Светлейшество для его наглейшества, или Ведьма покоряет мир! (СИ) - Marquise

жалкие слова, что я готова была рассмеяться. Так весело и задорно, прям в его наглое лицо. Вот только этот мужлан не собирался останавливаться: видя, как его слова не производят должного эффект, он подошёл ещё ближе и рука уже было потянулась к моей груди, но я успела отскочить, опрокинув один из драгоценных горшочков, что упал на каменный пол и разбился. Ну вот! Две неповинные чашки и горшочек пострадали.

Все из-за этих мужиков!

Из ларчика я выхватила тонкий, как игла, голданский (название страны) кинжал и выставила перед собой:

— Прочь! Или я тебя подколю, как борова!

Лео отшатнулся, недоуменно выпучив глаза

— За что?

Это он ещё спрашивает?

Его испуганный взгляд беспокойно метался от блестящего лезвия до моего, полного ярости лица.

— Сгинь, ирод!

— Но ты моя невеста..

— Перед богиней мы теперь никто. Я не стану выходить за тебя!

Лео ушел, конечно же, не забыв зал всей силой захлопнуть и без того еле держащуюся дверь.

Во мне кипел гнев. Я кинула кинжал в стену. Он с тихим звуком воткнулся в голубые обои.

Я хочу, чтобы во мне продолжал кипеть гнев! Надо, чтобы я долго вспоминала вероломство мужчин. Хорошо запомни это, несчастная! Верить тому, что нашёптывает мужчина — все равно что верить капризному ветерку. Лучший из них — гнусное чудовище, а мы — его несчастные жертвы.

Глава 2

Последующую неделю я сидела будто на иглах. Леонида мне удалось выгнать. Дом опустел.

Я готова была рвать себе волосы, только чтобы не ощущать это угнетающие одиночество. Будто весь мир против меня.

Кот не соврал: через неделю ко мне правда заявились стражники и потребовали во дворец.

— Беллу на казнь позвали, — Смеялись девушки из нашей деревни, проходя мимо.

— Или в подстилки какому-нибудь стражнику.

Улицу пронзило хохотом. Смешно-смешно! Подавила в себе желание обернуться и сказать пару ласковых. Из этой навозной кучи точно сухой не выйду.

— Беллу даже никчёмный муж променял. Стражникам в подстилку — самое оно!

Терпи, Изабелла, терпи. Знали бы они, зачем… точнее за кем именно меня позвали во дворец.

— Ведьма, ну скажи, для чего зовут то?

Ещё чего! Горделиво подняла перед ними голову и с царской осанкой пошла прочь, слыша вслед: «Ведьма! Ведьма!». Пусть я ведьма, а они стервы! Чтоб гром их побрал.

Домой идти не хотелось. В моих руках взять и убежать в лес. Скажем, на месяца два, пока отбор не начнёт кипеть и всем будет не до меня. Но этот отбор может помочь мне укрепить силу: ночами буду пробираться в королевскую библиотеку, а в свободное время тренироваться. Вокруг дворца множество артефактов, которые только усилят меня.

Мне вспомнились слова сумасшедшего кота о том, что я — не темная.

«Сама ты сумасшедшая!»

Я вздрогнула. Разве можно так пугать?

— Уходи, окаянный! — Шикнула я на кота.

«Готова покорять сердце моего мальчика?»

— Не собираюсь я покорять сердце… Кхм, твоего мальчика.

Люди, что проходили мимо странно посмотрели на меня. У меня итак статус дикой, так сейчас я его и вовсе подтвержу.

«А для чего тогда на отбор идёшь?»

А меня будто кто-то спрашивает — могу ли я идти на отбор или нет.

«И то верно.»

— Слушай, а ты можешь перестать читать мои мысли?

«Могу, но не хочу.»

— А я могу их от тебя заблокировать?

«Можешь. Ты же светлая.»

Снова он за своё! Вот что привязался? Светлая, светлая. Тьфу!

— А тёмные могут читать мысли у темных? Я раньше за собой не замечала, что кто-то может читать мои мысли.

«Во-первых, не могут. А во-вторых, даже если бы и могли бы, то твои никак не прочитаешь — ты же светлая.»

— Да чего ты как банный лист ко мне привязался? Иди к черту!

Мне показалось, или котик покачал головой?

«А твоя мама воспитаннее была.»

Удивленно посмотрела на кота. Он что, знал мою маму?

Всякий раз, когда я спрашивала у тетки по отцовской линии насчёт моей родительницы, она становилась злой и посылала меня работать: То полы подмести, то посуду помыть, то печь истопит.

Мама растила меня до пяти лет. Я не спрашивала ее о прошлом, да и она была не особо рада говорить об себе.

Кажется, эти пять лет моей жизни были самыми счастливыми.

Единственное, что от неё осталось — это те фарфоровые чашечки и темный кулон на шее. А ещё невероятной красоты бальные платья, которые я на свой страх и риск возьму с собой.

Отец растил меня до четырнадцати, а позже погиб от дурацкой болезни. Но что интересно — он тоже абсолютно ничего не говорил о маме.

«Ещё как знаю! Я служил ей.»

С непониманием уставилась на кота. Ведь врет, как дышит!

«Не хочешь, не верь. Лучше молочка поди мне налей.»

— Рассказывай!

«В начале молоко.»

Глава 3

— Хочешь сказать, моя мама создала тебя сто лет назад в качестве тотемного животного для себя?

«Не хочу сказать, а прямо говорю.», — Говорил кот, вылизывая остатки молока.

— Отчего она умерла?

«Все тебе расскажи!»

А как же?

«Эти нюансы потом. Всему своё время.»

Нюансы? Да это самое важное!

— Что тебе от меня надо?

«И об этом тоже позже. Твоя психика итак на грани.»

Я уже боюсь, что этот черношерстный потребует от меня.

— Почему именно я?

«Потому что ты — единственная наследница твоей матери. И я фактически должен прислуживать тебе. Но эмоциональной связи нет, слава… а в прочем, никому не слава.»