Привычка побеждать - Сергей Зверев

«Черт побери! Откуда он взялся?» – молнией мелькнуло в разгоряченном мозгу Гассама, а тренированное тело в тот же миг автоматически отреагировало резким прыжком в сторону и кувырком.

Он издал гортанный крик, но этот условный сигнал общей тревоги явно запоздал. На плацдарме уже творилось нечто немыслимое: со всех сторон слышались одиночные выстрелы, звуки рукопашной схватки и характерные хлопки имитаторов противопехотных мин. Тех самых, в отсутствии которых он был абсолютно уверен. Командир лучше кого-либо понимал всю сложность ситуации, в которую попал отряд из-за его самонадеянности. Зацепиться за высоту не было ни малейшего шанса, а единственный путь отступления оставался только по направлению к обрыву.

В распоряжении эфиопа было лишь два варианта. Или немедленно признать себя побежденным, а следовательно, сдаться в плен. Или попытаться совершить невозможное...

Горячий африканский парень выбрал последнее. Он оставил уже ввязавшихся в безнадежную схватку соотечественников сдерживать противника. Сам же с остатками своего отряда решил спуститься по незнакомому почти отвесному склону и попытаться крутыми козьими тропками выйти в тыл атакующим десантникам.

Все же не зря Гассама Арата в учебном лагере прозвали Арапом. Меткое прозвище, которое с легкой руки острословов-десантников к нему прочно приклеилось, не только было созвучно его имени, но соответствовало и происхождению. А главным образом оно весьма красноречиво свидетельствовало о настырном и упрямом характере африканца.

Вот и сегодня он «попер на арапа»...

Тем временем отлично тренированные «орлы» Батяни методично и уверенно завершали разгром оставленного командиром «южных» боевого прикрытия. Выстрелов уже не было слышно, да и что толку от стрельбы холостыми? То ли дело рукопашная! В этом элементе военной игры условиями учений разрешался практически полный контакт. Где же еще, как не здесь, можно было на деле показать приемы, на освоение которых потрачены долгие годы тренировок?!

Маршрут для маневра, выбранный эфиопом, был по плечу исключительно виртуозам-альпинистам, да и то в светлое время суток и после предварительной проработки. С горами шутки плохи. Но, как ни удивительно, группа продолжала свой отчаянно рискованный спуск. Авангард даже умудрился добраться до узкого, но достаточно прочного карниза, который мог дать шанс выполнить задачу, поставленную командиром.

Внезапно раздался грохот падающих камней, и отчаянный крик разорвал тишину, наступившую после боя.

«Кто?!» – прозвенело тревожным зуммером в голове майора Лаврова, который до этого момента одобрительно наблюдал из укрытия за действиями своего отряда. Хотя за подготовку своих бойцов он был абсолютно спокоен, но чем черт не шутит!..

– Паук! Крот! Страховать! – крикнул он, а ноги сами уже несли его к тому месту обрыва, где с кем-то случилась беда.

Те, кому офицер отдал команду, уже догнали его и на бегу начали готовить страховочную веревку.

Конечно, имена у них были совершенно другие, и по уставу так обращаться к ним не положено. Но короткие, как выстрел, клички вместо уставного обращения «рядовой Терентьев» и «младший сержант Скоробогатый» в боевой обстановке значительно экономят время. А от секунд зачастую зависит не только судьба задания, но и сама жизнь.

Веревка с тихим шорохом скользнула в пропасть, и по ней, используя нехитрое альпинистское приспособление под названием «улитка», Батяня начал спускаться в неизвестность темноты.

– Свет! – через секунду-другую уже спокойно и деловито скомандовал он.

Один за другим вспыхнули с десяток мощных фонарей, входящих в экипировку десантников. А еще мгновение спустя, когда к ним присоединили свои фонари «пленные» и «убитые», картина происшествия стала ясна до мельчайших подробностей.

Арап, замыкавший отходящую группу, по всей видимости, оступился и, потеряв точку опоры, так необходимую в горах, сорвался в пропасть. Но ему несказанно повезло: на пути его падения, которое должно было оказаться последним в его жизни, оказалось высохшее деревце, неизвестно каким ветром занесенное на этот почти вертикальный склон. Оно-то и спасло диверсанта от неминуемой гибели или, по крайней мере, временно отдалило ее, подцепив счастливчика своим чахлым стволиком за застежку бронежилета.

– В рубашке парень родился! – восторженно пробасил один из десантников, подстраивая луч своего фонаря.

– У них в Эфиопии, наверное, не в рубашках рождаются, а в бурнусах, или как их там?.. – возразил ему известный балагур по прозвищу Треп и насмешливо добавил: – Но этот, по всему видать, – в «бронике»...

– Отставить диспут! – неожиданно сердито рявкнул снизу Батяня, сам учивший своих бойцов, что хорошая шутка в трудной ситуации спасти может.

Болтуны в ту же секунду прикусили языки, понимая, что, если командир, всегда спокойный, как танк, начал покрикивать и злиться, – что-то явно не слава богу. И действительно, когда десантники пригляделись повнимательнее, они увидели то, что успел заметить Батяня, находившийся ближе всех к месту события. Стволик хилого деревца белел свежей трещиной, которая увеличивалась на глазах. В наступившей тишине было слышно предательское потрескивание древесины.

– Травить! – резко выдохнул Андрей и, заметив, что страхующие его бойцы слегка замешкались, нетерпеливо подстегнул: – Мигом!

С его позиции было видно, как начинают разъезжаться застежки на бронежилете висящего над темной бездной Арапа. Сам бедолага ничего этого не видел и не оставлял лихорадочных попыток зацепиться за дерево руками. Но каждое его движение только усугубляло ситуацию и приближало развязку. Раздумывать было некогда.

– Не рыпайся, эфиоп твою!.. – заорал Батяня и, с силой оттолкнувшись ногами от скалы, словно ныряя в воду, отчаянно ринулся в пропасть вниз головой.

Чем закончится этот фокус, он не знал, но это был, пожалуй, единственный шанс успеть. А шанс, даже если он единственный, всегда нужно использовать. Тем более когда есть уверенность в крепости и надежности рук страхующих тебя бойцов.

В кровь разодрав колени и локти об острые выступы скал, Андрей все-таки успел мертвой хваткой вцепиться в ноги Арапа, когда тот уже падал. Расстегнувшийся все же бронежилет, словно огромная летучая мышь, бесшумно скользнул вниз и исчез в черноте ночи. Однако все подробности майор Лавров осознал только потом, когда эти картинки прошли перед его глазами, как на замедленном повторе голевого момента.

– Держать! – прохрипел офицер скорее самому себе, чем своим бойцам.

Десантники, поняв отчаянный маневр своего командира, сумели сравнительно мягко смикшировать падение двух не очень щуплых мужиков. Теперь они уже быстро, но осторожно поднимали их из пропасти, словно пару воздушных гимнастов в цирке...

* * *

Остатки утреннего тумана легким белым маревом клубились в долине, напрасно стараясь зацепиться за угловатые выступы горных склонов. Несмотря на конец сентября, почти по-летнему теплое солнце брало свое.

На небольшой площадке перед зданием штаба замерли две «коробки» – вчерашние «противники». Предстоял разбор прошедших учений и вынесение высочайшего вердикта.

Преамбулу местного замполита, занудно и привычно бубнившего о сложности международной обстановки, как обычно, никто не слушал. Да и сам политрук не очень-то рассчитывал на внимание, а скорее отрабатывал привычный ритуал.

Наконец прозвучал непременный финальный панегирик руководящей роли коммунистической партии. Профессиональный местный говорун подобострастно уступил место у микрофона московскому инспектору, затем снял свою фуражку и, вытирая вспотевшую от усердия лысину носовым платком, изготовился внимательно слушать проверяющего.

– В целом обе стороны справились с поставленной задачей неплохо... – стандартной фразой начал свою речь столичный гость, слегка утомленный как сегодняшним южным солнцем, так и вчерашней дегустацией отменной продукции знаменитых крымских виноделов.

Обычно после подобного стандартного вступления следует ключевое слово «однако», а затем и начинается собственно разбор «полетов», а то и форменный разнос.

Конечно же, не самой выволочки боялись превратившиеся в слух африканцы. Они отлично представляли себе крутую реакцию их вождя, Менгисту, на отрицательную оценку его будущих гвардейцев. Сейчас на карту была поставлена не только карьера, а, пожалуй, и жизнь.

– ...однако, – произнес ожидаемое слово инспектор, – курсант Гассам Арат, командир отряда «южных», недостаточно ответственно отнесся к проведению рекогносцировки, вследствие чего лишил своих бойцов возможности выполнить возложенное на них задание с общей оценкой «отлично».

«Издевается!.. – подумал Гассам, нервы которого были натянуты, как струна. – Какое, к черту, может быть „отлично“ после такого грандиозного провала?»