Мичман Изи - Фредерик Марриет

— Тогда, мистер Изи, позвольте мне самой выбрать имя.

— Ради Бога, дорогая, именно с этой целью я и начал разговор несколько преждевременно.

— Думается, мистер Изи, я назову мальчика по имени моего отца — пусть он зовётся Робертом.

— Очень хорошо, голубушка, пусть будет Робертом. Поступайте, как знаете. Но мне кажется, вы признаете, что против этого имени есть веское возражение.

— Возражение, мистер Изи?

— Да, душенька, Роберт — быть может, имя хорошее, но давайте подумаем о последствиях. Ведь его наверняка будут звать Бобом.

— Совершенно верно, дорогой, ну и что же?

— Я этого и в мыслях допустить не могу. Вы забываете, в какой местности мы живём, ведь все наши холмы усеяны стадами овец.

— Боже, мистер Изи, какое отношение имеют овцы к имени Боб?

— Самое прямое. Вот беда с этими женщинами… Между именем Боб и этими овцами — самая тесная связь. Спросите у любого фермера в графстве, и он вам скажет, что девяносто девять собак из сотни носят кличку Боб. Теперь представьте себе: наш мальчик гуляет где-нибудь в поле или на огороде, и вы позовёте его. Что же случится? Вместо нашего ребёнка на зов сбежится, по крайней мере, с десяток злющих псов, помахивая обрубками своих хвостов. Вот что произойдёт, если вы будете звать Боба. Нет, дорогая миссис Изи, эту дилемму так просто не решить. Дав своему единственному сыну христианское имя, приравненное по своей краткости к кличке всех местных собак, вы низводите его до уровня животного. Умоляю вас, голубушка, дайте ребёнку любое другое имя, потому что на это, с вашего позволения, я накладываю решительный запрет.

— Ну тогда… дайте-ка подумать. Нет, мистер Изи, я подумаю об этом после. Сейчас у меня голова просто раскалывается от боли.

— Я подумаю за вас, ангел мой. Что вы скажете об имени Джон?

— О нет, мистер Изи! Это такое распространённое имя!

— Что свидетельствует о его популярности, моя милая. Джон — имя библейское, так звали апостола и самого Крестителя. Среди пап римских было также немало Джонов. Это имя королевское — целая дюжина королей носила имя Джон. Кроме того, оно кратко и звучит честно и мужественно.

— Всё это верно, дорогой, но ведь его будут звать Джек!

— Ну и что же? У нас немало знаменитостей с именем Джек. Взять хотя бы… как бишь его… Джек — Потрошитель великанов, Джек — Бобовое зерно и Джек… дай Бог памяти… как его?

— Джек — Мальчик-с-пальчик, — подсказала миссис Изи.

— И Джек Кед, великий бунтовщик, и Трёхпалый Джек, знаменитый негр. Да, и ещё не забудьте, мадам, Джек Фальстаф, честный Джек Фальстаф, забавник Джек Фальстаф…

— Вы говорили, мистер Изи, что позволите мне самой выбрать.

— Разумеется, дорогая, я предоставляю это право вам. Поступайте, как знаете. Но согласитесь, что лучше имени Джон вам не найти. Не правда ли, ангел мой?

— Ну вот, всегда так, мистер Изи, сперва вы предоставляете мне право решать самой и просите меня поступать, как я считаю нужным, а потом всё выходит по-вашему. И сейчас я уверена, что ребёнка окрестят Джоном.

— Нет, милая моя, будет так, как вам захочется. Но мне только что пришло на ум, что и среди греческих императоров было несколько Джонов. Однако решайте сами, дорогая.

— Нет, нет, — возразила миссис Изи, которая была больна и не могла больше противиться мужу. — Я согласна, я знаю, что будет так, как и всегда. Моё право решать похоже на то, как родители дарят детям золотую монетку: она как будто принадлежит им, но тратить её они не могут. Умоляю вас, пусть сын зовётся Джоном.

— Ну вот, душенька, разве я вам не говорил, что вы согласитесь со мной по зрелому размышлению? Я так и знал. Я дал вам право выбора, и вы сами назвали его Джоном. Так что мы оба пришли к общему мнению, и этот вопрос можно считать решённым.

— Мне хотелось бы немного поспать, мистер Изи. Я себя неважно чувствую.

— Как вам угодно, дорогая, — ответил муж, — и всегда поступайте по-своему. Мне доставляет величайшее удовольствие уступать вашим желаниям. Спите спокойно, голубушка, а я пока погуляю в саду.

Миссис Изи не ответила, и философ вышел из комнаты. Как и следовало ожидать, на следующий день мальчика окрестили Джоном.

ГЛАВА III,

в которой наш герой вынужден ожидать исхода учёных споров

Читатель, верно, уже заметил, что все мои первые главы, как правило, коротки, но по мере развития действия они становятся длиннее. Я упоминаю об этом факте в качестве доказательства моей скромности и робости. Не так ли и птенчик, впервые покинувший родное гнездо, сначала чистит свои пёрышки и делает коротенькие пробные полёты? Как тот птенчик; я со временем обретаю уверенность и устремляюсь в полёт над горами и долами.

О детстве нашего героя трудно поведать читателю что-нибудь интересное — у всех детей оно протекает одинаково, пока они не подрастут. Поэтому мы не будем долго распространяться о младенческой поре Джека Изи: он сосал материнскую грудь, срыгивал молочко, за что нянька осыпала его благословениями и называла голубчиком, спал и опять сосал. По утрам он кричал петухом, орал, когда его купали, пялился на пламя свечи, гримасничал от дуновения ветерка на прогулках. В этих невинных забавах прошло шесть месяцев, когда он вырос из пелёнок и был облачён в коротенькие рубашонки. Но в этот период миссис Изи была вынуждена отказаться от кормления ребёнка, так что возникла необходимость подыскать ей замену.

Другой человек на месте мистера Изи довольствовался бы рекомендациями врача, для которого главная забота — чтобы у кормилицы был достаточный запас полноценного и питательного молока, но не таков был мистер Покладистый: он был философом, да к тому же в последнее время увлёкся краниологией[1], вот почему, беседуя с доктором Миддлтоном, он пустился в рассуждения с учёным видом о нежелательных последствиях кормления ребёнка из сомнительного источника.

— Кто знает, — заметил он, — может быть, мой сын впитает вместе с молоком кормилицы самые низкие пороки, свойственные человеческой натуре?

— Но я осмотрел кормилицу, — ответил доктор, — и могу с уверенностью рекомендовать её.

— Этот осмотр лишь предваряет другой, более важный, — заявил мистер Изи. — Я проведу его сам.

— Кого это вы собираетесь осматривать, мистер Изи? — воскликнула жена, лежавшая в постели.

— Кормилицу, моя дорогая.

— Осматривать что, мистер Изи? — продолжала жена.

— Её голову, дорогая. Я должен выяснить, каковы у неё наклонности и свойства характера.

— Я думаю, вам лучше оставить её в покое, мистер Изи. Вечером она придёт, и я сама допрошу её со всей строгостью. Доктор Миддлтон, что вам известно об этой молодой особе?