Леннар. Тетралогия - Антон Краснов

— Я… мне приходилось быть в Ланкарнаке, и я видел… видел эту… так называемую… Аллианн! Она… она состоит в связи с Леннаром… и потому не может быть… не может быть!..

Не доведя фразы до логического завершения, брат Гаар с силой врезал пухлым кулаком по столу и попал по краю грязной плошки, в которой в мутном бульоне плавали несколько шматков сероватого мяса. Посудина опрокинулась и на манер катапульты влепила все свое содержимое прямо в рожу длинному Гуллу, который, как несложно понять из написанного выше, и до того не был красавцем. Никто не обратил внимания на этот забавный инцидент, а брат Гаар, с пеной на губах и с фанатическим блеском в мутнеющих глазах, продолжал:

— Находятся уже мерзавцы и негодяи, которые говорят, что лучше пусть будет Леннар, чем в-в… возьмут власть эти неистовые еретики — сардонары,предводительствуемые Грендамом и рыжим Акилом! Нет! Хоть Храм и объявил… что сардонары суть еретики… н-но лучше пусть их, сардонаров Грендама, бесноватая проповедь, чем лживые россказни и кровавая суть… Леннара, подлой отрыжки Илдыза!!!

— Ну все… — протянул кто-то из угла и упал под стол. — Ну все, — продолжал этот достойный оратор уже из-под стола, — толстяк завелся. Поехало… Леннар, еретики… Теперь будет трепаться до тех пор, пока кто-нибудь не вызовет стражников. Интересно, почему тебя каждый раз отпускают? М-может, ты на самом деле — осведомитель братьев-Ревнителей?

Гаар наклонился и вытащил оппонента из-под стола.

— Что? — выдохнул он тому в лицо. — Ты… что-то?.. А если я!..

Тут открылась дверь, и в душный зальчик кабака ввалился высокий, до бровей закутанный в широчайший и в нескольких местах порванный плащ человек. На боку расплывалось бесформенное темное пятно, происхождение которого легко угадывалось… Конечно, кровь. Кто-то доброжелательный протянул ногу в проход между столиками. Вот через эту-то ногу и навернулся человек, завернутый в плащ.

— Бу!.. — успел выкрикнуть он и тотчас же, поперхнувшись собственным восклицанием, нырнул в темное зловонное жерло прохода. Он проехался по полу нижней губой и носом и врезался в ножку столика. За упавшим тянулся по полу прерывистый кровавый след.

Грянул хохот. Более всех веселилась компания, в рядах которой блистал остроумием тот шутник, кто и подставил ногу человеку в плаще.

— Бу… Бунт в городе… — тихо произнес он, еще лежа на полу. — Меня ищут… Зря смеетесь, болваны…

Проговорив это, он поднялся на ноги и вдруг вскинул вверх обе руки; скрестив их перед своим лицом, растопырил обе пятерни. Половина присутствующих при этом странном поведении вновь пришедшего вдруг странно примолкла, рассаживаясь поближе к стенам и вжимаясь в холодный, грубо тесанный серый камень, кое-где покрытый лепной штукатуркой. Прочие же продолжали как ни в чем не бывало опрокидывать чашу за чашей, гоготать и колотить по столу попеременно то одной, то Двумя руками, играя таким шумным манером в популярную здесь трактирную игру «кубарь». Человек, завернутый в плащ, медленно приблизился к столику, за которым сидел его обидчик. Он двигался как тень, бесшумно и безлико, да и несложно сделать это в диком гомоне кабака на окраине великого Горна… Он возник у искомого столика точно за спиной веселящегося шутника, молодого жилистого парня с широким простоватым лицом и близко посаженными к переносице узенькими глазками, в которых искорками прыгал пьяный смех. Он стоял там, за спиной, закутанный в полутьму, до тех пор, пока кто-то из сидящих за столиком не заметил его и не подал знак, и тогда один за другим пьянчуги стали поворачивать к подошедшему свои лица, подсвеченные выражением смутного любопытства. Стал поворачиваться и тот парень, за чьей спиной находился пришелец, объявивший о бунте в городе. Впрочем, он не преуспел в своем начинании… Взлетел широкий рукав плаща, выметнулось из него что-то блестящее, острое и завораживающее в своей молниеносности, и в следующее мгновение этот кинжал вошел в горло шутника. Брызнула кровь, ее тяжелые капли попали на стол, на лица сотрапезников, в чаши и в блюда с едой. Одно резкое движение, и горло было разрезано от уха до уха, и крик, который попытался было издать убиваемый, превратился в бессильное сдавленное шипение воздуха, выходящего из перерезанной трахеи… Отбросив обагренный кровью кинжал прямо в кого-то из сидящих за столиком, человек в плаще высвободил из рукавов мощные руки, поросшие густым белесым волосом, и, вогнав сомкнутые пальцы в края зияющей раны, раздвинул окровавленную плоть так, что показалось, будто на горле несчастного разверзся второй, темный и жадно захлебывающийся кровью, огромный рот. Кто-то завопил от ужаса, и тогда человек в плаще, нагнувшись, приник ртом к ране и несколько раз шумно заглотал кровь… Потом он резко выпрямился и, откинув капюшон плаща, показал всем свое лицо. Красивое, с точеными чертами лицо, которое не портили даже мощные надбровные дуги, нависающие над темными глазами. При виде этого лица среди тех, кто вжимался в стены с того момента, как пришелец скрестил руки, подавая опознавательный знак, — скользнули, разбегаясь, шепотки:

— Акил! Акил, заклинатель слов! Акил, шествующий рядом с пророком, сардонар!

— Акил!..

Тот, кого называли Акилом, вскинул голову, расплескались по плечам длинные рыжеватые волосы, а окровавленные губы разомкнулись, выпуская дикий, нечеловеческий звук, нечто среднее между скрипом открываемой двери и предсмертным воем пса:

— Иу-а-ккррр! Во славу Его!..

Не сходя с места, он" протянул длинную руку, перепачканную в крови еще агонизирующего парня, и схватил свой кинжал, торчавший в столешнице. Кинжал исчезв складках плаща, и тогда Акил повторил:

— Бунт в городе! Меня ищут. Меня и Грендама. Братья ордена, те, кто прокляты, хотят переложить вину за происшедшее на нас, сардонаров, Ищущих Его и освобождения!

Шум в трактире приник к полу, съежился и, накренившись к стене, покатился куда-то в угол, где и затих совершенно. Один за другим пьянчуги оборачивались к Акилу, и их темные лица неумолимо трезвели. Да, этот сардонар умел привлечь к себе общее внимание и мгновенно заворожить слышавших и видевших его. Акил проговорил, все так же не сходя с места и бережно уложив обе руки на плечи убитого им человека:

— В городе бунт. Нам, Ищущим Его и освобождения, стало известно, что грядет страшный мор. Доподлинно известно, что из тайных подвалов Храма выведена к свету страшная порча, напасть, которая погубит народ. И знак тому уже дан!.. На площади, на центральной площади Горна вы можете видеть подтверждение тому! Семена проклятия посеяны, и всякий, кто отшатнется, будет уподоблен тому, что лежит на центральной площади, на возвышении! Близ обломков древнего талисмана, именуемого Камнем Примирения!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});