Его несломленная соседка (СИ) - Долгова Анна

- Вы не в курсе? Она плеснула в нее кислотой. В тот день, когда отвезла вам сбитыша. Которого мы вместе прооперировали.

Марина с Геной переглянулись. Затем оба поджали губы и посмотрели вновь на меня.

- Так, ребят, давайте начистоту! – я отпустил Гену, и начал закипать.

- Давай! – внезапно выпалил Гена. Я убивал его своим взглядом. – Что Маша говорила тебе о своих родителях?

Я осекся.

- Что они архитекторы. Работают в…

- Подожди, дай угадаю! – вклинилась Марина. – Они работают в стране на букву С?

- В Саудовской Аравии…

Ребята синхронно хмыкнули.

- Мда, даже с тобой Маша не изменила легенду.., - причмокнув, пробормотала Марина.

Теперь они смотрели на меня с осуждением. Будто я чего-то должен был знать, но не знаю.

- Поясни, - обратился к Марине.

- Маша давно придумала легенду о родителях, будто они архитекторы и живут заграницей, - начал пояснять четко Гена. – Но чтобы не запутаться, она называет страну на первую букву имени ее нового парня. Ты Сергей. Значит, родители в Саудовской Аравии. Ты же никогда их не видел? Не слышал… Даже не слышал, как она с ними общается.

Черт. А ведь и правда… Я только от Машеньки слышал, что она разговаривала с родителями. Что у них все неплохо, но приедут они нескоро. С ее только слов знал, что она общается с ними по видеосвязи. И якобы они хотят со мной познакомиться, но с нашими загруженными графиками это никак не получается.

- А на самом деле.., - я боялся услышать правду.

- А на самом деле мы трое выросли в детском доме, - отрезала Марина. – Нет у нас родителей! И не было никогда.

- А…

- А Спиридонову за что все-таки задержали? – перебила меня Марина, когда я хотел спросить, при чем здесь тайна рождения моей очаровашки. Она смотрела на меня с осуждением и даже с какой-то ненавистью.

- Она избила ребенка на детской площадке. Они мешали ее мужу отдыхать, - еле ворочая языком, стал пояснять.

- Классика, - хмыкнул Гена.

- Запомни, - начала Марина, буравя меня глазами, - жизни Маши угрожает СпиридонОВ. Это ЕГО Маша засадила десять лет назад. Это ОН в зале суда кричал, что вернется и убьет ее без всяких прилюдий. Это ОН должен был позавчера откинуться. И, видимо, откинулся.

- Кто такой Спиридонов?! – уже крикнул, поскольку стал беситься от медленно поступающей мне информации.

- Физрук детдома, - коротко ответила Марина.

Я даже не успел спросить, за что его засадила Машенька, как ко мне подлетел Гена и схватил двумя руками за ворот рубашки.

- Ты… Ты рядом с ней зачем крутился?! Чтобы в нее кислотой плескали?! Чтобы ей сейчас там эта мразь кости ломала?! – Гену понесло, он тряс меня с довольно сильной хваткой.

- Прекрати! – расцепила руки Гены Марина.

Она посмотрела на меня, тяжело дыша, поскольку ей пришлось приложить немало сил, чтобы отцепить от меня своего ботаника. Я и не подозревал, что в нем может быть такая сила.

- Они знают, где она живет. Машку нельзя сейчас одну оставлять! – последнюю фразу я уже слышал плохо, поскольку вылетел из клиники, давно поняв это.

Я мчался домой. К нам домой. По пути несколько раз набрал Машу, но она не отвечала. Гудки были, но трубку не берет.

- Товарищ полковник! – крикнул я в трубку, набрав отдел. – Спиридонов грозился убить Машеньку! Она трубку сейчас не берет! Я еду домой!

- Мы тоже к вам едем, - жестко и тихо ответил начальник.

Я влетел на этаж, не пользуясь лифтом. Никакой отдышки, никакой усталости.

Постучал в дверь. Давай же, Маша, открывай…

Но за дверью не слышно ничего. Абсолютно.

Как бы не сбежала…

Я открыл дверь своим ключом, но она не поддалась. Цепочка…

С каких пор? Боится?

- Маша! Маша, открой мне!

За дверью тишина.

Заметил сквозь щель на полу осколок разбитой вазы с фруктами. Локтем вдавил в цепь и выдрал ее. Передо мной предстала картина, от которой перехватило дыхание.

Ваза с фруктами разбита, фрукты раскатились по полу. Стулья барные перевернуты. Диван немного сдвинут. На нем дорожная сумка с вывалившимся содержимым. Горшок с цветком, стоящий в углу около панорамного окна, перевернут. Створка окна открыта, в квартире холодно. Все-таки ноябрь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Маши нигде нет…

Открытое окно будоражит сознание. На спине выступила ледяная испарина от предположения…

Бегу в сторону окна, огибая диван, и чуть было не наступаю на растрепанные белокурые волосы.

Машенька лежит вдоль смежной со спальней стены. Из-за сдвинутого дивана ее не было видно. Присаживаюсь к ней, оказавшись в проеме двери спальни.

- Машенька…

Страх за мою девочку усиливается, но быстро перерастает в гнев. На ней джинсы и белый свитер, который весь в крови. Всматриваюсь в ее лицо: губа разбита, из носа идет кровь, бровь рассечена, придется зашивать ее, на скуле ссадина. Волосы перепачканы в крови, поскольку над ухом в области виска след от удара. Понимаю, что может быть пробит череп. Видимо, кровь на свитере именно от раны на голове. Ножевых ранений на ней нет.

Машенька лежит в позе эмбриона, крепко вжимая руки в живот. Ей больно… На джинсах кровь… На ширинке…

- Машенька, - начинаю я тормошить ее, одновременно проверяя пульс.

Он есть. В подтверждение моя девочка медленно приоткрывает глаза. Понимает, что рядом я и начинает морщиться. Но не от боли.

- Уйди..., - еле ворочает языком, отчего у меня сжимаются кулаки. Убью суку!

- Я никуда не уйду! – резко отвечаю, опуская руку в карман за телефоном. Нужно вызвать скорую.

Чувствую сзади щелчок предохранителя. Ощущаю на затылке дуло пистолета.

- Пушку отдал … И без глупостей..., - слышу за спиной глухой мужской голос.

Маша морщится еще сильнее, из глаз слезы, стонет… От отчаянья…

Глава 2

Медленно поднимаю одну руку. Второй вынимаю пистолет из кобуры и кладу на пол. Внутри смешан страх за Машу и гнев на себя. Как я мог довести ситуацию до такого?! Это только моя вина. Я настолько окунулся в чувства и отношения, что совсем забыл обо всех ее проблемах. О ее проблемах! Которые сейчас должны быть нашими. И они такими и являются. Вот только решать я их буду теперь сам.

Но Машенька так не считает…

- Я же тебя просила уйти.., - каждое слово ей дается с трудом, но она упорно стоит на своем. Опять хочет решить все самостоятельно.

- Маш, - обращаюсь к ней и подаюсь немного вперед, но тут же чувствую толчок в затылок.

- Заткнись! Нечего тут нежничать!

Маша, видя, что этот урод толкнул меня, хочет приподняться.

- Не трогай его..., - только вновь морщится от боли, притягивая колени к груди еще больше.

- Да я-то его не трону, - мужик начал медленно выводить слова. – Официально он тебя отлупит, а ты его грохнешь. А потом в окно сиганешь. Поругались голубки. Вспылили. Он на войне был. У тебя травма детская. Психика неустойчивая. По крайней мере, должна быть…

- Ты же знаешь, что это не так, - Маша собирает все силы и вступает в диалог.

- Да звездишь ты хорошо, - ухмыляется мужик. – После всего того, что я с тобой творил, невозможно жить нормально. Упрятала меня в тюрягу и думаешь, что жизнь заиграет новыми красками? Нет, сучка… Я обещал тебя сломать, и я это сделаю…

Я вслушивался в слова урода и пытался понять, что же произошло у Машеньки с физруком детдома. Что вообще могло произойти, чтобы человек через десять лет пришел ее добивать?!

- Не дождешься, - Машенька пытается грозить ему.

Молодец, девочка моя. Нельзя в таких ситуациях быть жертвой. Стойкость выбивает маньяка, путает его сознание, отчего он делает ошибки.

- Да что ты сейчас уже сделаешь? - посмеивается незнакомец. – Лежишь тут еле живая со своим «вытравишем» и пытаешься хорохориться?

- Ничего, не в первой, - Маша начинает дерзить.

- Типа смирилась уже? - открыто смеется. – Правильно. Такие, как ты, не должны размножаться.

До меня начинает доходить, откуда кровь на ширинке джинсов…