Следствие считать открытым - Дмитрий Туманов

Впрочем, про баронов, баранов и иже с ними мы поговорим в другой раз, а пока что вновь вернемся к моей биографии и завершим представление моей персоны изюминкой в пресном пироге бытия. Род деятельности, коим мне доводится заниматься, — частный расследователь чужих секретов и тайн, а также наемный специалист по розыску всего и вся. Профессия редкая в наших местах, да какая там редкая — я вообще никогда не встречал себе подобных. Наверное, такие долго не живут… Поэтому и конкретного названия у нее нет: сыскарь — для простонародья, расследователь — для чиновников и аристократов, заноза в заднице — для начальства городской стражи Эйса, а также и для местного ворья, поскольку те и другие считают меня человеком противоположной стороны.

И те, и другие заблуждаются — я работаю на любого, лишь бы деньги платили, но занимаюсь лишь сбором сведений, предоставляя клиентам самим выяснять отношения, при этом не допускаю приятельских с ними отношений и тем более панибратства. Чревато, знаете ли! Конечно, меня насмерть загрызает совесть, когда, скажем, я разыскиваю для заплывшего жиром торгаша его сбежавшую дочку, не выдержавшую отцовской тирании, зная, какие ужасы ждут ее при возвращении в родной дом, или выясняю, с кем изменяет подружка бандита-мордоворота, который, застав ее с любовником, наверняка устроит «ночь кровавых ножей».

Однако я честно выполняю условия договора с клиентом и не нарушаю закон. Может быть, потому и жив пока… И поэтому у меня почти нет друзей. Родственников в столице у меня тоже нет, зато есть огромная куча знакомых, которых я порой и вспомнить-то не могу, но которые в силу экзотичности моей профессии хорошо помнят меня. Среди них в особую касту выделены осведомители — довольно полезные в нашем деле люди. С ними мне приходится общаться чаще всего, поскольку ключевая часть моей работы состоит в том, чтобы найти к нужному человеку правильный подход и затронуть наиболее чувствительную струну его души. К сожалению, чаще всего это — деньги и почти никогда — стремление к правде. Ну и конечно, волей-неволей мне приходится поддерживать отношения с многочисленными соседями, посматривающими на мой способ получения заработка с бо-ольшим сомнением.

Мои соседи — отдельная тема для разговора. Не зря наша улица именуется Хмельной. Как говорится в народной поговорке: «Каково название, таково и призвание». Соседи — золотые люди, пока трезвые, что хотя и изредка, но все же случается. Всю неделю — пьяные вопли под окнами, сраженные в битве с алкоголем на тротуаре, озабоченные похмельем синие рожи поутру и настойчивые попытки занять в долг. Однако в субботу поголовное пьянство прекращается, а в воскресенье вся улица, одевшись во все лучшее (немногим отличающееся от повседневного), дружно идет на исповедь в Храм замаливать грехи. В этот день здесь во всем чувствуется благопристойность, за что я могу сказать редкое благодарственное слово в адрес Церкви. А в понедельник все начинается по новой, и нет этому конца — бедность порождает пьянство, а пьянство порождает бедность. Круг замыкается.

И в этом замкнутом круге, в этом убогом спивающемся мирке безраздельно правит и безгранично властвует только один повелитель — господин Перегон. Или как его еще называют — «друг, царь и бог в одном флаконе».

Вообще само слово «перегон» означает, что означенная прозрачная горючесть изготавливается методом перегонки паров кипящего в котле варева через медную трубку, причем о содержимом того котла впечатлительным особам лучше не знать. Обыкновенно качественный перегон изготавливается из ячменя, при отсутствии его варится овес, если нет овса — используется просо, а по весне, когда все подъедено подчистую, — в ход идет все, что под руку попадется, вплоть до еловых веток и конского навоза.

Познав такие детали перегонного дела, часом, не подумайте, что я — такой же любитель огненного пойла, как и остальные. На этот счет имеется еще одна известная пословица: «Живя в сточной канаве, не можешь не знать, как выглядит дерьмо». Вообще-то я терпеть не могу эту жуткую бодягу и предпочитаю более благородные напитки, в особенности пиво. Но уж так получилось, что прежним хозяином моего дома был прославленный «гонщик», и в былые времена любители марочного перегона «Голубой огонек» сбредались сюда со всего города. Кстати, название соответствовало содержанию — при проверке на горючесть пламя окрашивалось в насыщенный голубой цвет.

Тот доходяга был мастером своего дела, но пил по-черному, да так однажды и загнулся суровой зимой, не дойдя несколько шагов до своего крыльца. С той поры прошло немало времени, но до сих пор ценители его трудов нет-нет, да и забредут по старой памяти. Между прочим, «в наследство» от покойника мне достался целый перегонный конвейер, который я немедленно выкинул во двор, — там он простоял бесхозным полчаса, не больше. А еще я обнаружил в подвале три десятка ящиков «Голубого огонька» — большая часть их содержимого за столько-то лет разошлась в качестве подарков и оплат за услуги, которые в простонародье именуются взяткой. При этом львиную долю затребовали крайне сомнительные наследники, второпях сбывшие мне этот старый домишко и уж только потом узнавшие о «драгоценностях», кои он в себе содержал.

Хороших слов про мой «приют» сказать немного стоит — он хотя бы каменный и еще очень удачно гармонирует с окружающей застройкой. Но при этом все дома в нашем квартале построены так, будто проектировавший их доходяга-архитектор от колыбели до гроба был неразлучен с бутылкой, а строители, воплотившие в жизнь его «шедевры», питались исключительно овощной брагой. Будучи кривобокими и облезшими, дома несут на себе неимоверное количество архитектурных безобразий. Изморенные горгульи, убогие демоны, порочные ангелы, голые мужики и еще более голые девки облепили фасады сверху донизу.

Все это тысячу лет не ремонтировалось и теперь стремительно разваливается. И мой дом уверенно идет к такому же состоянию. Покосившийся балкон над его входной дверью, куда я ни разу не рискнул выйти, держат на плечах два сфинкса, стоящие на задних лапах и высунувшие языки от натуги. Вы можете представить себе сфинкса на задних лапах? А вот скульптор смог… Теперь и я смогу, даже если не захочу. Стены дома облицованы какими-то мерзопакостными харями и масками — к счастью, в большинстве своем давно облупившимися. На карнизе крыши примостилось с десяток белокаменных тварей, не поддающихся опознанию, — одна из них месяц назад от мороза раскололась и рухнула на мостовую, едва не зашибив при этом тетушку Клариссу, сметавшую снег с крыльца. Скандал запомнился надолго, впрочем, ремонт дома я и до того не собирался делать и сейчас не стану — неровен час развалится совсем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});