Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

– А куда собираешься ты, дядя?

– Рядом находится еще очень много детей Ты хочешь помочь мне в их усмирении?

Панек помедлил, а затем ответил:

– Я, конечно, очень хочу их снова увидеть, но не сейчас... Я пойду с мамой. Она объяснила мне, что тот человек, который пытался спасти нас, нуждается в присмотре и посильной помощи. Мне хотелось бы встретиться с ним Мама сказала, что этот человек видит меня в своих снах с самой первой минуты знакомства.

– Уверен, что так и есть на самом деле, – пробормотал Котильон. – Подобно мне, его постоянно преследует мысль об абсолютной беспомощности. Ну да ладно, мы еще встретимся, – бог в последний раз взглянул на апторианку. – Когда я вознесся, леди, меня не покидали кошмары прошлых переживаний... – он поморщился. – Представь же теперь удивление человека, который благодарит тебя за подобные узы.

Панек вмешался:

– Дядя, а у тебя нет детей?

Вздрогнув, Котильон посмотрел по сторонам.

– Дочь... Если ее можно так назвать, – вздохнув, он сухо улыбнулся. – Боюсь, мы поссорились и разошлись.

– Ты должен простить ее.

– Проклятый выскочка!

– Ты же сказал, что мы будем учить друг друга, дядя.

Котильона с удивлением посмотрел на маленького мальчика, говорившего столь здравые вещи, а затем мягко произнес:

– Увы, прощение означает совсем другое...

– В таком случае я обязан встретиться с ней.

– Что ж, в нашем мире возможно многое. В этот момент в разговор вмешался Апт. Котильон нахмурился.

– Эти слова совсем неуместны, – развернувшись, он запахнул широкий плащ.

Пройдя вперед полдюжины шагов, он остановился и обернулся назад.

– Передай Каламу мои поздравления, – через мгновение Котильона поглотила тьма.

Панек продолжал смотреть ему вслед, широко раскрыв один-единственный глаз.

– Неужели он думает, – произнес мальчик, обратившись к матери, – что сейчас его никто не видит?

Замасленная якорная цепь с грохотом опустилась в темные мутные воды гавани Малаза, и «Тряпичная Пробка», покачиваясь на волнах, остановилась в сотне ярдов от доков. Улицы ближайшего городского квартала, где ветхие товарные склады перемежались с грязными тавернами, трактирами и постоялыми дворами, которые выходили своими фасадами к морю, освещало несколько тусклых желтых огней. К северу от гавани высился приличный холм, где нашли достойное место для своих дворцов городские купцы и знать; к ним вплотную примыкало огромное сооружение с каменными стенами и витиеватыми лестницами – башня Насмешки. Этот старый бастион виднелся благодаря нескольким тусклым огням, но флаг, развевающийся на его вершине под порывами свежего ветра, был практически неразличим.

Увидев штандарт, Калам почувствовал, что его охватило неясное дурное предчувствие. «Где-то рядом находится важный человек. Но где?»

Экипаж, носившийся вокруг него по палубе, наконец-то успокоился. Только несколько голосов продолжало едва различимое ворчанье по поводу столь позднего прибытия в гавань. Дело в том, что местные власти запретили выход экипажей прибывающих кораблей в город до прохождения специальной санитарной комиссии, и по этой причине все матросы «Тряпичной Пробки» были вынуждены ждать утра.

Полуночный колокол огласил темный воздух несколько минут назад. «А ведь Салк Елан был прав, черт бы его побрал».

Остановка в городе Малаз не входила в планы Калама. На самом деле он намеревался дождаться Скрипача в Унте, где и предстояло обговорить все детали. Быстрый Бен настаивал на том, чтобы убийца следовал через Дом Мертвых, но о причинах подобного решения маг предпочитал не докладывать. Калам рассудил так, что этот Путь он оставит на самый последний момент. Дом Мертвых должен был стать запасным вариантом на тот случай, если произойдет что-то из ряда вон выходящее. Убийца никогда не испытывал особого доверия к Азасу: дело в том, что с младых лет он крепко усвоил важное правило – не все то золото, что блестит. Особенно если блеск чрезмерен и навязчив. Дружеские с виду Тропы несли с собой всегда гораздо большую опасность.

Наконец вокруг Калама водворилась полная тишина. Убийца даже удивился, насколько быстро усталые люди могли отходить ко сну. «Тряпичная Пробка» не издавала ни одного звука, кроме скрипа снастей и шума волн о неподвижный борт. Калам перегнулся через перила полубака и посмотрел на темный город, а также едва заметные корпуса остальных судов, стоящих в доках. Имперский пирс, находящийся по правую руку, был девственно чист и пуст.

Убийца вновь постарался распознать цвета флага, гордо реющего над вершиной башни, однако света в самом деле было недостаточно, и Каламу пришлось довольствоваться самыми мрачными вариантами, которые нарисовала ему фантазия.

Внезапно со стороны залива послышался новый звук. Это был еще один корабль, он тоже в столь поздний час заканчивал свой долгий путь в гавани Малаза.

Убийца опустил взгляд на свои руки, которые покоились поверх перил. Они выглядели все так же: бронзовый оттенок гладкой кожи, белесые шрамы, пересекающие окружность в привычных местах... Но ощущение чужой воли, охватившее Калама, не покидало.

Встряхнувшись, он в который раз отмахнул дурные предчувствия прочь.

В этот момент со стороны островного города пахнуло привычным запахом. Это была невообразимая смесь запаха тухлой рыбы, людских нечистот, а также едкого оттенка речной воды, примешивающегося к солоноватому аромату моря. Глаза убийцы вновь сфокусировались на щербатой ухмылке города, в которой темные дома представлялись отсутствующими зубами. Калам знал, что несколько городских улиц заняты приземистыми палатками и разделочными рыбными столами, а между ними возвышается Дом Мертвых. Это место обходили стороной даже городские старожилы. Сад давно зарос сорной травой, а врата были практически невидимыми под плотным покровом виноградника. Две приземистые башни, окружающие дом, имели несколько окон, люди же ни разу не видели в них хотя бы отблеска света.

«Если кто-то и справится с подобной задачей, то это может быть только Скрипач. Ублюдок всегда имел чарующую улыбку. Сапер остается сапером в течение всей жизни – профессиональное чутье живет с ним до конца жизни. Что бы он сказал, окажись сейчас рядом? "Не расслабляйся. Калам.

Здесь происходит что-то не то... Заставь свою руку шевелиться"».

Убийца нахмурился, посмотрел на руки и попытался отдать им приказ отцепиться от поручней.

Никакого эффекта.

Калам решил сделать шаг назад, мышцы отказались выполнять приказы головного мозга. Холодный пот, словно огромный поток, окатил убийцу с ног до головы. На тыльной поверхности кистей выступили большие капли.

Из-за спины раздался мягкий голос:

– Согласись, какова ирония сложившейся ситуации? Даже собственное тело – мышцы и кости – способно на предательство. Грозное, смертоносное тело Калама Мекхара, – Салк Елан перегнулся через поручень и посмотрел на темный город. – Я в течение длительного срока испытывал к тебе истинную привязанность – это чистая правда. Еще бы: самый выдающийся убийца Когтя, который все равно оказался потерянным для системы. В том-то и кроются причины мучений и терзаний. Стоило тебе, Калам, только захотеть, и ты оказался бы во главе огромной организации... Конечно, Весельчак начал бы сопротивляться, но в конце концов ты справился бы и с ним. Этот человек хотел убить и меня с самого начала, почувствовав исходящую угрозу... Именно так, – помедлив, Салк Елан продолжил: – Однако рука к руке, нож к ножу... ты всегда был лучшим, дружище.

В этом заключается еще один оттенок иронии, Калам. Я никогда не был в Семи Городах, поскольку не знал о твоем местонахождении. Абсолютно случайно мне удалось наткнуться на одного Красного Меча, он в порыве откровенности поведал на ушко эту информацию. Эта женщина следила за тобой с самого Эхрлитана, гораздо раньше, чем ты передал Священную книгу Ша'ике. Интересно, известно ли тебе, что ты привел Красного Меча в самое логово этой ведьмы? Неужели ты до сих пор не знаешь, что Ша'ика умерла через несколько минут после того, как вы расстались? Красный Меч был бы до сих пор рядом со мной, если бы не одно печальное недоразумение в Арене. Хотя, в принципе, я всегда предпочитал работать в одиночку.

Салк Елан – этим именем я действительно горжусь. Здесь и сейчас тщеславие заставляет меня открыть свое истинное имя – Жемчужина, – помедлив, он повернулся и вздохнул. – Ты привел меня в замешательство только однажды, когда вынул из рюкзака хитрую штуковину, связавшись таким образом с Быстрым Беном. Сначала я запаниковал, но затем понял: окажись Быстрый Бен в самом деле на палубе, моей жизни моментально пришел бы конец. Наверное, сейчас мое бедное тело, переброшенное за борт, обгладывали бы акулы.

Ты никогда не сможешь избавиться от Когтя, Калам. Нам не нравятся люди, которые по собственному желанию выходят из общих рядов. Императрица очень хочет поговорить с тобой, Калам, – это сущая правда. Но после разговора, по всей видимости, с твоего тела содрали бы шкуру... Увы, жизнь не такая простая штука. И вот, наконец, мы подошли к самому главному... – боковым зрением Калам увидел, как мужчина потянулся к кинжалу. – Ты же прекрасно знаешь сам, что в Когте имеются непререкаемые законы. Однако один из них – самый главный...