Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

Еще одна комната — вот он, сволочь! Птуфф болотный!!!

— Глава Службы оросительных каналов, за смерть сына Владыки я приговариваю тебя к смерти!

А отравленная иголка у Кибика только одна… Но зато у меня есть второй Кибик. Переключаю управление на второго, веду его к нужному окну… Ох, звездочки! А какое — нужное? Тут их много… Какое я последнее проверяла?

С третьей попытки нашла. Спи вечным сном, Глава Службы оросительных каналов, я плюю на твою могилу!

Одного за другим, вывела Кибиков из гостевых покоев, спрятала под крышей. В голове пусто, дрожь пробирает все тело. Вернулся Пуррт, за руку держится.

— Ты чего плачешь, рыжая?

Рассказала ему, что сделала.

— Ты чудо! Давай теперь штаб легиона уничтожим!

О риммах легиона я не подумала. Отравленных иголок больше нет, но Кибика можно взорвать. Так Линда делала.

— Штаб нам не осилить. Только одного-двух.

— Тогда самого главного. Они у нас будут по ляжкам писать!

— Что у тебя с рукой?

— Пустяки. Наруч выдержал, так что синяком отделался. Крышу зачистил. Ты штаб ищи, не отвлекайся! Еще пара серых — и мы Марту обойдем.

О чем думает, балбес!

Вновь активировала Кибика. В тронном зале штаба нет. В танцевальном я была. В папином кабинете нет. В присутственном спальню устроили. В торжественном! Ну а где же еще?! Вот они. Два мелких штабных офицера и две фигуры, толстый и тощий. Это у стола с картами. Еще два офицера разбирают свитки с донесениями, и пяток курьеров спят у дальней стенки.

— Кого выбираешь?

— Толстого! — Пуррт смотрит через мое плечо, щекочет вибриссами щеку. — А ты?

— Подождем, послушаем, кто кем командует, — включила звук на планшетке. Оказалось, что толстый по чину старше, но тон задает тощий. Гадают, где мог укрыться мой папа.

— Подожди! Сейчас их убивать нельзя, — вовремя сообразила я.

— Почему?

— Тревога поднимется. Я не смогу Шурра вытащить.

— Но их нельзя оставлять в живых.

— Ты будешь за ними следить. Когда придет время — убьешь. А пока жди меня, следи за ними и учись водить Кибика, — отдала планшетку, показала, как переключаться с одного Кибика на другого, где кнопка подрыва.

— А ты?

— Я пошла за Шурртхом. Если к рассвету не вернусь, делай дело и улетай. За меня не бойся, у меня здесь еще один байк припрятан. — Посмотрела, как вытянулось его лицо. — Да не бойся ты за меня. Я же родилась в этих стенах. Тут любая дверь меня без ключа пропустит.

В доказательство открыла дверь тайного хода.

— Резак возьми!

— Не, от него крови много. Увидят кровь, поднимут тревогу. Мне это не надо.

Закрыла за спиной дверь тайного хода, и тут меня опять прихватило. Аж зубами заклацала. Говорила уверенно, но у самой-то уверенности нет. Головой ведь рискую. Марта рассказывала, у кошки девять жизней. Хорошо им! А у меня — одна, последняя…

Как попасть в казематы? Была там только дважды. Ничего, считай, не видела. Один раз принесла два ведра воды туда, другой — выносила мусор оттуда. Такое увидела, что зареклась туда ходить. А теперь — НАДО.

Знаю один тайный ход на этот уровень. Кончается в одиночной камере со сломанной дверью. Дверь, наверно, специально сломали, чтоб камера всегда открытой и пустой стояла. Когда я из стенки вылезла да поняла, куда попала, такого страха натерпелась… Знаю только, что эта камера на втором подземном этаже казематов, сразу после поворота в левое крыло.

Но сейчас тайными ходами идти нельзя. Стражники очень удивятся, если увидят меня там, где мне быть никак не положено. Надо, чтоб они сами привели меня в казематы и дорогу показали. Сдаваться надо.

Составила план. Я столько приключенческих кино видела, что любому шпиону сто очков форы дам.

Спустилась тайными ходами на второй этаж, проскользнула в комнату уединенных размышлений. Вышла оттуда — как говорит Линда, "в образе". В каждой руке по три ночных вазы с притертыми крышками. Фартук повязан. Иду по самой середине коридора, песенку мурлыкаю. Мимо меня два воина прошли, внимания не обратили. Вот напасть! Рабынь, занятых делом, никто не замечает. Надо привлечь внимание.

Сворачиваю на лестницу, ведущую на первый этаж. Лестница, хоть и широкая, но для слуг. Темная, без окна во двор, без лепнины на стенах. Господа по таким не ходят.

С ночными вазами на первом этаже делать нечего, но легионеры дворцовых порядков не знают… Спускаюсь по лестнице, мурлыкаю песенку. Пол лестницы прошла, а на площадке между этажами никого нет. Только ведро прямо на проходе стоит. Все три стражника на нижней площадке о чем-то тихо разговаривают. Решила об ведро споткнуться, чтоб внимание привлечь. Не успела. Один меня заметил, как рявкнул:

— Стой! Кто такая?!

— Ночная моль я. Ночные вазы по гостевым покоям разношу, слежу, чтоб всегда пустые были, — замерла на полушаге, руки с вазами подняла. Парни, вы новенькие? Я вас раньше не видела.

— Иди сюда, быстро! — рявкнул грозно так, у меня сердце куда-то провалилось. Шагнула — и по-настоящему о ведро споткнулась. Оно опрокинулось, вода по ступенькам хлынула. Хотела шаг в сторону сделать, а там второе ведро. Оно в тени стояло, факел его не освещал. Равновесие потеряла, громко взвизгнула и поскакала по ступенькам вместе с ведрами наперегонки, прямо на стражников. Те от неожиданности мечи выхватили.

Кррина учила меня одному приему на самый крайний случай. Если бежишь на стражника, а у того меч, в последний момент резко нагнись, так, чтоб голова между ног. Попой ему в живот попадешь, с ног собьешь, по нему перекатишься, на ноги вскочишь. Как же! Согнулась, врезалась, повалила, перекатилась. Да так перекатилась… Ноги, руки на мокром камне разъехались, и я лбом в пол — бум! Искры из глаз! Скольжу на брюхе вместе с волной грязной воды из ведер, пересекаю коридор, и головой в стену — бум! Теперь не лбом, а макушкой. Кажется, отрубилась ненадолго. Потому что лежу щекой в мокром и голоса слышу.

— Говорил же тебе, убери ведра.

— Куда я их тут уберу? Пост покину?

— К стене трудно отодвинуть? Посмотри, что с девчонкой.

— Притворяется. Она это специально, знаю я их рабскую манеру.

— Лбом об пол — специально? Тебя напугать? Поди, проверь, говорю.

Это они обо мне? Поднимаю голову.

— Парни, я живая или уже нет?

— Сейчас я у твоей задницы спрошу, живая ты, или нет? По твоей вине у меня вся спина мокрая.

Приподнимаюсь на локтях, оглядываюсь. Все шесть ночных ваз — вдребезги! Ведра хоть и прочные, деревянные, одно на досочки распалось. И пол во всю ширину коридора водой залит.

— Это все я натворила? Ой, звездочки рассветные, спасите-помогите!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});