Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти - Павел Владимирович Шилов

а потом пришли вы… И всё!!! — испуганно скороговоркой отрапортовал охранник.

— Чёрт знает что!!! — оттолкнув дежурного в сторону, с негодованием прокричал суперсолдат, ощущая ответственность за смерть Сандры на себе, и вышел в коридор. Он почувствовал, как задыхается от переизбытка эмоций, а чувство вины сдавливает ему грудь…

Нью-Йорк. Аэропорт «Джона Кеннеди»

Таксист укладывал небольшой багаж Романова в машину, ежась в рубашке с коротким рукавом и шортах после холодного дождя, прошедшего менее часа назад.

Андрей сел на заднее сиденье такси, захлопнув за собой дверь, и вспомнил очередной пройденный паспортный контроль. О работе миграционной службы США можно было бы написать целую книгу, как и о её сотрудниках, привыкших подозревать в терроризме даже собаку в клетке из багажного отсека самолёта, но даже они, не были самим совершенством.

Таксист сел за руль и запустил двигатель машины, приготовившись к поездке в Манхэттен и рассчитывая на хорошие чаевые.

Сигнал «поворотника» с тревожностью замигал, и водитель плавно нажал на педаль газа. Такси отъехало от тротуара, начиная удаляться от терминала аэропорта. Пасмурное небо с усталостью посмотрело Романову в глаза, не собираясь при этом дарить ему надежду на что-то хорошее, но смутить этим Андрея оно было не в состоянии.

Нью-Йорк был очень далёк от гостеприимного Рима. Холодный ветер с Атлантики являлся лишь молчаливым подтверждением этого факта, с которым глупо было спорить. Нью-Йорк — город искушений, несбыточной мечты и множественных испытаний, относящийся к чужакам, хуже, чем к врагу! Романов, в свою очередь, также не испытывал каких-либо иллюзий, когда из раза в раз возвращался сюда. Для него здесь всё было не просто чужим, а полностью чуждым. Однако, человек не выбирает дороги жизни! Он просто покорно собирается в путь, самобытно присев перед этим на то, что будет находится поблизости. В этом и состояла философия Андрея: удачливого победителя и побеждённого.

Такси заехало в Манхэттен, проезжая мимо множества разноцветных вспышек реклам и вывесок, старающихся привлечь к себе внимания. В плотном городском трафике реклама становится серьёзным и ненавязчивым оружием. Этот простой факт здесь давным-давно доказала статистика потребления в обществе, заточенном на то, чтобы пользоваться и быть использованными.

Машина такси припарковалась у тротуара, и таксист, подняв рычаг стояночного тормоза, вылез из салона, спешно направившись, доставать багаж клиента.

Романов потянул на себя дверную ручку и, сделав резкий выдох, поставил ногу на тротуар. Он вылез из такси, взяв с сиденья дорожную сумку, и расплатившись с водителем, получил свой немногочисленный багаж в виде одного чемодана.

Память, словно, открытая книга, вернула Андрея на мгновение на несколько лет назад, когда дорога судьбы последний раз приводила его в Нью-Йорк. Тогда он тоже стоял над пропастью, готовый ринуться в бездну, но только любым способом вернуть «образец».

Романов потянул на себя дверь из бронированного стекла, открыв замок электронным ключом, и зашёл в подъезд. Консьерж дремал за стойкой на офисном кресле в небольшом фойе, забыв про кружку с горячим «американо».

Левая рука Андрея сжала ручку чемодана, и он прошёл к лифту. Указательный палец правой руки «утопил» кнопку вызова и запустился мотор движения кабины.

Двери лифта разъехались в стороны перед Романовым, и он зашёл внутрь. Яркий дневной свет светильника вызывал лёгкую резь в глазах и указательный палец нажал на кнопку этажа, где располагалась квартира Колдуэлла, используемая им по большей части, как место для явки.

Андрей открыл дверные замки и вошёл в квартиру, где ещё пахло недавнем ремонтом. В гостиную, на уложенный светло-коричневым ламинатом пол, падал дневной свет из панорамного окна. Оштукатуренные в белый цвет стены, с элементами декора в виде плитки под ярко-красный кирпич дополняли друг друга, разбавляя стандартную серость простым дизайнерским решением.

Он захлопнул за собой входную дверь и прошёл в гостиную, совмещавшую в себе кухонную зону. Воспоминания бурным потоком снова овладели мыслями Романова, и он поставил чемодан рядом с диваном, а дорожную сумку положил на журнальный столик, где кроме пару журналов ничего не было.

Андрей снял с себя пиджак и бросил его на кресло, стоявшее чуть в стороне от дивана и ближе к панорамному окну. Его рука взяла с барной стойки пульт управления телевизором и указательный палец нажал на кнопку «питания».

Жидкокристаллический экран «ожил» на новостном канале, где в специальном репортаже показывали разрушенную виллу премьер-министра Италии. Общественность ожидала возвращения «борта № 1» и кульминации траурных дней, которые должны были закончиться похоронами президента и нескольких его погибших советников.

Романов залез на барный стульчик и, пододвинув к себе металлическую пепельницу, взял с полочки бутылку бурбона и чистый стакан…

Рим. Дворец

Медицинский персонал лазарета аккуратно перекладывал тело Сандры с металлического лежака на каталку, стараясь, не упустить гипотетически возможную улику, случайно оставленную убийцей или пособником предателя внутри дворца.

«Первый» стоял в коридоре изолятора с растерянным и одновременно задумчивым выражением лица и смотрел, как криминалист занимается изучением камеры, где умерла синьорина Вальбуэна. Её тело фельдшер накрыл белой простынёй и ждал разрешения отвезти труп в анатомичку.

Бронированная входная дверь в изолятор открылась и в узком коридоре показался силуэт Аделины, проходящей сквозь полумрак. Её походка говорила сама за себя. Суперсолдат даже и не сомневался, что огребёт отборных ругательств, оказывавшихся бы подчас обиднее любых нецензурных выражений.

— Что вообще происходит, чёрт вас дери?! — с негодованием в голосе, произнесла синьорина де Монтенье, видя, как каталку с телом Сандры выкатывают из камеры в коридор. — Вам, тупым олигофренам, даже нельзя охрану важного подозреваемого поручить! — посмотрев на безжизненное синеватое лицо синьорины Вальбуэна с засохшей пеной на губах, добавила Аделина.

— Я понятия не имею, что здесь вообще произошло, синьорина де Монтенье! Дежурный утверждает, что в изолятор никто не заходил, но, правда, этот придурок заснул на посту, — с виноватым голосом, описал ситуацию «Первый».

— Порой мне кажется, что я нахожусь в детском саду для недоразвитых кретинов, умеющих только слюни пускать после дозы психотропных и пытаться сожрать бумагу для рисования! — зайдя в камеру, где работал криминалист, поделилась своими соображениями Аделина. — Что-нибудь нашли?

— Пока нет, синьорина де Монтенье! Признаков использования какого-либо яда, на данный момент, мной не найдено. Соответственно, цианид можно исключить! — сделал предварительное заключение криминалист в белом одноразовом костюме с респиратором на лице.

Суперсолдат вошёл в камеру вслед за Аделиной и остановился в двух шагах от неё, направив свой взгляд на металлический лежак.

— Скажи «Первый», что ты видишь на картине, висящей в моём кабинете? — не отрываясь от осмотра камеры и не производя лишних движений, спросила синьорина