О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» - Владимир Мединский

А вот с неверием в самих себя не можем справиться уже которое столетие.

Обвинения в авторитарности и в неуважении к личности человека, недоразвитости личности в России в XVII, XVIII, XIX веках легко переходят в обвинения в нарушении прав человека в XX и в XXI…

На самом деле никакой книги не хватит для анализа всех мифов. Да куда всех! Для описания даже самых основных, самых зловещих и опасных.

Рассказ о мифах русской истории мы продолжим в следующих изданиях. Поговорим о так называемой «извечной» русской отсталости от «стран передового мира» — в первую очередь об отсталости технической.

Ведь стоит посмотреть, в чем и когда «отставала» Россия, от кого — и это будет ударом по многим представлениям современных «либералов» в самой России.

Поговорим о мифе про «бесконечное» долготерпение и рабскую покорность русских, о «загадочной русской душе» и «непостижимом русском пути», особом и исключительном. Поговорим и о «русском воровстве», — ведь в России, «как известно», все всегда воровали и никто не работал. Вот мы и посмотрим факты, проверим их соответствие МИФАМ О РОССИИ.

Часть V

Миф о русской грязи

Обычное для России — пренебрежение к отхожему месту.

А. П. Чехов «Путешествие на остров Сахалин»

Свинья везде грязь найдет.

Русская народная пословица

Глава 1

Откуда взялся миф?

Прощай, немытая Россия.

М. Ю. Лермонтов

Эти строки известного стихотворения, рожденные поэтом в первой половине XIX века перед отъездом в ссылку на Кавказ, стали одним из аргументов и художественной метафорой «мифотворцев» в пользу подтверждения тезиса о грязи и неопрятности русских.

Как всегда в таких случаях не учитываются ни обстоятельства написания стихов, ни кому именно адресовал автор слово — «немытая». Если заняться «скучным» анализом, быстро выясняется: оскорбительно-дерзкое, экспрессивное это определение лирический герой относит скорее к вполне конкретной, «официальной» России. То есть никак не ко всему русскому народу, а только к тем, кто обвинил и сослал поэта.

Но, как и водится, в этом никто не стал разбираться. И строки, в которых поэт признается в любви к Родине, проникновенно пишет о своих переживаниях патриота, у нас практически не цитируются. А определение «немытая Россия» было подхвачено и приклеено ярлыком ко всем русским, ко всей России. Теперь это «сильный» аргумент в пользу традиционной русской нечистоплотности. «Вот видите? Даже патриот Лермонтов так полагал!»

Объяснить этот «выверт логики» можно исключительно упорным желанием видеть Россию непременно грязной, нечистоплотной страной. Причина в конечном счете — в логике нашего «подкинутого сословия». Еще реформы Петра заставили «прогрессивное» дворянство считать, что Запад культурнее и чище России, а мы — отсталые и немытые.

Ю. Лермонтов. Акварель Е. Тренера.

«Прощай, немытая Россия…»— бросил в сердцах молодой офицер Лермонтов, уезжая из столицы на Кавказ. И мы до сих пор соглашаемся: «Да, мы такие, мужичье сиволапое, борода во щах, грязь под ногтями…»

Довершил начатое век XIX, насыщенный «освободительными» движениями и революционными организациями, основными героями которых был вовсе не народ, а дворяне, разночинцы, интеллигенты. Сознание интеллигентов было так же раздвоено, как и сознание дворян, но еще больше отягощено комплексами, истерическим стремлением примирить разные стороны своего бытия. Одна из важнейших особенностей нравственно мятущегося русского интеллигента — поиск и «обличение» собственных пороков. Примерно в таком стиле: «Конечно, я скверный, я гадкий, но «зато» я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием». Волна «обличающих» самих себя статей, литературных произведений и мемуаров поднялась в конце XVIII века и достигла апогея в середине — конце XIX века. Эта линия самокритики и самообличения очень хорошо видна во всех культовых произведениях того времени — от «Путешествия из Петербурга в Москву»[2] и трудов Новикова до произведений Чернышевского,[3] Герцена,[4] Чаадаева.

При моде на самобичевание, конечно, досталось не одним отдельным интеллигентам, а России в целом.

Адам Олеарий у дипломат и путешественник.

Русские бани потрясли его до глубины души. В этом он, как и многие другие приезжие иностранцы, увидел, впрочем, не тягу русских к чистоплотности, а некий национальный мазохизм. Это же надо: самому залезть в такую жару, позволять себя хлестать там какими-то розгами, а потом прыгать в снег, а то и в прорубь! Явно русские столь жестокосердным образом изгоняют из себя Диавола.

Дворянский историк Н. М. Карамзин упрекал Петра I в потере национального чувства, в стремлении насильственным путем сделать из России «вторую Голландию». Народовольцы же обвиняли царя скорее в противоположном: по их мнению, он еще «мало» сломал в России, делая ее «второй Голландией» недостаточно жестоко и стремительно.

Народовольцы же обвиняли царя скорее в противоположном: по их мнению, он еще «мало» сломал в России, делая ее «второй Голландией».

Среди прочих обвинений звучало и обвинение в «вековой» русской грязи. Итак, что есть Россия? Деревня. Лапотник-мужик. Что есть мужик? Грязь, вонь, вши. Спят вповалку, не раздеваясь на полу. Совокупляются в грязи в общей и единственной комнате в деревенской избе. Сальные волосы, всклоченные бороды. Дырявая рубаха, подпоясанная веревкой, да рваные лапти. Зубов нет. Изо рта — вонь. Дети — засранцы — спят на полу вперемешку со скотом. Вот вам — Святая Русь! Все: «прощай, немытая Россия», губ бай, май лав, гуд бай!..

Якобы, только реформы Петра и вытащили дикую Россию из пучин азиатской грязи. Чтобы подтвердить свои суждения, народовольцы щедро черпали высказывания из книг Олеария, Маржерета, Флетчера, Герберштейна… Кого угодно. Как правило, заезжие мемуаристы XVI–XVII веков представляли противоречивые, взаимоисключающие описания образа жизни и быта русских. «Приходилось» с кровью выдирать из них то, что ложилось в теорию. Олеарий описывает страну, в которой на каждом шагу стоят бани, мыться в них — народный обычай, и люди любят горячую воду и березовые веники. Впрочем, об этом писали практически все путешественники, даже трудно выделить какие-то особенные цитаты.

Писали иноземцы и о том, как к мосткам летом, к прорубям зимой сходятся женщины стирать.

Кстати, ни одного описания грязного русского или русского в грязной одежде нет. Ни у Маржерета, ни у Олеария, ни даже у ярого русофоба Штадена.

Это, конечно, остается без внимания. Но вот у Олеария мелькнуло: мол, близ Москвы, на самом въезде в город — свалка. Ага! Получен нужный аргумент! И авторитет Олеария уже работает на нехитрую идею — про грязную, заваленную нечистотами Россию.

Этот миф оказался настолько глубоко внедренным, что даже тогда, когда русский путешественник сталкивался с особенностями европейской «гигиены», у него, русского, не возникало соблазна уличить европейцев в нечистоплотности. В книгах, написанных русскими о Западе, есть много просто устрашающих описаний антисанитарии и грязи. Но нигде вы не найдете ни одного обобщения и сомнения по поводу чистоплотности европейцев.

В свое время меня поразило описание, сделанное русским эмигрантом Борисом Завадским. Пять лет провел он в Северной Америке, с 1927 по 1932 год. Работал там и грузчиком, и поломойкой, слесарем, механиком, пекарем, и в числе прочего — ковбоем. Итак, конец рабочего дня…

«Джек вынес ведро, табуретку, большой таз, мыло и полотенце. Первый из подоспевших ковбоев насосом… накачал ведро воды, напился из него, наполнил таз, основательно вымыл в тазу руки и затем этой же, уже грязно-серой водой умыл свое пыльное лицо и вспотевшую шею. За ним подошел второй, потом сразу трое. Умывались все вместе, не меняя воду, вытирались общим мокрым и серым полотенцем. После ковбоев умылся Джек.

— Ну что же ты? — обратился он ко мне, приглашая последовать общему примеру.

Я выплеснул грязную воду, ополоснул таз, и, наполнив его свежей водой, умылся. Взгляды окружающих, тяжелые и насмешливые, как бы говорили презрительно: «Эх ты, чистюля!»».[5]

Спать парню приходится, положив носовой платок на серую от грязи наволочку, не раздеваясь: тут так полагается. Стоит ли тратить время на то, чтобы снимать и надевать одежду? Во сне парень видел ковбоев, «умывающихся черной водой из грязного таза». Утром он достал зубную щетку и пасту, мыло и полотенце, пошел умываться и чистить зубы.