Легенды Соединенного королевства. Мир света - Владимир Игоревич Ашихмин

зияли десятки отверстий. Пол представлял из себя мешанину из стрел, доспехов, истлевших тряпок и человеческих останков. Я приподнял мечом выцветшую юбку. Дама, некогда носившая её, получила стальной болт в бедро. Сомнительное приобретение! Я скинул с острия прорванную одежду и двинулся дальше. Мы шли до тех пор, пока не упёрлись в новый перекрёсток. Эмилия, Серэнити и Мурчик уже поджидали нас. Убедившись, что с подругами и котом все нормально, я запрокинул голову. Над шестью разветвлениями приглушённо мерцали символы природы. Я сел на пыльный камень, подпёр подбородок руками, затем стал думать. Сакральный смысл знаков мне как магу был понятен. Капля – это вода, три сплетённых язычка – огонь, параллельно струящиеся волны – ветер, замкнутый треугольник – земля, снежинка – мороз, изломанная палочка – молния. Осталось смекнуть, как эти руны относятся к тому, куда я должен пойти? Предположим, что каждая метка обозначает то, из чего я создан. Нелепо, ведь, я не элементаль. Предрасположенность к определённому типу энергии? Нет, слишком специализированно, вопрос должен быть широким… Так, что же, что же, что же? Массовое, большое, обширное… Именно! Олицетворение! Головоломка про олицетворение! Какая стихия абстрактно воплощает в себе ту или иную расу! Это логично и схоже с предыдущей шарадой. Несомненно, что издревле копающиеся в недрах гор гномы – это земля. Исчезнувшие эльфы были быстры и неуловимы – это ветер. Мороз – не ведающие хлада виалы. Эндориты? Наверняка, молния. Мягкошёрсты боготворят воду – капля – они. Остаётся человек. Он чаще других тянется к странствиям, и его короткая жизнь сгорает, как фитиль в свече. Для всех, кроме Дурнбада, подходит коридор с выбитым пламенем.

Подойдя к старейшине войны, я ткнул в оранжевый треугольник. Дурнбад сурово мотнул головой и покрепче взял молот. В свете магический шаров его доспех тускло серебрился. Хлопнув меня по поясу, он смело вошёл в черноту. Надеюсь, я ничего не перепутал и полюбившийся мне гном не сложит свою бороду под напалмом всесокрушающего волшебства. Я махнул рукой и, не без трепета в сердце, повлёк остальных друзей за собой. Коридор почти полностью облепляла сажа и копоть. Стерев со стены налипший пепел, я обнаружил ловушку «Огня». Под прикосновением она отозвалась вялым красным миганием. Вероятно, застывшая во времени магия срабатывала на индивидуальную пульсацию жизни. К моему облегчению ловушка прибывала в состоянии сна и никак не реагировали на нас. Можно облегчённо выдохнуть и относительно безбоязненно идти к следующему интеллектуальному препятствию, что мы и сделали. По пути нам встречались обугленные черепа. Любопытный Снурф частенько залазил лапками в их пустые глазницы. Не найдя ничего интересного в очередной черепной коробке, таракан переломил её напополам и, явно негодуя, отшвырнул в сторону. Крупный осколок угодил мне в висок.

– Будь внимательнее Снурфи! Ты так не один тут ползёшь!

Сказал я это или подумал, не знаю, в данной ситуации всё едино. От какофонии свистов, гудения и пучков несвязных мыслей меня отвлекло оружие. Его сплавившиеся куски цепляли мои и без того потрёпанные сапоги. Поддав ногой энный по счёту топор, я остановился, чтобы поднять его к глазам. Работа гномов. А это что? На полотне сверкнула наковальня – клеймо Надургха. Кто-то из родичей Дурнбада обрёл покой вовсе не в Зарамзарате. Я вернул топор на его место. После этого я подобрал ещё пять или семь различных предметов. За исключением серебряного «налапника», принадлежащего мягкошёрсту, все они были родом из Железных Гор. Маленькая победа моего ума. Мы не сгорели заживо. Впрочем, главное не обольщаться.

Мы шли и шли, то вверх, то вниз, то наискосок. Наконец вдали забрезжил свет. Зачарованный кристалл заливал распутье тёплой желтизной. Теперь ходов я насчитал аж десять. По их же количеству было и постаментов с прозрачными квадратами. Под стеклом находились чучела животных и птиц. Кабан, сокол, заяц, лис, лось, медведь, ворон, волк, ягуар и попугай. Мини музей какой-то. Я огляделся. Дурнбад явно отставал от нас. Переживать, конечно, пока рано, но… Скоротаем минуты делом. К чему здесь разместили братьев наших меньших? Эмилия задумчиво обходила экспонаты, прикасаясь пальцами к их крышкам. Серэнити и Грешем выжидательно застыли рядом со мной. О, Вселенная, это сипение, оно когда-нибудь смолкнет?! Дайте сообразить. Животные. Птицы. А мы тут каким боком? Где хоть какая-то конкретика? Ну ладно, примем во внимание ту идею, которая наклёвывается самой первой – нам надо соотнести себя со зверями. По характеру? По зодиакальному бестиарию? По внутренней силе? А – как? Я, например, ощущаю себя вороном, потому что люблю думать и всегда весь такой загадочный и себе на уме. Эмилия? Ну, она кошечка. Ягуар. Красивая и грациозная. Хотя лисица ей тоже подходит. Грешем – тут и гадать нечего – волк, мощный и ловкий. Серэнити? С ней посложнее. Великий инквизитор может быть как ягуаром, так и соколом, но так как она тяготеет к небесам, то её метафора всё же хищная птица. А Дурнбад? Вон, между прочим, и он. Яростный, импульсивный, задиристый – старейшина войны – медведь. Эмилия указала Людвирбингом на ворона, а затем на меня. Мы с ней пришли к одинаковому выводу! Отлично! Расхождения у нас вызвала только Серэнити. Моя подруга тыкала на ягуара, а я соответственно бил ладонью по четырёхугольнику сокола. В конце концов, мы подвели великого инквизитора к двум скалящимся существам, чтобы она сделала выбор сама. Сокол! Цап-царап – и мышки нет! Всё верно! Мы распределились по проходам. Пять магических шариков колыхались у резных арок. Я ободряюще кивнул Эмилии. С посохом наизготовку, колдунья притянула Мурчика поближе к себе. Перед тем как пропасть из вида, она улыбнулась. Мой черёд. Натужно вздохнув, я шагнул вперёд. Ничего не произошло. Я не воспламенился, не рассыпался от холода и меня не атаковали разномастные гады. Значит, снова в яблочко!

Преодолев змейку тоннеля, я вышел к круглому залу, по центру которого расположилась мраморная плита, испещрённая мелкими буквами. Споткнувшись о подлезшего под ноги Снурфа, я посмотрел на друзей. Они все были в сборе. Живые! Ура! Эмилия нетерпеливо потянула меня к обелиску. Мастер, создавший его, использовал очень неудобный язык древних альфазацких кудесников. Некогда, они жили на острове Альфизия и поклонялись водяному божеству Цхеранусу. На заре времён природная катастрофа низвергла Альфизию в Абрикосовое Море, оставив в память о её странных чародеях лишь пару десятков замысловатых рукописей. Так вышло, что мне довелось повидать не только их копии, но и сами оригиналы. Воскрешая в памяти истлевшие манускрипты, я завёл нижнюю губу за верхнюю. Альфазацкий язык состоит из пятидесяти четырёх непарных слогов – таким в