Танцы с шаманом. История для тех, кто ищет… - Линара Юркина

Мальчик, как во сне, брел по лесу, величавые деревья создавали прохладу. Но временами деревья расступались, и мелкий кустарник сплетался в непроходимые заросли; казалось, побеги наступают друг на друга и душат друг друга корнями, и только маленькое гибкое тело ребенка проворно пробиралось сквозь кусты, двигаясь быстро и почти бесшумно.

Как-то ночью Чонг проснулся от укусов летающих мошек и увидел фантастическое по красоте зрелище. Поляна светилась сотнями неоновых огоньков. «Грибочки», – догадался мальчик. Чонг перебрался с поляны на дерево и сверху неоновым светом, ему привиделись духи, которые, как сгустки огня, кружили над поляной, подлетали к Чонгу, дули щекотно ему в лицо и исчезли только с первыми лучами солнца.

Малыш потерял счет дням. Прошло полнолуние, а потом еще раз луна совершила весь цикл и зажглась на небе огромным серебряным диском. Ночи стали холоднее, начались дожди. Появилось много питьевой воды, ранки от укусов муравьев, москитов и других насекомых перестали заживать. Чонг начал слабеть, хуже видеть и слышать. Ослабленный, он добрался до горной реки и ночевал под каменным валуном, который надежно укрывал его исхудавшее тело. Все чаще у него были видения духов, везде, словно огоньки родной деревни, мерещился неоновый свет; однажды вечером он услышал, как мама поет песню. Маленький Чонг, обрадованный и очарованный, побрел на ее голос. Нежное пение то замолкало, то звучало снова. Он шел, с трудом переставляя ноги. Постепенно голос стих, и он услышал шум воды. Солнце почти село, когда мальчик вышел к маленькому озеру и увидел водопад. Массы воды падали сверху и издавали грохот. Утром струи сверкали, как мамины перламутровые бусы, а ночью водопад пугал, издавая зловещее рычание. Он был похож на храм, такой же величественный и прекрасный! Мальчик решил, что здесь он будет ждать взрослых людей или сам превратится во взрослого, а там уже решит, что делать дальше.

Со слов Джо, Чонг провел в лесу семь лун, и на протяжении четырех лун шли муссонные дожди. Его домом стала пещера у водопада. В ней было постоянно сыро, но зато он мог пить чистейшую воду и соблюдать гигиену. Часто он видел, как к водопаду приходили слоны, пугливые и осмотрительные олени, стайки обезьян. Больше всего ему хотелось встретить Золотую обезьяну, о которой ему рассказывал отец. Обезьяна с ярко-золотой шерстью и синей мордой сулила большую удачу. И однажды утром, в день полной луны, он увидел обезьяну с ярко-желтой головой. Она пришла вперевалочку к озеру. Остановилась у кромки воды и несколько секунд смотрела в воду, словно рассматривая свое отражение, потом зачерпнула мохнатой лапой живительную влагу и выпила с видимым удовольствием. Чонг, не веря своим глазам, смотрел на это цветное чудо, боясь дышать и шевелиться. А вечером в тот же день на водопад пришел старик. Это был старый шаман. Так Чонг обрел новую семью…

Глава 3

Наверное, только старый шаман мог вернуть мальчика к жизни. В первые дни он постоянно окуривал Чонга черным дымом и поил травяным настоем. Шаман был чужаком в этой стране, по неведомым причинам он перебрался сюда из Таиланда. Жил отшельником. Говорили, что в друзьях у него были звери и птицы. Он читал заклинания, занимался муай тай1, носил на поясе в мешочках мощи почитаемых им шаманов. Жил один в хижине на горе, откуда открывался красивый вид на долину и реку молочного цвета. Каждый вечер, перед сном, Чонг рассматривал рисунки на теле старого шамана. Ничего подобного не было на теле его отца. Рисунки притягивали и рождали легкий туман в голове Чонга. Шаман засыпал, а мальчик мысленно просил его повернуться на другой бок. Если «поворот» случался, Чонг радовался и изучал знаки, интуитивно чувствуя силу, исходящую от них.

Как-то утром старый шаман достал сверток, обернутый полуистлевшей тканью. Развернул его, и Чонг увидел две стальные спицы, пузырьки с засохшими чернилами и ядом змеи. Шаман долго рассматривал концы палочек через увеличительное стекло, потом заточил кончик одной из спиц. Зажег перевязанные нитями пучки травы и стал махать ими то в сторону Чонга, то в сторону неба, то в сторону земли.

Хижина наполнилась дымом, а когда синева развеялась, шаман встал во весь рост и стал вращать кулаками, словно наматывал на них веревку. Он двигался бесшумно по комнате, потом присел на корточки, через несколько секунд вскочил и снова начал плавно двигаться по комнате. При этом губы его постоянно бормотали что-то грозно-монотонное; так продолжалось бесконечно долго.

– О чем-то просите духов? – спросил мальчик.

Шаман ответил, но не сразу:

– Прошу наделить тебя способностями. Они помогут тебе и принесут пользу другим.

Затем он усадил Чонга, и началось магическое действие: нанесение священного знака на тело. Чонг вздрогнул от первого прикосновения острого конца спицы, он не ожидал столь болезненного укола в спину. Рука мастера двигалась быстро. Мальчик закрыл глаза. Он вспомнил свирепые укусы муравьев в лесу и слезы ужаса в первую ночь в джунглях, когда поиски деревни окончились ничем, солнце стремительно садилось, а ночь укутывала все своим мраком. Боль от уколов спицы усилилась, словно тысячи стрел друг за другом впивались в его тело на небольшом участке спины. Перед глазами пронеслись долгие месяцы жизни в джунглях, гниющие раны, ночные кошмары, поиски еды и смертельная слабость, которая позволяла забыться и лежать многие часы без движения. Он вспомнил, как наткнулся на кристаллы соли в пещере, долгие недели слизывал и сковыривал небольшие кусочки, которые растворялись у него во рту. Древний океан оставил их в виде черных камней, пахнувших сероводородом. От соли распухал рот, но силы ненадолго возвращались к мальчику, и тогда он мог выползать из пещеры в поисках сороконожек и личинок насекомых в расщелинах камней.

Рука мастера продолжала двигаться и создавала причудливый узор на спине Чонга. Постепенно он перестал ощущать боль, тело немного расслабилось, и в голове возникли мистические образы. Он увидел старого воина с двухсторонним ножом, боевого слона, горные вершины со снежными шапками, трех летающих тигров, великана, перешагивающего реку. А еще он почувствовал духов, словно легкие тени они окружили Чонга и, казалось, пронзали все его существо своими взорами. Вся эта мистерия рождала ощущение радости.

Чонг очнулся и спросил шамана:

– Чей это праздник?

– Твой, – ответил шаман. – Это твои покровители, мой маленький друг, это твоя новая семья. Я нанес тебе тату Ханумана, что означает «бог обезьян». С древних времен это символ ловкости и выносливости. Хануман способен к быстрым перемещениям по любым землям, он обладает невероятной силой.

– Для чего? – спросил Чонг.

– Рисунки на моем и на твоем теле соединяют в себе буддистские псалмы, молитвы, шаманские заклинания и индуистские традиции. Тела тайских воинов расписаны такими символами, во все времена их называли «солдаты-призраки». Они неуязвимы и бесстрашны. Я делал Сак Янт2 всю свою жизнь, мой отец тоже был шаманом, он и передал мне рецепт чернил и все тонкости этого ритуала. Обезьяна Хануман – мой покровитель, наделивший меня способностями видеть в темноте и не знать усталости. Теперь я передаю тебе часть моих сил и тайных знаний через этот Сак Янт. С опасностью ты и сам справишься. Сложнее справиться с алчностью, гордыней, когда ты живешь среди людей и особенно, когда тебя искушают женские чары.

– А что это такое? – уточнил Чонг.

– Вот смотри, бегают у нашего дома собаки, одна пристает к другой. И желание пристроится сзади у пса такое сильное, что вытесняет все другие желания. Так и у людей возникает привязанность от одного желания, и больше свежий ветер не дует им в лицо, и воля человека подчиняется этому стремлению, делая его слепым. Он, как муха в окне, неистово и однообразно старается выйти через стекло к маячку под названием «иллюзия счастья».

Чонг не очень понял аналогию с собаками. Однажды ночью он видел, как его отец лежал на матери. Она попискивала, как птица; казалось, что им обоим нравится лежать друг на друге, а утром они были прежние, и ветер как обычно стучался в окна и раздувал одежды.

Шаман закончил. Рисунок на спине Чонга обжигал. Ощущения были противоречивые: и приятно, и больно одновременно.

Этот ритуал и Хануман на спине, а может и что-то другое, подействовали, но раны Чонга затянулись быстро, и жизнь потекла ровно. В свободное время он плавал и занимался с шаманом тайским боксом, постигал грамоту, научился начитывать воду, брать силу у животных, чувствовать опасность и общаться с лесными духами. Сон стал спокойным, и больше мальчик не прислушивался к каждому звуку в ночи. Старый шаман был очень добр к Чонгу, делился всем, что знал сам. Как-то он вспоминал о своей стране, о волнующемся море, прекрасном, как перышки птички, живущей в бамбуковой роще, и, закончив, завел разговор: