Во власти девантара - Бернхард Хеннен

На миг Фародину пришла в голову мысль о том, что, возможно, она его обманула, чтобы не лишать мужества перед схваткой. Она выглядела такой невинной. Такой чистой.

Однако так ли важно в этот миг, лжет ли она? Битва за Альвенмарк должна состояться, и в одном он ей поверил: она сделает все, чтобы спасти народы детей альвов.

Фародин коротко поклонился.

— Этой же ночью я отправлюсь на Шалин Фалах.

Королева подошла к нему и поцеловала в щеки.

— Береги себя, друг мой. Существует Эмерелль, которую знаем только мы вдвоем. Ты хранил эту тайну на протяжении столетий. И за это я хотела бы поблагодарить тебя.

Фародин удивился.

— Я думал, мое место занял Олловейн.

Королева пристально поглядела на него.

— Нет. Может быть, он и лучший фехтовальщик Альвенмарка. Но для того чтобы быть кинжалом королевы, ему не хватает таланта. Он подвел в Анискансе. После снова только ты исполнял мою волю. Ты был моим посланником у троллей и заставил бы их заплатить кровью, если бы они предали нас во время морской битвы. И, в конце концов, именно твой меч убил девантара, самого могущественного врага Альвенмарка.

По следам минувшей ночи

Нурамон бродил по фруктовому саду королевы. Как и прежде в своей комнате, он думал о ночи, предшествовавшей эльфийской охоте. Тогда деревья шептали ему, но теперь они молчали. Нурамон коснулся ветвей Пихты Фей, однако тепло, которое она всегда источала, ушло. Он разочарованно отнял руку.

Что произошло? Неужели души деревьев ушли в лунный свет? Чары, присущие этому месту, казалось, еще живы, потому что на всех деревьях были плоды. Но, похоже, время принесло немало изменений.

Нурамон прошел мимо липы, у которой впервые увидел Нороэлль, дошел до обеих шелковиц, которые подарили ему тогда свои ягоды. Чем бы ни закончилась завтрашняя битва, всего этого Нороэлль не увидит никогда. Ее озеро, Дуб Фавнов и ее дом останутся только в воспоминаниях.

Нурамон поравнялся с липой и маслиной, которые росли на краю сада. Здесь он говорил с Нороэлль, выдав себя за дух дерева, и она согласилась на игру. В ту ночь он не подозревал, что судьба приведет его на столь трудную тропу. Он поднял голову и увидел два лица, смотревшие на него.

— Ты что же, подслушиваешь нас? — рассмеявшись, спросила Юливее.

Обилее положила волшебнице руку на плечо.

— Оставь его.

— Иди же к нам, — не унималась Юливее.

Нурамон не ответил, а просто поднялся на террасу по узкой лестнице. Обе эльфийки выглядели чарующе. Юливее была одета в серый наряд из легкой ткани. В ее темно-каштановые волосы были вплетены белые ленты. На Обилее было свободное голубое платье, волосы подобраны наверх. Нурамону показалось, что он видит перед собой воительницу.

— Юливее и Обилее! — сказал Нурамон. — Вы стали лучшими подругами?

— С той самой ночи, когда ты ушел, — подтвердила Юливее.

Он подошел к сестре.

Юливее поглядела ему в глаза.

— Так странно. — Она была такого же роста, что и Нурамон. — Тогда ты казался мне великаном. А я была для тебя наверняка всего лишь глупой девчонкой.

— Нет, ты была маленькой волшебницей, обладающей большой силой… и милой мучительницей.

Обилее улыбнулась.

— Это продолжалось еще некоторое время после того, как ты ушел.

— Я хотела бы извиниться за то время, — сказала Юливее.

Нурамон покачал головой.

— Не нужно… сестра.

— Я не забыла… брат, — сказала Юливее. — И я сделала то, о чем ты меня просил. Я присматривала за Фельбионом, живу в твоем доме. Ты узнаешь его, хотя Алаэн Айквитан уже ушел.

— Его больше нет? — спросил Нурамон, вспомнив о сосне фей.

— Во всем сердце страны больше не осталось наделенных душой деревьев, — ответила Обилее.

Юливее вынула из небольшого мешочка желудь.

— Это от Алаэн Айквитана. Если завтра мы победим, то души деревьев родятся снова. Только вот я пока не знаю, где посадить этот желудь.

— Что случилось с Аттой Айкъярто?

— Ксерн возродит его. — Волшебница указала на фруктовый сад. — Большинство душ деревьев ушли в лунный свет. Только немногие из великих привязали свои души. Алаэн Айквитан, Атта Айкъярто, Пихта Фей и Дуб Фавнов, и еще некоторые. Они будут праотцами и праматерями новых наделенных душой деревьев. Эмерелль сказала, что хочет посадить Пихту Фей у луговых фей.

Нурамону вспомнилось озеро Нороэлль, граничившее с поляной, где жили луговые феи. Все изменится, станет другим. Озеро Нороэлль наверняка обретет достойное место в новом Альвенмарке.

— Ты действительно уйдешь? — спросила Юливее, отрывая Нурамона от размышлений.

— Я должен сделать это.

Улыбка исчезла с лица Юливее.

— Я многое отдала бы за то, чтобы встретиться с женщиной, ради которой ты пойдешь на такую жертву. Обилее рассказывала мне о ней.

— Ты разочарована?

Юливее покачала головой.

— Нет. Ты останешься моим братом. Я никогда не думала, что ты откажешься от любви к Нороэлль ради меня. Я так рада, что вы победили девантара и что я смогла еще раз увидеть тебя. Я так за тебя переживала. — Она обняла его. — Теперь я счастлива.

— Тебе будет очень больно, когда я уйду из Альвенмарка? — негромко спросил он.

Волшебница подняла голову и посмотрела на него большими глазами. Он провел рукой по ее щеке, и вот уже расцвела на ее лице улыбка, напоминавшая улыбку того ребенка, которого он взял под свое покровительство в Искендрии.

— Нет, — сказала она. — У нас было время побыть вместе. Наше путешествие из Искендрии сюда было самым лучшим из того, что мне довелось пережить. — Она поцеловала его в лоб. — А завтра будь сильным! — Она мягко высвободилась из его объятий. — А теперь мне нужно вернуться в Большой лес.

Нурамон поглядел ей вслед. Как много он пропустил! Маленькая девочка, путешествовавшая с ним, внезапно стала могущественной волшебницей. Победа над девантаром оплачена высокой ценой.

Обилее подошла к нему.

— Она очень по тебе скучала.

— Мне очень трудно понять это… И с тобой было то же самое. Ты была девочкой, когда мы отправлялись на эльфийскую охоту. А здесь нас ждала уже женщина, произносившая слова Нороэлль… И здесь я впервые коснулся Нороэлль.

— Она рассказала мне об этом той ночью. — Лицо Обилее стало печальным. — Она так любила тебя и Фародина.

— Ты смотришь на меня так печально. Разве королева не сказала тебе, что есть надежда, если завтра мы выиграем сражение?

— Надежда для кого, Нурамон?

— Конечно, для Нороэлль.

Обилее кивнула.

— Королева мне все сказала. И я знаю это уже многие годы. Она сказала, на что пойдет, чтобы эта надежда могла осуществиться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});