Двуликий Берия - Борис Соколов

За Лаврентием Павловичем были и реальные преступления: репрессии невиновных в Грузии в 30-е годы, расстрел польских офицеров в 1940-м, казнь советских генералов и политзаключенных в 1941-м, депортация «наказанных народов», тысячи, десятки тысяч загубленных жизней (но все же не сотни тысяч, как у Ежова, и не миллионы, как у «кремлевского горца»). Однако ответственность за все эти преступления он делил со Сталиным и другими партийными руководителями. Наследники генералиссимуса пока не готовы были заклеймить за необоснованные репрессии его самого, боясь окончательно подорвать веру народа в коммунизм.

Коллеги Берии по Президиуму ЦК чужой крови пролили ничуть не меньше, чем Лаврентий Павлович. Хрущеву в самый разгар террора довелось возглавлять Московскую парторганизацию, а с января 1938-го — Украинскую. В обеих было неизмеримо больше членов, в том числе ответственных работников, чем в подведомственной Берии Компартии Грузии. А пресловутые «тройки», отправлявшие людей на смерть, обычно состояли из прокурора, начальника НКВД и главы местной парторганизации. Интересно, во сколько десятков раз больше людей было в тех расстрельных списках, что подписывал Никита Сергеевич, по сравнению с теми, что на совести Лаврентия Павловича в Грузии? Впрочем, став главой НКВД, Берия за предвоенные и военные годы догнал Хрущева. Придя к власти, Никита Сергеевич с помощью своего человека во главе КГБ И.А. Серова постарался свои московские и украинские списки уничтожить. Остались только выступления Никиты Сергеевича, публиковавшиеся в печати. Их стоит перечитать.

Еще в январе 1936 г. в одной из речей Хрущев заявил: «Арестовано только 308 человек; для нашей московской организации — это мало». А 22 августа того же года на московском партактиве коснулся процесса Зиновьева и Каменева: «…Товарищ Сталин, его острый ленинский глаз… всегда метко указывал пути нашей партии, откуда могут выползти гады. Надо расстрелять не только этих мерзавцев, но и Троцкий тоже подлежит расстрелу…» И тотчас призвал к расправе над сыном одного из подсудимых, И.П. Бакаева: «…На одной московской фабрике («Дукат») работал бакаевский змееныш, под своей фамилией. А парторганизация не знает даже таких одиозных фамилий… Раз фамилия Бакаев, то должны осмотреть его под лупой… Где же бдительность?.. Надо уметь организовывать работу, уметь брать человека на прицел, изучить его быстро и довести дело до конца…» Вот и Берию Никита Сергеевич, взяв на прицел, быстро довел до конца, т. е. до расстрела.

В июне 1938 г. на XIV съезде украинских коммунистов Хрущев призвал добить «врагов народа»: «…У нас на Украине состав Политбюро ЦК КП(б)У почти весь, за исключением единиц, оказался вражеским. Приезжал Ежов, и начался настоящий разгром. Я думаю, что сейчас мы врагов доконаем на Украине…» А в феврале 1940 г., когда «врагов» на воле почти не осталось, призвал не терять бдительности: «Враги у нас не передохли и не передохнут, пока существует капиталистическое окружение. Это надо помнить. Мы на Украине здорово почистили врагов. Но некоторые еще остались. Они чувствуют себя одиноко, боятся голову поднять, но они есть. Поэтому смотреть надо в оба».

О преступлениях Молотова, Ворошилова и Кагановича Никита Сергеевич по необходимости подробно просветил Пленум ЦК в июне 1957-го, когда боролся с «антипартийной группой», а потом и на XXII съезде партии. Близкому к Хрущеву Микояну тоже удалось основательно почистить архивы от следов собственного творчества на ниве искоренения «врагов народа». Но уж одно то, что в 1937-м он курировал НКВД и выступал с программной речью на юбилейном торжестве в честь 20-летия ВЧК, говорит о многом.

Помимо бытового компромата, Хрущеву и его товарищам требовалось также найти хоть какой-нибудь компромат политического характера на Берию.

Сперва им показалось, что искомое можно найти у управляющего делами Совмина СССР Михаила Трофимовича Помазнева. Но из того, что сообщал Помазнев, нельзя было соорудить ни приличного судебного дела, ни сколько-нибудь громких разоблачений для общественности. Подумаешь, задерживал принятие решений, давал неверные указания по распределению квартир. Во-первых, этим и другие высокопоставленные чиновники грешили. Во-вторых, все это в лучшем случае тянуло на служебную халатность, а не на расстрельный приговор. А оставлять Берию в живых ни Хрущев, ни Маленков, ни Молотов не собирались. Колебания на этот счет как будто были только у Микояна, который был одним из тех, кто выдвигал в свое время Берию на чекистскую и партийную работу. Анастас Иванович опасался, что суровый приговор Берии ударит и по нему. Но под влиянием более высокопоставленных членов Президиума ЦК Микоян свои сомнения быстро преодолел.

Бывший работник аппарата Совмина А. Павленко в письме Маленкову 17 июля 1953 года утверждал: «Мои отношения с Берия за все время работы в аппарате Совмина были обостренными, о чем знают все бывшие члены Бюро по топливу и транспорту и многие работники аппарата… При рассмотрении на Бюро или на совещаниях у него различных вопросов, вместо разбора предложений по существу, он обычно никому не давал до конца высказать свои замечания и возражения и допускал, как правило, грубые окрики, угрозы и запугивание: «Мы вас выгоним вон», «Посадим в тюрьму», «Отрубим руки», «Мы вам больше ничего не будем поручать», «Будешь ходить с бубновым тузом» и другие оскорбительные и нецензурные выражения.

Возражения и критику он не терпел. Когда приходилось выступать с какими-либо замечаниями или возражениями по рассматриваемым вопросам, он приходил в ярость и кричал: «Откуда ты такой взялся, кто ты такой и какие у тебя заслуги», и др. Однажды при такой ругани бывший член Бюро т. Мельников просил освободить его от работы в аппарате Совмина, на что последовал ответ: «Ты думаешь, что уйдешь в министерство на место прежней работы, не выйдет, пойдешь туда, куда пошел Панов».

Эти свидетельства звучат вполне правдоподобно. Скорее всего, Павленко их не выдумал. Но вот беда, абсолютно так же, как и Берия, общались с подчиненными его коллеги по Президиуму ЦК: Маленков и Хрущев, Молотов и Каганович, Булганин и Ворошилов, Микоян и Первухин. Но сейчас обвиняли не их, а Берию. А некоторым из тех, кто сегодня клеймил Лаврентия Павловича, пришлось выслушать аналогичные обвинения, когда в 1957 году Хрущев низвергал их с партийного олимпа.

А версия о том, что Берия будто бы ввел в июне 1953 года в Москву войска МГБ с целью свершения государственного переворота, возможно, родилась из письма коменданта Московского Кремля Н. Спиридонова Маленкову от 18 июля 1953 года. Там утверждалось:

«1) В тяжелые дни для нашей столицы Москвы, когда гитлеровские войска были на подступах я Москве, неожиданно для нас — Управ. Коменданта Московского Кремля без всякого извещения, в ГУМе была сосредоточена крупная воинская часть с артиллерией.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});