Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

ядерную энергетику,» / Там же. Заметим, эти научные исследования не меняют, однако, общего положения «стран с низкими доходами», в которых «человеческий капитал» по степени своей зрелости значительно уступает аналогичному «капиталу» развитых стран.

176

Там же. С. 688.

177

Там же.

178

Там же.

179

При этом «самым важным из всех ограничений» является не социально-экономический фактор, а временной, т. е. время как таковое. Ибо «прогресс экономики и медицины, значительно увеличивающий продолжительность жизни, оказался бессилен что-либо сделать с потоком времени, который всегда ограничивает человека 24 часами в сутки. Таким образом, хотя объем товаров и услуг в богатых странах возрос в громадной степени, объем времени остался неизменным.

Поэтому желания остаются не удовлетворенными и в богатых, и в бедных странах. Хотя растущее изобилие благ снижает ценность дополнительного блага, время становится все более ценным по мере того, как блага – все более изобильными. Максимизация полезности в утопическом обществе, где все потребности полностью удовлетворены, бессмысленна, но неизменность временного потока делает такую утопию невозможной». / Там же. С. 688–689. Коренной порок всех этих «глубоких» рассуждений заключается в их абстрактности, оторванности от социально-экономических условий современного общества, в рамках которых решаются отнюдь не утопические, а реальные проблемы.

180

Там же. С. 693.

181

Там же.

182

Там же. С. 689.

183

Там же. С. 693–694.

184

Там же. С. 694.

185

См.: Там же. С. 694–695.

186

Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М., 1993. С. 295.

187

«Если судить по этому лаконичному, четкому определению («человеческого капитала». – Н.С.) и предположить, что им руководствуются авторы данного солидного произведения, то под человеческим капиталом однозначно предполагается понимать качество рабочей силы (природные данные работника, физическое состояние, приобретенные навыки, уровень квалификации, образованность, мастерство и т. д.), то, что классики политической экономии, в том числе К. Маркс, называли способностью к труду, иногда смешивая это качество с трудом. Но поскольку в вышеприведенном определении говорится о капитале, то, естественно, возникает вопрос: чей это капитал, кому он принадлежит? Наемный рабочий при капитализме, в отличие от крепостного и раба, – юридически свободная личность, и его рабочая сила, его личные качества принадлежат ему самому. Следовательно, собственником «человеческого капитала», согласно приведенному определению, является работник. Тогда почему его естественные и приобретенные способности оказываются капиталом? Ответ один: только потому, что они могут приносить и приносят дополнительный доход, и этот доход интерпретируется как «прибыль», «продукт» или даже «рента» – в общем, как некая прибавка, маржа, являющаяся эмпирическим свидетельством возрастания способностей работника, его «капитала». А инвестиции в рост этого «капитала» могут идти от самого работника, фирмы, государства (общества). Здесь, конечно, работают аналогии с действительным капиталом, но они незаметно подводят к представлению о том, что и наемный работник – тоже капиталист с той только разницей, что в его собственности не средства производства и денежные ресурсы, а его способность трудиться. Невелика, мол, разница, коль скоро все принадлежат к одному социальному классу …» / «Человеческий капитал» и образование. С. 26–27.

188

Фишер С., Дорнбуш Р. Шмалези Р. Указ. соч. С. 303.

189

Там же.

190

«Человеческий капитал» и образование. С. 28.

191

Фишер С., Дорнбуш Р. Шмалези Р. Указ. соч. С. 303.

192

«Может быть, незаметно для самих авторов акцент в определении «человеческого капитала» здесь перемещается на инвестиции, что вступает в противоречие с первоначальным определением. Но дело не только в этом. Дотошный читатель не может не заметить и то, что эффектом (отдачей) затрат на образование и повышение квалификации наряду с прибавкой заработной платы (увеличением дохода) признается вовсе не доход в рыночном смысле, а реализация более высокой потребности в самом труде. Однако труд как самоцель, а не средство к жизни, понятно, не превращает инвестиции (в этой части) в капитал, выводит нас, напротив, вообще за рамки экономических категорий рыночно-капиталистической системы, а Фишера и его коллег представляет в таком суждении чуть ли не сторонниками … коммунистической идеи. В том же случае, когда говорится о приращении дохода на инвестиции, почему-то забывается тот вариант, когда затраты на подготовку и переподготовку работника, вложения «не в себя», а в других делает капиталист (фирма). Но тогда он и является собственником «человеческого капитала» в форме инвестиций, на которые прирастает прибыль. Конечно, возникает вопрос: можно ли в таком случае работника, приобретшего новые качества своей рабочей силы и получающего вследствие этого более высокую заработную плату за свой труд, назвать собственником «человеческого капитала»? На этот, как и на ряд других вопросов мы не найдем вразумительного ответа ни в «Экономике» С. Фишера, ни в других «Экономикс», в том числе в их российских дубликатах.» / «Человеческий капитал» и образование. С. 28–29.

193

Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 47 48.

194

Блауг М. Методология экономической науки, или как экономисты объясняют. С. 290.

195

См.: Лакатос (правильнее Лакатош) И. Методология научных исследовательских программ. / Вопросы философии. 1995. № 4. С.135.

196

Блауг М. Указ. соч. С. 318.

197

Там же.

198

Там же.

199

Там же.

200

Там же. С. 326.

201

Там же.

202

Там же. С. 328.

203

Там же. С. 330.

204

Там же. С. 332. «Стандартные, вневременные теории поведения потребителей и максимизирующих прибыль фирм дают некоторое объяснение таким явлениям, как набор в школы и обучение без отрыва от производства, но они бессильны объяснить распределение издержек обучения между нанимателями и работниками. Классическая социология определенно