнее время, тому свидетельство. Тут даже не так важно, сколько у кого слушателей во “ВКонтакте” (хотя в наши времена эти цифры могут служить наилучшим доказательством наличия исторической памяти); куда существеннее, что эхо той музыки слышно и сейчас – возможно, даже лучше, чем когда-либо прежде. Молодые московские левые собирают группы, которые играют кавер-версии “Соломенных енотов” и других авторов их круга, как бы пытаясь примерить на себя опыт дикого прошлого. Илья Черт, лидер вышеупомянутого “Пилота”, одной из самых популярных нынешних русских рок-групп, при каждом удобном случае записывает “Химеру” в свои прародители – да и его (пусть и малоудачная) попытка выработать что-то вроде собственной философской системы явно обязана многим тому, что делал Рэтд Старков; песни “Химеры” перепевают новые подпольные герои вроде Padla Bear Outfit. Так называемый альтернативный шансон – в диапазоне от “Хоронько-оркестра” до того же Петра Налича – в некотором роде является кривым отражением того, что когда-то придумал Веня Дркин. И даже нынешний герой сериалов и блокбастеров Владимир Епифанцев – выходец из круга “Собак Табака”, и в его глазах до сих пор проскакивают искры былого безумия.

Это книга об искусстве. Вероятно, из всего, что было изложено выше, могло сложиться впечатление, будто собственно музыка тут второстепенна, будто предметом нашего рассказа является тот момент, где пресловутое искусство кончается, а начинается, соответственно, судьба. Разумеется, это совершенно не так: в 90-х, как, впрочем, и во все прочие сумбурные эпохи, было множество людей, умевших превратить свою жизнь в приключение, – и считаные единицы тех, кто был способен создать из нее эстетику. В сущности, бытовая и биографическая фактура интересовала нас не только и не столько сама по себе, но как материал, из которого рождались звуки, каких здесь не было прежде – и, увы, не было потом. Группа “Химера” породила поразительный по силе метафизический хардкор, замешанный равно на свободной музыке и мировом фольклоре, и остается только сожалеть, что эта линия не получила дальнейшего развития. Леха Никонов и его “Последние Танки в Париже”, по большому счету, первыми сумели вывести современную поэзию на клубную сцену – в последние несколько лет примерно то же самое, пусть и по-другому, пытаются делать самые успешные из здешних стихотворцев. Веня Дркин сумел увязать советский хипповый рок с его народными корнями – и очистить его от наносного пафоса; в некотором смысле песни Дркина представляли собой перпендикуляр к тому, чем занялось в начале 2000-х поколение “Нашего радио” (которое, напротив, сохранило пафос, а корни искало в западном звуке). И так далее, и так далее – герои каждой главы располагают к долгому разговору о своей музыке, и конечно, авторы хотели бы рассчитывать на то, что песни, о которых здесь идет речь, будут услышаны и поняты по-новому.

Это книга о естестве – потому что именно натуральность, невынужденность, категорическая и порой даже катастрофическая неприспособленность к привычным структурам художественной жизни объединяют очень разных людей, о которых идет речь в “Песнях в пустоту”. Мы говорим о временах, когда слова “продюсер”, “лейбл” и “формат” еще были в диковинку, – и о музыкантах, которые не то чтобы не хотели иметь с ними дело, а просто существовали в реальности, которая этих слов не предполагала. Показательно, что, как будто в соответствии с некой неумолимой исторической закономерностью, почти любое их столкновение с так называемой музыкальной индустрией заканчивалось фиаско: у кого-то возникали проблемы с тиражом, кто-то слишком поздно привлек внимание влиятельных опекунов, кто-то выпускал свою самую перспективную запись ровно под дефолт – ну и тому подобное. Собственно говоря, и важнейшая характеристика этого поколения заключалось в том, что оно играло не против правил (как предыдущее поколение, советское) и не по правилам, пусть даже ими самими созданным (как последующее поколение, поколение Лагутенко, Земфиры и “Нашего радио”), но без правил вовсе, в самом буквальном смысле как бог на душу положит. И разумеется, как только новая, более-менее устаканившаяся российская реальность стала обретать сколько-нибудь ясные очертания, как только в ходу впервые появилось слово “стабильность”, окно возможностей, которым лихо и люто воспользовались музыканты 90-х, начало стремительно захлопываться – уж больно холодный ветер из него дул.

* * *

Следует обозначить одно важное обстоятельство: сами авторы книги в 90-х были не действующими лицами, но статистами. С нашей стороны было бы странно описывать все происходившее от первого лица, потому мы решили предоставить слово самим героям, творившим эпоху, тем более что буквальные отчеты о тех или иных происшествиях в данном случае будут выглядеть сильнее любых художественных описаний. Книга, которую вы держите в руках, строится как большая пьеса: каждая глава представляет из себя хронику событий, восстановленную с помощью документальных свидетельств – в подавляющем большинстве случаев мы добывали их лично и сами встречались с нашими героями; в редких исключениях, когда это было невозможно (кто-то умер, кто-то сел в тюрьму и т. д.), цитировали выходившие ранее публикации. От авторов тут только небольшие ремарки, необходимые, чтобы уточнить контекст происходящего или дать чуть более широкий горизонт событий. Кроме того, мы сочли необходимым поместить творческие биографии наших героев в общую картину музыкальной индустрии эпохи – и потому начинается книга с главы о том, что представляли собой музыкальные клубы 90-х и как была устроена их только зарождавшаяся инфраструктура. По большому счету, начинать читать “Песни в пустоту” можно с любого места, каждая из частей – это отдельный самоценный спектакль, тем не менее мы стремились драматургически выстроить книгу так, чтобы она складывалась в цельный сюжет и с точки зрения культурной географии (потому действие переносится из Москвы в Петербург и обратно, отчасти затрагивая и провинцию, и Украину), и с точки зрения истории (потому первыми героями оказывается группа “Химера”, а последними – Леха Никонов и “Последние Танки в Париже”, непосредственно продолжившие дело “Химеры” и не без успеха транслирующие дух 90-х и в 2000-х, и в 2010-х).

Как показывает целая череда событий последних лет, культурно-историческое беспамятство – одна из самых страшных вещей, которые могут случиться с обществом. Так уж сложилось, что нынешние 20-летние гораздо лучше представляют себе то, что творилось в условном 94-м в нью-йоркских клубах, чем то, что было в Москве и Петербурге. Этой книгой мы хотели бы хоть немного компенсировать эту ситуацию – и не только в сугубо архивоведческих целях. Нынешняя ситуация в российской музыке, конечно, не дублирует события двадцатилетней давности, но, во всяком случае, рифмуется с ними: в силу ряда и технологических, и структурных обстоятельств в последние годы возникла новая подпольная культура, и нам кажется важным, чтобы и те, кто ее творит, и те, кто ее потребляет, помнили о предшественниках и искали свои корни не только на внешних территориях. Хотя бы по одной простой причине: для того чтобы найти себе место для шага вперед, нужна как минимум точка опоры.

Действующие лица

Борис “Тревожный” Акимов – журналист, экс-редактор журналов Rolling Stone, “Афиша” и др., художник, участник арт-группы “ПВХ”, музыкант группы Inquisitorum, основатель фермерского кооператива LavkaLavka, ресторатор.

Евгений Алехин – поэт, писатель, музыкант групп “Ночные грузчики” и “Макулатура”.

Андрей Алякринский – звукорежиссер клуба “Там-Там”, групп Tequilajazzz, Zorge и многих других, саунд-продюсер студии “Добролет”.

Ольга Барабошкина – промоутер, сотрудничала с группами “Комитет охраны тепла”, “Ва-БанкЪ”, “Дочь Монро и Кеннеди” и многими другими.

Геннадий Бачинский (1971–2008) – радио-диджей, промоутер, в начале 90-х – музыкант групп “Депутат Балтики” и “Химера”.

Сергей “Фил” Белов – музыкант, гитарист “Дркин-бэнда”.

Борис Белокуров (Усов) – поэт, лидер группы “Соломенные еноты”, создатель журналов “ШумелаЪ мышь”, “Связь времен” и “Мир Искусства”. В 2000-х сменил фамилию на фамилию жены, Анастасии Белокуровой.

Анастасия Белокурова – музыкант группы “Лайда”, жена Бориса Усова.

Вероника Беляева – скрипачка, постоянный аккомпаниатор Вени Дркина и “Дркин-бэнда”.

Сергей Богданов – звукорежиссер, музыкант группы Electro Dub Company.

Михаил Борзыкин – лидер группы “Телевизор”.