Теория социальных систем. Том 5. Совершенствование финансово-кредитной системы Российской Федерации - Владимир Соловьев

В связи с распадом Советского Союза и последовавшего за этим разрушением экономики страны, утратой государственной собственности и заменой ее на частную на всех ключевых позициях экономики, с переходом от централизованной системы планового ведения хозяйства к модели, построенной на частнособственнических принципах монетаристской модели экономики, в обществе произошло кардинальное изменение жизненной парадигмы с ориентацией на потребительскую идеологию, наживу, неуемное накопительство независимо от способов реализации. Мораль, нравственность, совесть были заменены девизом «Деньги решают все, независимо от способа их получения». Естественно, в первую очередь пострадал весь государственный сектор. Наибольшее развитие получили отрасли, которые никак не связаны с реальным производством (сфера услуг, торговля), а также различного рода «финансовая» деятельность: мошенничество, спекуляции, махинации, рэкет, передел собственности, коррупция и прямые хищения, прежде всего бюджетных средств. В большей степени вопросы получения легкой наживы коснулись финансовой сферы: образовалось огромное количество так называемых коммерческих банков, которые занимаются в основном валютными спекуляциями, игрой на фондовых биржах, кредитованием на принципах жесткого ростовщичества, появились казино, игровые автоматы, лотереи и как итог сложилась антисоциальная система ипотечного кредитования строительства жилья. Одновременно с этим появилась масса «виртуальных» и «мифических» («фантомных») денег, различного рода финансовые пирамиды. На фоне резкого снижения цен на нефть – основного источника пополнения доходной части бюджета все это, естественно, вызвало финансовый кризис и дефолт в государстве.

После выхода из кризиса 1998 г. положение в стране несколько стабилизировалось, однако все пороки и недостатки, сложившиеся в 2000-е годы остались прежними. И прежде всего, к сожалению, главной осталась парадигма потребительства, накопительства и наживы.

В настоящее время социальная напряженность в обществе настолько обострилась, что настоятельно назрела проблема целевой переориентации экономической политики страны и в первую очередь – финансово-кредитной деятельности. Это обусловлено, по нашему мнению, несколькими причинами: резким необоснованным повышением уровня рентабельности финансовых институтов, сугубо антисоциальным характером ипотечного кредитования, низкой эффективностью использования кредитных бюджетных средств, высоким уровнем хищений и нецелевого использования бюджетных средств.

Совершенствование финансово-кредитной деятельности возможно в следующих направлениях:

– коренное реформирование банковской системы РФ;

– снижение уровня рентабельности финансовой деятельности в РФ до минимальных размеров в связи с безнравственностью используемых методов ростовщичества и спекуляции;

– повышение уровня социально-экономической эффективности кредитных взаимоотношений, особенно при использовании бюджетных средств;

– использование депозитных средств в социально ориентированных целях;

– более эффективное использование кредитных средств для финансирования инвестиционных проектов стратегического назначения;

– коренное изменение системы ипотечного кредитования на социальную ориентацию.

При этом решение вопросов совершенствования финансово-кредитной деятельности должно предваряться исследованиями в области социально-экономической эффективности.

Проблематика экономической эффективности является ключевой в любой экономической теории. Практически при решении любых вопросов динамики жизнедеятельности возникает необходимость учитывать экономическую эффективность. Однако до настоящего времени исследования последней ограничивались изучением частной, локальной эффективности отдельных узлов, агрегатов, машин, механизмов, технологических линий и процессов, отдельных организаций. Именно поэтому такая эффективность обозначалась как внутренняя хозрасчетная, т. е. экономическая эффективность с точки зрения отдельного «хозяина».

Для оценки эффективности любых системных объектов целесообразно использовать универсальные стоимостные показатели и все физические показатели эффективности отдельных элементов выражать через относительные экономические показатели. В этом случае показатели эффективности выступают как показатели экономической эффективности и могут использоваться для любых системных объектов. Однако при этом эффективность всегда должна рассматриваться в связке с конкретными физическими параметрами рассматриваемых объектов в качестве технико-экономических показателей. Даже экономия трудозатрат и сокращение продолжительности отдельных операций эффективны только в тех случаях, когда величина этих показателей позволяет реально сокращать рабочие места или дублирующее технологическое оборудование и приводит к сокращению трудозатрат или продолжительности производственного процесса в целом для готовой продукции. В противном случае эта экономия является эфемерной. Эффективность сокращения трудовых и материальных затрат при производстве продукции реально проявляется на стадии ее потребления (использования) в течение всего периода потребления или использования и поэтому приобретает характер социальной.

В связи с тем, что в обществе абсолютно все результаты деятельности объективно носят социальный характер, правомерно говорить о показателях не локальной хозрасчетной, а социальной экономической эффективности. Критерий последней, естественно, должен отражать социальную пользу. Социальная польза, или социальный экономический эффект, всегда является условным, сугубо расчетным относительным показателем и выражается через универсальные стоимостные эквиваленты.

Таким образом, критерий общественной эффективности можно обозначить термином «критерий социально-экономической эффективности». Социальная польза любых результатов человеческой деятельности (продуктов, услуг) проявляется только на стадии их потребления, поэтому никакая «прибыль» и «доходы», полученные на стадии производства или реализации продукции, не могут свидетельствовать об экономической эффективности продукта, а тем более о его социальной полезности. Даже если эти «доходы» рассматривать как экономию затрат, оценить их как социальную пользу или вред не представляется возможным, пока это не проявится при потреблении продукта. В связи с невозможностью количественного определения социальной пользы ее можно выражать или как принцип приоритетности или сравнительной относительности на уровне формальной констатации самого факта эффективности или через показатели возможного размера предотвращенного экономического ущерба.

Показатель социальной эффективности может проявляться только в сфере потребления на различных уровнях территориальной организации общества: урбанизированных и сельских поселениях, региональных и государственных административно-территориальных образованиях. Естественно, чем выше уровень территориальной организации и численности населения, проживающего на этой территории (уровень социальности, охват населения), тем выше социальная экономическая эффективность (возможный социальный экономический вред). Самый высокий уровень социально-экономической эффективности имеет продукция государственного значения, так как она относится ко всему обществу в целом.

В настоящее время существующие методы определения и учета экономической эффективности характеризуются некорректностью подхода и вульгарностью применяемого понятийно-категориального аппарата. Несмотря на важность вопросов экономической эффективности научно обоснованные рекомендации по ее расчету, учету и использованию, особенно в социальном аспекте, отсутствуют. До сих пор нет даже четко сформулированного понятий «социальная эффективность» и «социальная экономическая эффективность», не говоря уже о методах их определения и использования.

Особое значение приобретают вопросы социальной эффективности использования заемных финансовых средств. Дело в том, что когда определяется эффективность фактических результатов, сопоставляются параметры показателей уже готовой продукции, овеществленного (материализованного) труда. Оценка кредитных средств должна производиться применительно к «виртуальным» (абстрактным, расчетным) стоимостным показателям будущих затрат, по отношению к еще несуществующему (не созданному) продукту. Это, безусловно, требует особого подхода к расчетам социальной эффективности кредитных средств, которые могут быть реализованы только в перспективе в другом календарном времени и социально-экономических условиях, отличающихся от текущих. Особенно это актуально по отношению к реализации инвестиционных проектов стратегических программ, срок реализации которых составляет, как правило, 5–10 и более лет.