Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

членение, нисходим от субъекта к его частным состояниям. Если при периферическом подходе к центральной самости мы только постулируем ее как суммарное средоточие всех актуальных достижений и основоположную точку приложения императивно заданных систем и видов категорий феноменологии сознания, то в непосредственном органическом восприятии человеческого существа мы утверждаем самость и совокупность единичных проявлений и их взаимной органической обусловленности. Но в обоих случаях, одинаково, каждое состояние, качествование или акт феноменологии всегда и неизменно утверждается соотносительно с идеей самости, будь она реальна и самодовлеюща или только возникающая суммированием и ориентировкой достижений в самом процессе.

VI. Всякая единичная конкретная самость актуализируется в процессе периферической феноменологии. Согласно этому, мы поднимаемся до сознания идеи самости или непосредственной интуицией, или путем последовательного синтетического обобщения качествований, но в обоих случаях всякое восприятие единичного качествования в себе самом неизменно заключает ориентированность на самости, т. е. обнаруживается соотносительно с последней в некотором аспекте. Все наши взаимоотношения с внешним миром — как пассивно-воспринимательные, так и активно-творческие — подчинены основоположной синтетической категории субъект-объектности, которая есть ничто иное, как динамическая модификация синтетической категории самости. Каждое единичное восприятие или творческий акт объективирует и актуально утверждает соответствующий модус субъектности — определенное членение самости индивида по обеим сопряженным иерархиям — по качественному возрастанию природы обнаружения и по возрастанию общности и достоинства аспектов. Поэтому параллельно с иерархией явлений феноменологии возникает иерархия модусов самости. Эти модусы путем соответствующей возрастающей организации ориентируются на центральной синтетической самости. В способах и характере осуществления этой организации и проявляется различие исторических философских школ. Между единичными модусами самости — мгновенными Я — и синтетической самостью находится промежуточная иерархия частных модификаций самости, каждая из которых соответствует определенному иерархическому поясу системы феномено логии. Основным расчленением синтетической самости служит утверждение самости психической и самости физической. С одной стороны, все явления, процессы и взаимоотношения его физической жизни соотносительны с его физической самостью и отражают в единичном ее облик. Наше тело не только выражает во всех своих членениях, органах и клетках принадлежность к определенному виду животного мира, но и имеет у каждого индивида специфические свойства. Самость психическая определяется индивидуальностью в широком смысле этого слова. Все процессы внутренней жизни не только неизменно ориентируются в каждом человеке на едином центре, но и проникаются во всех членениях индивидуальными особенностями его самости. При более вдумчивом отношении к внутренней психической жизни мы начинаем различать иерархию модификаций психической самости. Вначале возникает идея о малом и большом Я, а затем мы приходим к полному эзотерическому учению о седмиричном составе человека, т. е. к иерархии Эа.

VII. По мере возрастания иерархического достоинства пояса индивидуальной синархии повышается тип и тонкость вибраций раскрывающихся в нем реальностей, а потому и их феноменология приобретает соответственно более глубинную природу; каждый высший пояс и его Эа относятся к последующим низшим как центр к периферии. Поскольку феноменология поясов развивается самобытно в их собственной природе, законах и тональностях, они как бы прослаивают друг друга, а поскольку они синархически сопряжены — каждый низший служит периферическим обнаружением высших. Веяния каждого высшего пояса проецируются в низший как начала организующие, повышающие тип и виртуальную скорость эволютивного возрастания; напротив, каждый низший пояс по отношению к высшему служит средой, многообразной совокупностью элементов, подлежащих эволютивной организации. Таким образом, низшие пояса индивидуальной синархии воспринимаются высшими в quasi-категории содержания. Подчиненное категории монадности, сознание утверждает все членения самости, Эа и раскрывающих их поясов синархии неизменно в тональностях этой категории. Их актуализация есть объективирование, утверждение, организация и соподчинение единичных членений, модусов и аспектов, т. е. примат лежит в категории разума и формы. Чтобы быть реальной, форма необходимо должна быть исполнена содержанием, онтологически исходящим из Реальности. Процесс актуализации следует по закону иерархического восхождения, полярно противоположному закону развертывания естества Реальности в потенциальной синархии. Поэтому, чтобы эволютивный процесс актуализации мог начаться в каком-нибудь поясе синархии, он необходимо должен иметь уже актуализированными дифференциальные элементы содержания. Онтологически в одностороннем утверждении категории монадности эта проблема неразрешима. Космологически она отдаляется ad infinitum гипотезой первичной материи; мировой процесс рождается лишь с возникновением первичных атомов; самое же это возникновение гипотезой о беспредельной цепи инфра-миров вновь отодвигается ad infinitum. Первичные атомы в дальнейших построениях оказываются одновременно лежащими и в категории формы (разума), и в категории содержания (материи, мистики). Действительно, всякая сложная форма есть организованная совокупность элементарных дифференциальных форм атомов, а ее содержание есть исполняющая ее совокупность дифференциальных содержаний атомов. Содержание первичного атома мы определяем его формой, что есть принципиальное глубочайшее заблуждение. Ясно сознавая различие и бине-рность категорий содержания и формы во всех наших построениях, мы неправомерно их отождествляем в исходном начале эволютивного процесса — в первичном атоме. Но не делать этого мы также не можем, ибо, согласно категории монадности, мы всякое конкретное бытие необходимо мыслим sub specie конкретного единства, выделенного и объективированного из окружающего, т. е. в определенной форме; без формы не может быть конкретности и актуальности. Совершенно аналогично этому приему в космологии мы и в пневматологии искусственно создаем quasi-особую категорию содержания. Мы воспринимаем мистическую категорию не в ее собственном естестве, а sub specie категории разума. Дифференциальные элементы формы являются одновременно и дифференциальными элементами содержания. Согласно этому, для каждого высшего пояса индивидуальной синархии результаты процесса актуализации в низшем, в действительности относящиеся к категории формы, воспринимаются в категории содержания. Итак, для сознания, подчиненного односторонне категории монадности, категория содержания в себе трансцендентна и лишь искусственно замещается quasi-независимой категорией содержания, зиждущейся на первичных атомных реальностях, где категории содержания и формы совпадают.

VIII. Непосредственным следствием отсюда вытекает принципиальная неразрешимость для монадного сознания проблемы материи. Непосредственная интуиция нас убеждает, что сущность материи в широком смысле, а в частности, материи физической, существенно отлична от созерцаемой природы нашего индивидуального духа и общего пафоса нашего сознания. Поскольку в нас ипостасность занимает центральное положение и все особенности индивидуального и личного начал проявляются в стихии объективирования и утверждения форм, постольку материя лишь принимает формы, проявляется в них, но сама по себе существенно от них отлична. Системы идеализма, логически увенчивающиеся в абсолютном идеализме Веданты, вовсе отрицают самобытный ens в материи как таковой и утверждают тождество ее сущности феноменологической являемости. При этом возможно или утверждение полной иллюзорности материи, чем проблема снимается онтологически, оставляя без разрешения ее космологическую и пневматологическую модификации, или же провозглашение материи в широком смысле инобытием духа, но природа этого инобытия определяется только апофатически, ибо все ее предикаты суть только антитезисы предикатов духа в себе. С другой стороны,