Кот - Светлана Викторовна Бодрова

уже опоздала.

Цепляясь за хлипкие перила, она с трудом поднялась во весь рост, и скрылась за дверью, не забыв при этом, поплотнее прикрыть её. Кота это ни капельки не расстроило. Доверие вещь важная, но его ещё нужно заслужить.

Через несколько минут перед его мордой стояли два лоточка. В одном лежало мелко порубленное варёное яйцо, в другом плескалось жирное деревенское молоко.

— Ешь, давай. Уж извини, больше ничем помочь не могу. — Женщина подвинула миски поближе к его лапам.

— Мяу. — Произнёс Кот, и подняв хвост трубой, попытался потереться об её ноги.

Женщина непроизвольно отступила.

— Грязный ты какой. Да и я уже опаздываю. — Словно извиняясь, пробормотала она, и, закрыв дверь на ключ, быстро скрылась из поля зрения.

Кот спокойно наблюдал за тем, как она уходит. Ему не нужно было торопиться. Неосознанно, женщина доказала, что умеет любить, и делиться с другими своей любовью. Не со всеми, конечно, а только с теми, кто отчаянно в этом нуждаясь, сумеет принять это. Оставалось только ждать. Время сделает всё остальное.

Обойдя оставленные миски стороной (в такой еде он не нуждался, хоть и ел, чтобы не вызывать подозрений), Кот скрылся в высокой траве, с намерением вернуться, когда это будет нужно.

Когда женщина вернулась с работы, она и не ожидала увидеть Кота на том же самом месте. За целый день она уже успела забыть о его существовании. Тем отраднее ей показалась мысль, что её кто-то ждал, пусть даже грязное беспородное животное. А Кот, хоть это было почти незаметно, за прошедший день стал более гладким и ухоженным. Его еду растащили вездесущие наглые воробьи, и он, с чистой совестью, сидел на крыльце, довольно жмуря жёлтые глазищи.

— Сидишь? — Женщина и растерялась и обрадовалась, увидев его мохнатую фигурку. — Поел? Молодец! А что же молоко не допил? Не понравилось? — Она разговаривала с ним, как с человеком, роясь в сумке в поисках ключей.

Кот вытянулся в струнку, впитывая каждое слово, слетавшее с её губ. Уже давно никто не говорил с ним таким ласковым голосом.

— Извини, домой не приглашаю. Привыкла одна жить. — Шутила она. — Уж не обессудь. Но покормить могу. Этого добра у меня навалом.

А большего ему пока и не надо было. Кот удобно устроился на верхней ступеньке, и принялся спокойно ждать. Предательское время сейчас работало только на него.

— Раиса! Ты где? Чайник-то вскипятила? У нас сегодня пирожки с яблоками были. Я аж пять штук умудрилась заныкать.

Хозяйка уютно домика, кряхтя поднялась с кровати, и направилась на кухню. Это на людях она выглядела бодро, намного моложе своего истинного возраста, но дома, вместе со стареньким уютным халатом к ней возвращались все её тяжело прожитые годы. Здесь не от кого было скрываться, и она становилась сама собой — уставшей от жизни, женщиной преклонного возраста. Когда она с трудом доковыляла на негнущихся к вечеру ногах, то без удивления увидела соседку, восседавшую за её обеденным столом.

— Ну, ты пока доползёшь, пора будет уже спать ложиться! — С явным превосходством женщины более молодого возраста, констатировала она. — Ты так скоро совсем трухой рассыплешься, надо же как то держать себя в руках.

Недовольно поморщившись, Раиса, тем не менее, не стала спорить с бесцеремонной соседкой. Она давно схоронила родителей, и не сумев обзавестись собственной семьёй, жила в одиночестве. Заглядывающая к ней каждый вечер Марина, стала единственной её подругой и собеседницей, какой бы она не была. Понимая, что если бы она не пришла, то «куковать» ей до полуночи, перебирая в памяти прожитые годы, Раиса в ответ, лишь жалобно улыбнулась.

— Да что-то я совсем расклеилась. Всё болит, еле на работу встаю. Видимо возраст даёт о себе знать.

— Да какой возраст! Ещё меня переживёшь! Не жалься понапрасну, всё равно не поверю! Я, вон, смотрю, ты живностью обзавелась. Кошара то страшенный, жуть. Неужели не могла кого посимпатичнее приютить? Да злющий, падла. Весь потасканный, оборванный, а всё туда же. Как зашипит на меня, я чуть с лестницы не упала. Я ему «Брысь», а он, ноль эмоций, только зыркает глазами, да зубы скалит. Хорошо хоть не бросился на меня, а то все ноги разодрал бы, глядишь, и зашивать пришлось бы.

Пока Раиса вспоминала про невольного жителя на крыльце, о котором забыла сразу же, только поставив блюдца с едой, Марина уже переключилась на другую тему, продолжая громогласно болтать, без умолку. Так они и провели весенний вечер, за чаем с пирожками, и не прекращающимися разговорами. Марина, сидевшая дома, успела за день собрать все местные сплетни, и теперь, не стесняясь, вываливала их на подругу.

— Кузьмич-то, с пятого дома, совсем до чертей допился. Ночью обожрался, да к Прохоровым полез. Встал на четвереньки, и давай им головой в дверь ломиться. А сам при этом блеет, хрюкает, мычит. А уж когда кукарекать начал на всю Ивановскую, Васька не выдержал, да дурку вызвал. Хотя они тоже хороши, все такие белые, пушистые, старшенький здоровается всегда, только не верю я таким идеальным семьям. Ну не бывает такого, чтобы муж с женой не ссорились, а дети послушными росли. Вот у кого хошь спроси, любой тебе скажет, что я права. Так что рано или поздно, и они на чём-нибудь проштрафятся. Тем более, у Ленки, у самой, мать, та ещё фря, недоделанная. Всю жизнь её Митрич, царствие ему небесное, бил смертным боем. Она в молодости и по соседям бегала, и на улице ночевала, однако ж, не развелась с супостатом. Да и где развестись-то? Он же при жизни деньги большие зашибал, да каждую копеечку в дом нёс. Манька при нём как сыр в масле каталась. Мы кур жилистых пережёвывали, а она, что ни день, мясо парное готовила. Зато сейчас, идёт, нос задрала, ни с кем не разговаривает. Бросит, как собакам кость, «здрасьте», сквозь зубы, и поплыла, и поплыла, барыня. И на что только живёт, не знаю.

И так далее, и так далее…. Всем соседям досталось, никого не забыла.

А Раиса жевала клёклые пирожки из заводской столовой, и краем уха улавливала лишь суть. Среди бесконечной трескотни ей удалось пожаловаться на ноющие колени, и не прекращающуюся боль в желудке. Да помянуть недобрым словом сурового начальника. Но и этого ей оказалось достаточно. Как только слова были произнесены вслух, на душе сразу полегчало.

Вечер быстро подошёл к концу. Шумная Марина, слопавшая львиную долю принесённой выпечки, убралась восвояси. А Раиса, лежащая в темноте, спокойно перебирала в памяти услышанные местные сплетни.