Властелин Хаоса - Роберт Джордан

Эления остановилась, чтобы перевести дух, и Ранд, у которого от обилия имен уже голова пошла кругом, улучил момент и спросил:

— Почему нет Дома Маравайл?

— Так ведь ни одному из сыновей Ишары не удалось прожить больше двадцати лет. — Эления пожала плечами и отпила глоток пунша. Эта тема ее не увлекала, однако натолкнула на другую, куда более интересную. — За время Войны Ста Лет в Андоре сменилось девять королев, и ни у одной из них сын не прожил дольше двадцати трех лет. На Андор наседали со всех сторон, и сражения шли почти беспрерывно. Скажем, в правление Марагайн против нее выступили сразу четыре короля. Есть даже городок, названный в честь той битвы. Эти короли…

— Но ведь все королевы происходили от Сурана и Ишары? — торопливо встрял со своим вопросом Ранд. Эта женщина, если ее не перебить, могла говорить бесконечно. Усевшись в кресло, он жестом предложил сесть и ей.

— Да, — нехотя признала Эления, по всей видимости не желавшая принимать в расчет Сурана. Впрочем, уже в следующий миг лицо ее посветлело. — Видите ли, тут все дело в степени родства, в том, какова доля крови Ишары. Сколько линий в том или ином роду восходит к ней и какова степень близости. В моем случае…

— Боюсь, мне трудно это понять. Возьмем, к примеру, Тигрейн и Моргейз. Как я понимаю, Моргейз имела больше оснований наследовать Тигрейн, нежели другие. Значит ли это, что Тигрейн и Моргейз были близкими родственницами?

— Они были кузинами.

Элении с трудом удавалось скрывать раздражение; Ранд перебивал ее слишком часто, а сейчас, когда она как раз подобралась к тому, о чем желала рассказать, это было особенно досадно. Вид у нее сделался словно у лисицы, которая только что упустила цыпленка.

— Кузины… Понятно. — Ранд отхлебнул пунша, наполовину опустошив свой кубок.

— Мы все кузины и кузены. Все Дома. — Его молчание, похоже, приободрило Элению, и она вновь улыбнулась: — Браки между Домами заключались на протяжении тысячи лет, и сейчас в Андоре нет благородной семьи, в чьих жилах не текла бы кровь Ишары. Но важна степень родства и число связующих линий. Вот в моем случае…

Ранд заморгал.

— Что значит — все кузены и кузины? Все? — Такое представлялось маловероятным. Может, он чего-то не понял? — Эления… — Он склонился поближе к собеседнице. — Скажите, Эления, а если бы Тигрейн и Моргейз были, скажем… купчихами или крестьянками, как тогда вы оценили бы их родство?

— Крестьянками? — недоуменно воскликнула Эления. — Милорд Дракон, что за странные… — Она сбилась, видимо припомнив, что сам Ранд всего-навсего фермерский сын, побледнела и нервно облизала губы. — Ну что ж, надо подумать… Это интересная мысль, попытаться взглянуть на Дома как на крестьянские семьи. — Она утопила вырвавшийся смешок в пунше и неуверенно заключила: — Пожалуй, будь они крестьянками, их вообще не сочли бы родственницами. Кажется, столь дальнее родство простолюдины за родство не считают. Но, милорд Дракон, они ведь не…

Ранд перестал слушать и облегченно откинулся назад. Значит, они не родственницы.

— …имеет тридцать одну линию, восходящую к Ишаре, тогда как Дайлин лишь тридцать, и…

И отчего это он вдруг почувствовал такое облегчение? В его мышцах будто рассосались твердые узелки — правда, пока они не рассосались, он и не догадывался об их существовании.

—; …если мне будет позволено сказать, милорд Дракон…

— Что? Простите, я на минутку отвлекся — столько всяких проблем. Что вы сейчас сказали? — Впрочем, ухо его что-то да уловило.

Подобострастная, льстивая улыбка выглядела на лице Элении довольно странно.

— Я как раз говорила, что вы, милорд Дракон, имеете некоторое сходство с Тигрейн. Возможно, и в ваших жилах есть капля крови Ишары… — Она охнула, и Ранд понял, что он вскочил с места.

— Я… я немного устал. — Он пытался говорить нормальным тоном, но собственный голос доносился до него будто издалека, из-за грани пустоты. — Оставьте меня, пожалуйста.

Ранд не мог видеть своего лица, но, судя по тому, как поспешно вскочила с кресла Эления, выглядел он ужасно. Побелевшая как полотно, с трудом унимая дрожь, она торопливо, словно застигнутая на воровстве кухарка, присела и чуть ли не бегом устремилась к выходу. Чуть ли не на каждом шагу Эления оглядывалась, потом рывком открыла дверь и выскочила в коридор. Как только стих звук удаляющихся шагов Элении, в комнату заглянула Нандера. Убедившись, что с Кар'а'карном все в порядке. Дева закрыла дверь.

Некоторое время Ранд стоял неподвижно, вперив взгляд в никуда. Неудивительно, что те древние королевы не сводили с него глаз: они знали, о чем он думает, когда он сам себе в том не признавался. А ведь это терзало его с тех пор, как он услышал истинное имя своей матери. Но оказывается, Тигрейн не состояла в родственных отношениях с Моргейз. Его мать не была родственницей матери Илэйн. Значит, и он не родственник…

— Ты хуже самого распоследнего распутника, — с горечью сказал себе Ранд. — Ты круглый дурак, и… — Он хотел услышать голос Льюса Тэрина, услышать, чтобы иметь возможность сказать: «Это говорит безумец, а я еще в здравом уме». Ранд ощущал на себе пристальный взгляд — то ли Аланны, то ли одной из давно умерших правительниц Андора.

Размашистым шагом он направился к двери и рывком распахнул ее. Нандера и Калдин сидели на корточках под шпалерой с изображением ярко расцвеченных птиц.

— Соберите своих людей, — распорядился Ранд. — Я отправляюсь в Кайриэн. И прошу вас, не говорите ничего Авиенде.

ГЛАВА 27. Дары

Возвращаясь туда, где широко раскинулись айильские палатки, Эгвейн изо всех сил пыталась взять себя в руки, но не была уверена даже в том, что ноги ее касались земли Правда, у нее были основания полагать, что она все же не парит в воздухе:

поднимавшиеся из-под ног клубы пыли добавлялись к облакам, которые приносил шквальный ветер Беспрерывно кашляя, девушка пожалела о том, что Хранительницы Мудрости не носят вуалей, — обмотав вокруг головы шаль, она чувствовала себя словно в парильне. Но при всем этом девушке казалось, будто она летит по воздуху. Голова у нее кружилась, и вовсе не изза жары.

Она уже думала, что Гавин сегодня не придет, но, проталкиваясь сквозь густую толпу, неожиданно увидела его рядом. Все утро они провели в уединенной комнатушке гостиницы «Долговязый малый» — пили чай, разговаривали или просто держались за руки. Вела она себя совершенно бесстыдно — едва за ними закрылась дверь, бросилась Гавину на шею и принялась целовать его. Она даже уселась ему на колени, правда, почти сразу же вскочила. Все это заставило ее вспомнить о его снах, вновь задуматься о возможности проскользнуть туда, а стало быть, и о таких вещах, о каких порядочной женщине думать отнюдь не подобало. Во всяком случае, до замужества.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});