Сан Феличе - Александр Дюма

И как раз вовремя. Вести, приходившие из армии, были по-прежнему удручающими. Часть армии под командованием никому не ведомого генерала Мётча — даже Нельсон в своих письмах спрашивал, кто это такой, — отошла к Кальви и там набиралась сил. Макдональд, которому, как мы видели, Шампионне поручил развивать успех и торопить отход королевской армии, приказал Морису Матьё занять позиции неаполитанцев. Он занял все возвышенности вокруг города и предложил генералу Мётчу сдаться; тот согласился, но выставил неприемлемые условия. Тогда генерал Морис Матьё распорядился немедленно пробить брешь в стенах монастыря и через нее вступить в город.

После десятого ядра появился парламентер.

Но Морис Матьё, не дав ему заговорить, сказал:

— Либо сдавайтесь на милость победителей, либо прощайтесь с жизнью.

Королевские солдаты сдались на милость победителей.

Быстрота, с какою Макдональд нанес удар, спасла часть пленных, взятых Макком, но всех спасти не удалось.

В Асколи триста республиканцев были привязаны к деревьям и расстреляны.

В Отриколи тридцать больных и раненых, в том числе безрукие и безногие калеки, недавно перенесшие ампутацию, были зарезаны в лазарете.

Других, лежавших на соломе, безжалостно сожгли.

Но Шампионне, верный обещанию, объявленному в прокламации, отвечал на все эти жестокости исключительно человеколюбием, резко отличавшимся от зверств королевских солдат.

Один лишь генерал де Дама́, французский эмигрант, считавший в качестве такового своим долгом послужить Фердинанду, — только он после страшного разгрома при Чивита Кастеллана поддержал честь белого знамени. Забытый Макком, чьей единственной заботой было спасти короля, де Дама́ обратился к генералу Шампионне, вернувшемуся, как нам известно, в это время в Рим, с просьбой разрешить ему пройти через город во главе семитысячного отряда неаполитанцев и присоединиться к остаткам королевской армии у Тевероне, — к остаткам, как уже говорилось, все же в пять раз превышавшим численность армии-победительницы.

В ответ на это ходатайство Шампионне послал к Дама́ одного из молодых офицеров-аристократов, которыми он окружил себя.

То был начальник штаба Бонами.

Шампионне приказал ему выяснить положение дел и о результатах доложить.

Бонами немедленно сел в седло и уехал.

Эта великая эпоха в истории Республики заслуживает того, чтобы каждый офицер французской армии, по мере того как он предстает перед глазами читателей, был описан так, как Гомер в «Илиаде» описывает греческих вождей, а Тассо в «Освобожденном Иерусалиме» — вождей крестоносцев.

Мы, однако, ограничимся замечанием, что Бонами, подобно Тьебо, был одним из тех умных и исполнительных офицеров, которым генерал может сказать: «Приглядитесь ко всему и действуйте соответственно обстоятельствам».

У ворот Салариа Бонами повстречал вступавшую в город кавалерию генерала Рея. Он осведомил Рея о полученном им распоряжении и, не имея права приказать, посоветовал ему направить дозорных на дорогу в Альбано и Фраскати. Сам же он, во главе кавалерийского отряда, проехал через Понте Молле, древний Мульвиев мост, и погнал лошадь во весь опор в том направлении, где, как он знал, находится генерал де Дама́; за ним, на расстоянии, следовали Рей со своим отрядом и Макдональд с легкой кавалерией.

Бонами так спешил, что значительно оторвался от отрядов Макдональда и Рея, и им теперь требовалось не менее часа, чтобы догнать его. Желая дать им время подоспеть, он назвал себя парламентером.

Его отвели к генералу де Дама́.

— Генерал, вы обратились к главнокомандующему французской армией, — сказал он, — поэтому мне поручено отправиться к вам, чтобы узнать в точности, о чем вы просите.

— Прошу пропустить мою дивизию, — ответил генерал де Дама́.

— А если он ответит вам отказом?

— Мне останется одно: пробиться с оружием в руках.

Бонами улыбнулся.

— Вы должны понимать, генерал, что добровольно предоставить вам пройти через город с семью тысячами солдат совершенно невозможно, — возразил он. — Насчет же того, чтобы пробиться с оружием в руках, предупреждаю вас, это задача не простая.

— В таком случае, полковник, что же вы хотите мне предложить? — спросил генерал-эмигрант.

— То, что предлагают командиру части, находящемуся в таком положении, как ваше, генерал: сложить оружие.

Теперь улыбнулся генерал де Дама́.

— Господин начальник штаба, — ответил он, — когда имеешь семь тысяч воинов, а у каждого из них в ранце по восемьдесят патронов, — не сдаются. Идут напролом или умирают.

— Ну что ж, — отвечал Бонами, — будем драться, генерал!

Его собеседник задумался.

— Предоставьте мне шесть часов, — сказал он, — чтобы собрать военный совет и сообща обсудить ваши предложения.

Бонами на это согласиться не мог.

— Шести часов не требуется, — возразил он, — даю вам час.

Именно такой срок нужен был начальнику штаба, чтобы его пехота присоединилась к нему.

Итак, было решено, что, поскольку генерал де Дама́ находится во власти французов, он даст ответ через час.

Бонами пустил свою лошадь галопом, быстро добрался до генерала Рея и побудил его ускорить марш.

Но и генерал де Дама́ воспользовался отсрочкой: когда Бонами вернулся со своим отрядом, он застал неаполитанцев отступающими в полном порядке по дороге в Орбетелло.

Генерал Рей и начальник штаба Бонами — один во главе отряда 16-го драгунского полка, другой во главе 7-го егерского — устремились вдогонку и настигли их под Ла Сторта, где с ожесточением на них напали.

Арьергард остановился, чтобы дать республиканцам отпор.

Рей и Бонами впервые встретились с серьезным сопротивлением противника, но после нескольких атак оно было преодолено. Тем временем стемнело. Мужество и самопожертвование арьергарда спасло армию. Генерал де Дама́ воспользовался темнотой и знанием местности, чтобы продолжить отступление.

Французы были слишком утомлены, чтобы воспользоваться своей победой: они отошли к Ла Сторта, где и заночевали.

В награду за находчивость, проявленную при переговорах, и за отвагу, выказанную в бою, Шампионне произвел Бонами в чин бригадного генерала.

Но генерал де Дама́ еще не рассчитался с республиканцами. Макдональд послал одного из своих адъютантов к Келлерману, находившемуся в Боргетто вместе с частями, менее утомленными, чем те, которые участвовали днем в боях, чтобы сообщить ему, в каком направлении отступает колонна неаполитанцев. Келлерман незамедлительно собрал свои войска и направился через Рончильоне к Тосканелле, где и вошел в соприкосновение с колонной генерала де Дама́. Люди, так легко поддававшиеся панике, когда ими командовал немецкий или неаполитанский генерал, под командованием француза держались стойко и оказали мощное сопротивление. Генералу де Дама́ все же пришлось отступать, и он сам руководил отходом своих войск, став во главе арьергарда, причем проявил редкостное мужество.