Фабрика грез - Луиза Бэгшоу

— Да в конце концов, никто не умер! — зло пробормотала Меган.

Сколько лет Саше? Может, вопрос в том, сколько ей самой? Двадцать четыре — и что она собой представляет?

Кто она такая? Что у нее есть, кроме степени по английскому языку, полученной в Беркли? И она сидит в кафе со взрослой женщиной, которая рыдает лишь потому, что какая-то рок-группа развалилась.

Именно в этот день Меган Силвер охватило внезапное беспокойство.

Меган повертелась перед зеркалом. Она выглядела хорошо. Не как-то особенно, а просто хорошо. Каштановые волосы мягкими волнами ниспадают на шею, умные карие глаза смотрят внимательно, чистая кожа — правда, со следами излишеств чрезмерного ночного веселья. Под скучной бесформенной одеждой скрывалась красивая фигура, хотя и несовременная. Округлые груди, женственные икры, слегка толстоватые бедра. Лишний вес, который Меган никак не могла сбросить. Она радовалась хипповской моде — как здорово, что можно натягивать на себя вещи «на вырост». Вообще-то она ненавидела свое тело, свою внешность.

Да, она не дурнушка, но в сравнении с золотистыми калифорнийскими бабочками Меган Силвер просто жалкая моль.

Совсем незаметная.

Такой она и родилась. Меган была самой младшей из шести детей в католической семье в Сакраменто, еще один лишний рот, который надо было прокормить отцу, измученному тяжелым трудом электромонтера, и нервной матери, едва справлявшейся с большой семьей. Нельзя сказать, что ее обижали, — на нее просто не обращали внимания.

Меган была не такой красивой, как ее сестры-близнецы Джейн и Люси, стройные и изящные, словно газели. Она не была такой здоровой и спортивной, как три старших брата — Мартин, Питер и Эли. Меган не была достаточно яркой, чтобы вызывать озабоченность родителей. Она росла, встречаясь с симпатичными мальчиками, которых отбрасывали Джейн и Люси. Училась средне. Когда Меган сумела пробиться в Беркли и семья поздравляла ее, ей казалось, что она физически чувствует всеобщее облегчение оттого, что она уезжает из Сакраменто.

Ну что ж, взаимно, сердито подумала Меган, поддергивая рубашку, чтобы придать ей больший объем. Никогда бы мне больше не видеть ту дыру. Чего ради сидеть там и гнить заживо ?

Ну да, ты ведь решила приехать сюда и гнить в Сан-Франциско, закончил злобный, придирчивый внутренний голос.

— Ну, ты готова? — завопил Деклан. — А то мы опоздаем!

Меган в последний раз взглянула, на себя в зеркало, пожала плечами и вышла к нему.

— Мы уже и так опоздали, — пробормотала она.

В те дни все с трудом выбирались из постели часов в одиннадцать, если не надо было идти на работу, а иногда даже если надо было. Господи, если верить всем оправданиям и хриплым покашливаниям, несшимся по телефонным проводам к работодателям каждое утро, можно было решить, что Сан-Франциско охватила серьезная эпидемия.

Однако боссы принимали эти стенания стоически, они-то знали, что платят лентяям чуть больше минимальной зарплаты, — из этих денег состояния не сколотишь. Но за такие деньги они получали и соответствующих работников.

Люди знают себе цену, продавая себя так дешево. Все они попросту зря тратят время, подумала Меган, будто впереди у них целая вечность.

Было без пятнадцати двенадцать, холодный туман начинал рассеиваться, тая на слабом осеннем солнце. Деклан важно вышагивал по улице, приветствуя всех друзей, попадавшихся на пути. Хейт — настоящий центр его вселенной, подумала Меган, глядя на своего друга и с обожанием улыбаясь. Здесь он чувствует себя легко и непринужденно. И Деку этого достаточно… Но почему же ей мало?

— Эй, Меган, Дек! Привет.

Трей, лучший друг и бывший любовник Деклана, махнул им из-за столика, когда они вошли. Они стали пробиваться к нему сквозь привычную толпу поэтов, байкеров, студентов, художников, пьяниц и случайно забредших туристов из Европы.

Меган однажды увидела «Граунд зироу» в студенческом путеводителе, где его определили как «кафе Апокалипсиса». Прочитав это, она чуть не расхохоталась.

— Привет, привет, — сказал Трей. — Меган, Дек, это Фрэнсин, Рик и Консуэла. Консуэла — натурщица, — добавил он хвастливо Трей коллекционировал людей с такой же страстью, как филателист — почтовые марки.

Меган взглянула на девушку, усаживаясь за столик. Шелковистая оливковая кожа, носик-пуговка, шикарные волосы, гладко зачесанные и собранные в пучок, и не больше ста пяти фунтов под пиджаком. У нее фигура не натурщицы, сразу отметила Меган, но это не важно. Красивая, уверенная, она обладала всем, чего недоставало Меган. Захотев пойти работать, Консуэла получила свое место с легкостью. Ей не надо было убиваться в публичной библиотеке Сан-Франциско неполный день за десять баксов в час.

— Привет, — сказала Консуэла.

— Меган — писательница, романистка, — выставил ее Трей на всеобщее обозрение.

— Романистка? Как здорово, — равнодушно произнесла Фрэнсин.

— Я не романистка. Я просто служащая публичной библиотеки, — холодно заявила Меган, не обращая внимания на яростную жестикуляцию Деклана.

— О, она так говорит только потому, что крупные издательства пока не прислали ей чек на кругленькую сумму, — поспешно объяснил он.

— Деклан — артист, — сказал Трей.

Деклан с гордостью кивнул:

— Ну конечно, жизнь — это и есть искусство. Я просто выражаю жизнь как могу.

— Здорово, — сказал Рик, не поднимая глаз от чашки кофе.

— Я думаю, тебе до сих пор не прислали чек только по одной причине: эти магнаты не понимают, что такое честность художника. — Консуэла, видимо, решила успокоить Меган.

— А ты откуда знаешь? — спросила Меган, убирая челку с глаз. — Ты же никогда ничего моего не читала.

— Меган, — прошипел Деклан.

— По правде сказать, они не берут мою книгу, потому что она плохая, — безжалостно продолжила Меган.

И в этот момент она поняла, что сделала важное открытие для самой себя. Внезапно пришедшая мысль молнией сверкнула в мозгу. Ее манерное подростковое сочинительство, бесконечное перескакивание с предмета на предмет было утомительно-скучным. То, что раньше ей казалось поэтичным, на самом деле — унылая жвачка.

— А зачем тогда ты написала свой роман? — довольно враждебно спросила Фрэнсин.

Трей подался вперед, чтобы не упустить ни слова: перепалка становилась интересной.

— Понятия не имею. — Меган пожала плечами.

Ей стало вдруг легко, свободно и даже приятно. Наконец она призналась себе в том, что давно знала. Она писала .в расчете на похвалу друзей, отбросив старомодную, как ей казалось, литературную концепцию, в соответствии с которой роман должен иметь сюжет. Но результат-то вышел ужасный!