Курс гражданского права. Тома I-III - Константин Победоносцев

§ 84. Значение писцовых книг и межевых актов по делам специального межевания и отношение их к вотчинному праву. — Может ли разрешенный по межевым правилам вопрос о владении внутри общей дачи служить к предосуждению вотчинного права? — Случаи, в коих требуются доводы от перводачников. — Нынешнее значение писцовых книг как доказательства в делах вотчинных

Итак, в настоящее время, за исключением дач, в коих не совершилось еще генеральное межевание, писцовые книги принимаются за доказательство при внутреннем размежевании дачи между соучастниками (944 ст. Меж. Зак. изд. 1893 г.). Но это относится лишь до дач, которые при генеральном межевании замежеваны были в общее владение, оставаясь внутренне неразмежеванными; если же дача при генеральном межевании замежевана была в единственное владение, которое уже впоследствии раздробилось, то разверстание ее производится по крепостям и по давности.

В делах сего рода весьма часто участвует казна совместно с частными владельцами, и от сего происходит особенное свойство таких дел и особенное значение, принадлежащее в них писцовым книгам. Казна — как представитель государства — является в сих делах, именно там, где владение происходит из писцовой дачи, в качестве первоначального и, так сказать, основного владельца всех земель, к даче принадлежащих, отыскивая себе и в надел крестьянам, сидящим на казенной земле, тем большее количество земли, чем менее придется по расчету на крепости частных владельцев; ибо по предъявлении и по разборе крепостей, когда определится крепостная дача, все остальное количество земли окажется примерным и должно быть распределено между соучастниками по пропорции крепостной дачи. Таким образом, весь документальный материал, из которого слагаются вотчинные права и владения в даче, представляется по делам сего рода, так сказать, в двух планах. На заднем или основном плане писцовая дача, то есть официальное означение всех частных владений и владельцев, найденных в даче во время составления писцовой книги. Здесь обыкновенно означаются: 1) частные владельцы, по праву вотчинному или поместному — предшественники, от которых тем или другим путем, в целости или в раздроблении дошло владение к настоящим владельцам; 2) служилые люди разных чинов прежнего времени, которым отведена была по окладу, совокупно, земля для отправления службы: это предки нынешних государственных крестьян и однодворцев, у коих земля сия сохраняет значение казенной общественной земли. На втором или переднем плане представляются: 1) наличное владение каждого из соучастников, оказавшееся в даче; 2) крепости и другие доказательства новейшего времени, которыми наличные владельцы оправдывают свое владение; 3) поместная дача однодворцев; наконец, 4) если в даче поселены однодворцы, то у предков их могли быть особые земли, принадлежавшие им в вотчинном праве, которые они могли передавать на таком же праве своим наследникам-однодворцам, а частью и продавать посторонним лицам. Но у однодворцев могли быть земли различного свойства, с правом или без права свободного распоряжения, и под предлогом вотчинного права нередко продавались однодворцами незаконно земли, которыми они распоряжаться не могли в силу многочисленных и изменчивых запретительных указов; посему крепости сего рода и отдельные однодворческие владения вообще представляются сомнительными и требуют нередко подробного рассмотрения, которое затрудняется переходами владения от одних лиц к другим, применением давности к владению, соображением множества разноречивых указов старого времени и т. п. В таких обстоятельствах для казны как основного владельца дачи — явный интерес состоит в том, чтобы подвергнуть спору и устранить как можно более крепостей в даче, ибо чем менее будет крепостной земли частного владения, тем более примерной земли по расчету отойдет на писцовую дачу однодворческую, в казенное владение. Дела сего рода прежде производились, как выше изъяснено, судебно-вотчинным порядком, так что сила судебного решения простиралась и на вотчинные права соучастников. Ныне дела эти производятся судебно-межевым порядком, и решение судебно-межевое не отнимает у лиц, устраненных из числа владельцев или обрезанных в своем владении, законной возможности доказывать свое вотчинное право по крепостям особо, порядком судебно-вотчинным. Но для частных владельцев от этого не легче, ибо с устранением крепостей при судебно-межевом разбирательстве они должны лишиться владения, а с владением, кроме материальной выгоды, соединяются и другие преимущества. В процессе о разделе общего владения положение всех участников уравнивается, ибо всякий состоит владельцем и пользуется выгодами владения; каждый, представляя свои оправдательные документы, имеет право требовать документы от всех; подвергая критике титулы своего владения, в то же время подвергает такой же критике чужие титулы, не выходя из спокойного положения, т. е. из владения; каждый в одно время истец и ответчик. Напротив того, весьма невыгодно, не имея владения, опровергать владение чужое и доказывать свое право против чужого владения. Гораздо легче и удобнее по условиям совместного владения наличному владельцу изъяснить и оправдать свое владение, чем лицу, лишившемуся владения, доказать свое вотчинное право. В первом состоянии и право неполное или условное может получить при помощи владения вид безусловный. В последнем состоянии приходится, помимо владения, сразу вывести и доказать безусловное вотчинное право. Между тем по новым правилам судебно-межевого разбирательства решительно воспрещено принимать к рассмотрению суда такие акты, которые по прежнему порядку можно было рассматривать в общем деле об отделении земель, не отдельно от владения, например акты, в которых не будет ясного доказательства, что они принадлежат до межуемой дачи, купчие на поместные земли, совершенные после 1765 года однодворцами, и проч.

Не предполагаю касаться многосложной казуистики, выработанной по делам сего рода практикой и относящейся к разбору документов частного владения; но считаю нужным остановиться на одном вопросе, который нередко возбуждал недоумения по делам сего рода, и, конечно, еще нередко будет в них возобновляться — именно в вопросе о том, в каких случаях есть основание требовать от частных владельцев по их крепостям так называемые доводы от перводачников.

В делах о размежевании общего владения с казной, и именно там, где есть писцовая дача, нередко случалось, что казна, имея перед собой крепости частных лиц, служащие достаточным доказательством законности их личного владения и законности приобретения вотчинного права в лице самих владельцев или ближайших их предшественников, не довольствовалась сими доказательствами и требовала еще, чтобы наличные владельцы оправдали свое вотчинное право по всем степеням перехода, довели бы свое право крепостями и мерой до первых дачников, означенных в писцовой книге, доказали бы, как именно дошло к ним владение от сих первых дачников и в какой именно мере, по крепостям. Очевидно, что в редких только случаях наличный владелец мог удовлетворить этому требованию и собрать по справкам со старыми крепостями и с книгами вотчинного департамента (моск. архив министерства юстиции) достоверные сведения о переходах владения по актам от первого дачника к последним из его преемников. Притом известно, что в старину, особо при смешении начал вотчинной записки и при беспрерывной перемене учреждений в первой половине XVIII столетия, переходы владения по наследствам, завещаниям, продажам и другим сделкам совершались весьма часто безъявочно, одною безгласною передачей и овладением, и требовать документальной поверки всех этих переходов, невзирая на то, что они покрывались старинным владением и бесспорностью — значило бы в большей части случаев просто отнять землю под незаконным предлогом у законного ее владельца. Однако же слово: "доводы от перводачников" долго оставалось страшным словом для владельцев, ибо случалось, к сожалению, что судебные места, уступая требованию казны и не имея сами ясного сознания о том, в каких случаях требование доводов допускается, — лишали владения тех, кто не был в состоянии представить доводов. Это неведение происходило не от чего иного, как от недостаточного знакомства с межевою инструкцией.

Доводы от перводачников могут иметь место только там, где есть общее нераздельное владение, происходящее от одного первоначального основания, из одного общего источника вотчинных прав. В споре между двумя сторонами о вотчинном праве, а не о количестве владения, доводы эти не имеют значения: довольно одного, хотя бы ближайшего, непосредственного акта или двух-трех для того, чтобы утвердить основание приобретения, когда оно соединяется с владением, продолжавшимся в течение давности. Каждая сторона выставляет основание своего права, которое выводит от одного бесспорного прежнего вотчинника, и на этой, так сказать, бесспорной точке, из которой выводится приобретение обеих сторон, суду предстоит сравнить титул одной стороны с титулом другой и один признать законным, а другой отвергнуть. Это бесспорное поле находится обыкновенно в том же или в ближайшем поколении, следовательно, доводы бывают не длинные и в редких случаях затруднительные.