Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета - Николай Глубоковский

4. Іудеи-эллинисты.

Знаніе и усвоеніе греческаго языка іудеями—таковъ одинъ изъ результатовъ македонскаго покоренія. Въ теченіе періодовъ александрійскаго и греко-римскаго эллинизмъ и вмѣстѣ съ нимъ—греческій языкъ вторгаются или хоть пытаются вторгнуться въ Палестину. Греческія колоніи окружаютъ Палестину почти со всѣхъ сторонъ. То же встрѣчается и внутри этой страны. Греческіе города ея заключали тогда лишь меньшинство іудеевъ, какъ города іудейскіе заключали меньшинство грековъ-язычниковъ. Разные иноземные властители Палестины ввели туда элементы эллинизаціи, каковы разные чиновники греческаго воспитанія, литераторы и риторы греческіе, наемные солдаты, говорившіе погречески. Иродъ I имѣлъ при своемъ дворѣ образованно-литературныхъ грековъ въ родѣ ритора Николая Дамасскаго (Іосиф. Флав. Древн. іуд XVII, V: 4). Къ сему присоединились праздники, игры, гимназіи, театральныя представленія у грековъ или эллинистовъ Палестины. На большіе религіозные праздники собирались въ Іерусалимъ массами иноземные іудеи-эллинисты наряду съ тысячами іудеевъ, жившихъ заграницей и говорившихъ погречески. Много такихъ эмигрировавшихъ іудеевъ потомъ возвращались въ Палестину, чтобы окончить дни свои въ Іерусалимѣ или Іудеѣ. По необходимымъ требованіямъ практической жизни, ради торговли, индустріи, по причинѣ сосѣдства устанавливаются взаимныя соотношенія между совмѣстными элементами населенія—іудейскимъ и греческимъ. Всѣ эти условія въ своей совокупности повели къ тому, что іудеи Палестины пріобрѣли знаніе греческаго языка, хотя бы ограниченное. Много палестинскихъ іудеевъ эмигрировало: это „іудеи разсѣянія". Обычно они усвояютъ языкъ новой страны. Говорящіе погречески іудеи,—а такихъ было множество,—это такъ называемые „эллинисты“ (ἑλληνισταί; Дѣян. VI, 1. IX, 29) или „эллинствующіе“ (ср. ελληνίζειν „жить какъ греки“ иля „говорить погречески“), между тѣмъ всѣхъ язычниковъ, говорившихъ погречески, іудеи называли „греками“=οἱ ἑλληνες. Но греческій языкъ, какимъ говорили іудеи, имѣетъ отличія и Іосифомъ Скалигеромъ (въ Апіn advers. in Euseb., in-f., Женева 1609, стр. 134) названъ „эллинистическимъ“. Вмѣсто „греческій языкъ“ или „идіомъ“ „эллинистическій“ лучше бы говорить „греческій языкъ евраистическій“, „іудейско-греческій языкъ“. Образованно-литературные іудеи, напр. Іосифъ Флавій и Филонъ, употребляютъ литературный греческій языкъ своей эпохи, а не греческій евраистическій, почему къ нимъ неприложимо то, что сказано здѣсь объ эллинствующихъ іудеяхъ и ихъ языкѣ.

5. Образованіе эллинистическаго языка.

Литературно-образованные евреи знаютъ только еврейскій языкъ. А въ занимающіе насъ періоды времени національнымъ языкомъ іудеевъ служитъ арамейскій, который нѣсколько отличался отъ еврейскаго по манерѣ мыслительнаго процесса и по словесному выраженію. Однако мы примѣняемъ опредѣленія „евраистическій“ и „евраизующій“ одинаково и къ арамейскому языку, какъ къ еврейскому, ибо здѣсь не мѣсто для такихъ различеній. Говоря вообще, первые эллинствующіе іудеи Палестины и іудеи разсѣянія узнали греческій языкъ изъ разговора, по ежедневнымъ сношеніямъ ради торговли и практической жизни,—отъ болѣе многочисленной части населенія, говорившей погречески, но менѣе культивированной; они узнали языкъ разговорный или близкій къ „языку общепринятому“ (Κοινή). Ихъ непосредственного цѣлію было достигнуть возможности понимать грековъ и самимъ стать понятными для нихъ. Эти іудеи еще много времени продолжали мыслить поеврейски или на еврейскій ладъ, хотя понимали и говорили погречески. Поскольку духъ языка еврейскаго существенно разнится, отъ греческаго,—отсюда натурально, что въ употреблявшійся ими греческій языкъ іудеи вносили столько евраизмовъ и придавали ему столь замѣтную евраистическую окраску, что онъ совершенно различался отъ „языка общепринятаго“ (Κοινή). Это греческій языкъ евраистическій. Іудеи-эллинисты передали его своимъ дѣтямъ, а равно и іудейскимъ эмигрантамъ, непрерывно прибывавшимъ изъ Палестины; эти послѣдніе научались погречески въ особенности у своихъ собратьевъ—іудеевъ, съ которыми они, естественно, поддерживали первыя и наиболѣе частыя сношенія. Посему евраистическій языкъ греческій есть вѣтвь „общепринятаго языка“ (Κοινή), а окончательно онъ опредѣлился, какъ разговорный греческій языкъ, собственный въ іудейской расѣ. Потомъ, когда священныя еврейскія книги были переведены или составлены на этомъ евраистическомъ греческомъ языкѣ,—онъ явился также и въ качествѣ языка письменнаго. Іудеи, говорившіе погречески, жили въ странахъ весьма различныхъ и весьма удаленныхъ одна отъ другой. Но идіомъ у нихъ вездѣ оставался одинаковымъ. Основою ихъ языка былъ „языкъ общепринятый“ (Κοινή), одинаковый вездѣ, кромѣ мѣстныхъ особенностей. Вліяніе еврейскаго языка воздѣйствовало на него вездѣ тожественнымъ образомъ. Наконецъ, вліяніе священныхъ книгъ, которыя теперь читали погречески, могущественно содѣйствовало единообразію разговорнаго евраистичѳскаго греческаго языка во всемъ іудейскомъ „разсѣяніи“. По мѣрѣ того, какъ протекали годы, іудеи продолжали поддерживать болѣе частыя сношенія съ греками по языку; первоначальная грубоватость евраистическаго греческаго языка постепенно смягчалась; странность этого языка уменьшалась; греки получали возможность болѣе легко объясняться съ іудеями-эллинистами и непосредственно знакомиться съ еврейскимъ мышленіемъ и евраистическимъ греческимъ языкомъ.

II Греческій Ветхій Завѣтъ или переводъ LXX-ти.

Эти два названія обозначаютъ всѣ каноническія и неканоническія книги Ветхаго Завѣта, переведенныя или составленныя на греческомъ языкѣ. Въ занимающіе насъ періоды іудеи „разсѣянія“ и Палестины раздѣлялись съ точки зрѣнія языка—на три категоріи: одни знали только поарамейски и поеврейски, другіе—поарамейски, поеврейски и погречески, третьи только погречески. Лишь іудеи второй и третьей категоріи могли писать книги, составленныя погречески. Въ теченіе александрійскаго періода Александрія была колыбелью іудейско-греческой литературы. Населеніе этого города заключало тогда три главнѣйшіе элемента: греческихъ поселенцевъ, коммерсантовъ и весь греческій элементъ при дворѣ и въ администраціи; египтянъ или туземцевъ; іудейскихъ поселенцевъ и коммерсантовъ изъ всѣхъ частей міра. Александрія была городомъ космополитическимъ. Іудейская колонія была многочисленна и могущественна. И именно ради нея прежде всего перевели погречески священныя еврейскія книги. Переводчики или составители LXX-ти обнаруживаютъ иногда извѣстную греческую культурность, между тѣмъ они, повидимому, не были литературно образованными, ибо не являются господами въ греческомъ языкѣ, плохо зная традиціонныя его правила. Они заранѣе и вполнѣ были открыты вліянію еврейскаго языка, который сильно воздѣйствовалъ на ихъ языкъ. Книги LXX-ти произошли отъ разныхъ переводчиковъ или составителей, писавшихъ съ извѣстными промежутками другъ послѣ друга; даже больше того,—нѣкоторыя книги могли быть составлены не въ Александріи, а въ другомъ мѣстѣ. Посему иногда чувствуется разность руки и стиля, но все-таки этотъ языкъ остается въ существенномъ тожественнымъ: это есть греческій евраистическій языкъ такой, на какомъ говорили въ Александріи, въ нѣдрахъ іудейской общины. У LXX-ти мы имѣемъ послѣклассическій греческій языкъ этого города съ мѣстными особенностями и съ огромною примѣсью евраизмовъ, изъ коихъ многіе уже должны были содержаться въ обиходномъ языкѣ александрійскихъ іудеевъ, — и вліяніе еврейскаго текста способствовало только увеличенію количества ихъ, съ неизбѣжною шероховатостью.

1. Греческій элементъ послѣклассическаго греческаго языка у LXX-ти.

Въ принципіальномъ смыслѣ считаютъ принадлежащимъ къ „общепринятому языку“ (Κοινή) все, что, съ одной стороны, уклоняется отъ языка классическаго и—съ другой— не является евраистическимъ. Примѣры: а) Новыя слова и новыя формы (діалектическія, александрійскія, народныя): ἀναθεματίζειν, ἑνωτίζεσθαι, ἕσθοντες, ἐλήμφθη. б) Слова сложныя (прямо или чрезъ производство): ἀποπεμπτόω, ἐκτοκίζειν, ὁλοκαύτωσις, προσαποθνήσκειν, πρωτοκεύω, σκηνοπηγία. в) Флексіи существительныхъ. Въ родит. пад. Βαλλᾶς, Μωυσῆ (Числ. IX, 23); въ дат. пад. μαχίρῃ (Исх. XV, 9), γήρει (Быт. XV, 15); въ вин. пад. ἅλω и ἅλωνα (Руѳ. V, 6. 14). г) Флексіи глаголовъ: ἐλεᾶν (Тов. ΧΙII, 2), ἱστᾶν (2Цр. XXII, 34) и ἰστάνω (Иезек. XXVII, 14); въ прош. несоверш. ῆγαν (2 Цр. VI, 3), ἐκρίνοσαν (Исх. XVIII, 26); въ будущ. λιθοβοληθήσεται, ἑλάσω, ἀκούσω, φάγεσαι (Пс. CXXVІІ, 2); въ аористѣ ῆλθαν, ἀπέθαναν, καθείλοσαν (Іис. Нав. VIII, 29), ἤροσαν (Іис. Нав. III, 14), εἴποσαν и εῖπαν (Руѳ. IV, 11 и I, 10), κεκράξαντες и ἐκέκραξεν (Иса. XXII, 23 и Числ. XI, 2), ἀνέσαισαν—желат 3-го л. множ. ч. отъ ἀνασείω (Быт. XLIX, 9), ἔλθοισαν (Іов. XVIII, 9); въ прош. сов. παρέστηκαν (Исх. V, 29). д) Синтаксиса. Употребленіе непереходнаго значенія отъ нѣкоторыхъ глаголовъ въ родѣ κατισχύω (Исх. VII, 13), κορέννυμι (Второз. XXXI, 20), καταπαύω (Исх. XXXI, 18). Совсѣмъ нѣтъ двойственнаго числа. Послѣ собирательнаго един. числа тѣ слова, которыя относятся къ нему непосредственно, обыкновенно согласуются съ нимъ (въ числѣ), но въ дальнѣйшемъ теченіи фразы глаголъ является уже во множ. числѣ. Нарѣчныя частицы движенія могутъ быть замѣняемы частицами покоя. Частица нерѣшительности есть ἑάν; она соединяется съ относительными (ὅς, ὅστις, ὅπου, ἡνίκα и пр.) для обозначенія, что смыслъ относительнаго или частота дѣйствія неопредѣленны, при чемъ во второмъ случаѣ употребляется съ временемъ въ изъявительномъ наклоненіи (Исх. XVI, 3). Много мѣстоименій въ качествѣ подлежащихъ или дополненій. Частицы подчиненія менѣе многочисленны и менѣе употребительны, чѣмъ въ классическомъ греческомъ языкѣ, а въ обычномъ простомъ языкѣ говорили безъ связныхъ періодовъ. Необычайно часто употребленіе неопредѣленнаго наклоненія съ членомъ или безъ него (напр., τοῦ). Непрямая рѣчь регулярно уклоняется при всѣхъ формахъ и—слѣдовательно—при косвенномъ желательномъ. Распространено употребленіе причастія въ качествѣ родит. самостоятельнаго. Сочетаніе глагола со своимъ дополненіемъ можетъ измѣняться, напр съ πολεμεῖν (Исх. XIV, 25), ἐξελθεῖν (Числ. XXXV, 26). Есть тенденція употреблять предлогъ между глаголомъ и дополненіемъ и пр.